Первое боевое крещение Михаил Галацан получил при форсировании Днепра осенью сорок третьего в составе Первой танковой армии под командованием генерала Катукова. Командовал он тогда пулеметным расчетом. После в составе этого прославленного соединения ему довелось пройти с боями по Украине, Польше, Германии, участвовать в освобождении сотен населенных пунктов от гитлеровских захватчиков. В том числе таких крупных городов, как Белая Церковь, Казатин, Сандомир, Варшава, Познань, Кюстрин, Кольдберг, Зеелов, Берлин…
Ордена Славы III степени старший сержант Михаил Галацан был удостоен в бою за город Ленчица Варшавского воеводства. Вот как это случилось. 45-я гвардейская танковая бригада с десантом на броне вплотную приблизилась к городку, но была остановлена ураганным ружейно-пулеметным огнем и огнем фауст-патронщиков. Два танка были подбиты, продвижение вперед затормозилось. И тогда группе автоматчиков из танкового десанта, в которую входил и пулеметный расчет Михаила, было приказано спешиться и подавить огневые точки врага.
Гвардейцы мгновенно покинули танковую броню и короткими перебежками под прикрытием танковых пушек двинулись на сближение с противником. Для танков бригады особую опасность представляли, конечно же, фаустники, которые, сидя в укрытиях, могли поразить цель на расстоянии до восьмидесяти метров. Поэтому танковые десантники и направили свои усилия на выявление этих опасных очагов. В течение полуторачасового боя только расчету старшего сержанта Галацана удалось вывести из строя четырех фаустников и более двадцати автоматчиков из числа гитлеровских захватчиков. Воспользовавшись удачей десанта, танки рванулись вперед, и через час город был освобожден от врага.
За бои под городом Кольберг отважный сержант за храбрость был награжден медалью «За отвагу», а за сражение на Зееловских высотах перед Берлином удостоен ордена Красной Звезды.
К сожалению, здесь болванка-снаряд противника угодила в «тридцатьчетверку», на которой находился наш герой, поразила танковый экипаж. Был тяжело ранен и Михаил Калинович.
Несмотря на ранение и возрастные недуги, Михаил Галацан до последнего дня был в ветеранском строю. Он был один из активнейших членов клуба «Кавалеры ордена Славы» г. Архангельска.
За участие в Великой Отечественно войне был награжден орденами Красной Звезды, Славы III степени; медалями: “За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Шли годы. Народы Советского Союза чувствовали, что в мире не спокойно. Может начаться война с Германией. Отец читал газеты и рассказывал мне о событиях в мире. Часто я подумывал, а нельзя ли мне вступить в ряды Красной Армии. К тому же мне очень хотелось уехать от вредной мачехи. Но ведь я сын кулака. Нет, не возьмут.
Но тут для нашей страны наступили страшные события. По радио выступил министр иностранных дел СССР В.М. Молотов и объявил, что Германия напала на нашу страну без объявления войны.
«22 июня ровно в 4 часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война». В это время Жуков (еще не маршал) командовал Киевским особым военным округом. Он немедленно доложил Сталину, который не поверил ему, так как только что был заключен мирный договор с Германией.
В первые же дни войны нашим войскам приходилось отступать. Объективные причины, конечно, были. После освободительных походов Красной Армии на Западную Украину и Западную Белоруссию новые границы не были укреплены. Не имели мы и достаточного количества боевой техники, мобилизованные работы проводились весьма неорганизованно.
Первый удар приняли на себя пограничники. Рядом с ними были их семьи. Рушились дома, казармы. Появились танки с крестами, пехота с автоматами и огнеметами на плечах.
25 августа 1942 года немецко-фашистские самолеты налетели на Архангельск и нанесли массированный удар – сбросили сотни зажигательных снарядов. Были также сброшены на парашютах диверсанты – в районе реки Емца (станции Емца) и станции Шелекса. Целью вражеского десанта было взорвать стратегически важные объекты, в том числе железнодорожный мост. Фашисты подорвали железную дорогу и пустили под откос товарный состав. Хорошо, что поезд был не пассажирский!
1942 год. Наконец-то меня призвали в армию, и я с радостью выполнял все, что мне поручали. Мне даже не верилось, что больше злая мачеха не будет издеваться надо мной. Нас всех по очереди посылали на кухню помогать повару варить еду. Часть стояла на окраине поселка, и мы брали воду ведрами из небольшой речушки шириной 4-5 метров и заливали в походную кухню. И вот сели мы обедать по 10 человек за стол. Черпаком всем разлили по мискам. Я, как обычно, ложкой спиваю жидкость и вдруг вижу, что у меня в миске видна лягушачья лапка, а кушать очень хочется. Мы обратились к повару. Он все понял, попросил молчать и дал нам дополнительную порцию каши.
В армию меня провожал отец до железнодорожной станции, а мачеха даже не вышла из дома. При получении повестки из военкомата мачеха мне заявила: «Пусть тебя на фронте убьет первая же пуля!» Но меня не устрашили зловещие слова мачехи, и я решил, что на фронте с честью буду защищать свою Родину.
Воинский коллектив солдат и командиров встретил меня очень дружелюбно. 30 человек (в том числе и меня) командование отправило в Исакогорку, где вручили нам винтовки с длинными штыками. Занимались мы в лесу у Черной речки. Ночью мы отдыхали в шалашах, оставшихся еще от репрессированных.
Через пару недель нас отправили на станцию Обозерская, где формировался полк имени В.И. Чапаева. Мне очень хотелось освоить специальность танкиста, ведь еще до армии я с большим удовольствием распевал песни о танкистах, не раз слышанные в кинофильмах. И я стал танкистом. Моя нелегкая жизнь еще до армии сделала из меня подвижного, расторопного солдата. Я с успехом освоил специальность пулеметчика. Меня и других солдат назначили пулеметчиками танков.
Наиболее способных, сообразительных солдат зачислили в полковую школу, в том числе и меня. Через несколько месяцев нас выпустили из школы младшими командирами. Мне присвоили звание сержанта. Полковая комиссия нас распределила по подразделениям.
В полк прибыло несколько танков Т-34, и мы с большим задором приступили к изучению материальной части. Вскоре нас перевели в 45-ю танковую бригаду 11-го танкового корпуса 1-й танковой армии.
45-я танковая бригада активно включилась в боевые действия на Орловско-Курской дуге. Я сумел овладеть всеми смежными специальностями танкового экипажа. В июле 1943-го наш экипаж подбил немецкий танк «пантеру», который закрутился на месте, но сумел дать ответный выстрел по нашему танку. Его снаряд рикошетом коснулся по нашему корпусу башни.
На Орловско-Курской дуге обе стороны сражались с особенным остервенением, и все-таки советские танкисты одержали победу, подбив много немецких танков.
Закончив сражение на Орловско-Курской дуге, наши танковые части стали продвигаться по направлению к Киеву. 23 октября 1943 года нам – танкистам было присвоено гвардейское звание.
Столица Украины была взята, и мы с боями продвигались теперь к г. Казатин. В этих боях особенно отличилась танковая бригада под боевым руководством командира бригады Бойко И.Н. Его танкисты прорвались по железнодорожной полосе непосредственно в город Казатин, а пехота закрепила успех. За взятие Казатина Бойко получил 1-ю звезду Героя. В дальнейшем он получил вторую звезду за Черновцы.
Бригада бойко должна была захватить этот город. От Днестра до города еще 80 километров. Найден был брод через реку. Танки пошли к городу по железнодорожному полотну там, где их не ждали. Город был спасен от разрушений, а молодой комбриг представлен к награждению второй медалью «Золотая Звезда». Иван Бойко стал первым среди танкистов страны дважды Героем Советского Союза.
В освобождении г. Гусятин активное участие принимала и наша 45-я танковая бригада. За этот подвиг нашей бригаде было присвоено звание Гусятинской. Бригадой командовал гвардии полковник Моргунов Н.В.
Теперь наши части устремились по направлению Старых Карпатских гор к городам Сторожинец, Косов, и в дальнейшем мы должны были вступить на территорию Польши.
Гитлер приказал своим войскам закрепиться на реке Висла. На левой стороне реки Висла в замаскированных окопах сидели немцы, а на правой стороне укрепились наши войска и готовились к переправе на левый берег. Вскоре сюда подошли более ста танков Т-34, а позади танковых позиций появились более 10 установок «Катюша». Это грозное оружие. На каждой установке по 16 снарядов. Эти установки имели право остановки на одном месте буквально на считанные минуты. Дают прицельный залп и немедленно исчезают, дабы не засекли их фашисты.
В условленное время «Катюши» нанесли сокрушающий удар по немецким позициям. Огненные снаряды летели над нашими головами в сторону немцев. Под ногами фашистов горела земля, деревья, кусты, и горели немцы с их техникой. Оставшиеся в живых кричали: «Гитлер капут!»
Саперы вовремя подготовили все переправочные средства. По команде старшего командира танки и пехотинцы без остановок переходили переправу и на территории Польши продвигались вперед по своим направлениям. Было освобождено 9 городов Польши, в том числе и Варшава – столица Польши.
Каждый участник этих битв получил письменную благодарность от Сталина. На дорогах все чаще стали появляться плакаты с надписями: «До Берлина 300 км», «До Берлина 200 км» и т.д.
На территории Германии враг стал сопротивляться еще упорнее. На многих местах виднелись замаскированные укрепления, танки вкапывались в землю.
А нашим войскам был приказ: «Только вперед!» Пехота уверенно шла на врага, и танки ее поддерживали. Все ближе и ближе был Берлин.
Под Берлином немцы сосредоточили свои танки. Это были «пантеры», «фердинанды» и «тигры». И снова начались танковые сражения. Кто кого успеет первым подбить. Горели немецкие танки. Горели и наши.
В одном из боев я вижу, что впереди меня на расстоянии 200 метров движется немецкий танк «пантера». Я сосредоточился и первым выстрелом его подбил, он загорелся.
Но вдруг из-за угла дома показался немецкий «тигр». Наш заряжающий не успел перезарядить новый снаряд, и немец опередил нас. Его болванка попала в наш танк. Была пробита бронь на нем, разбит аккумулятор, погас свет в танке. Погибли механик, стрелок и заряжающий. Меня ранило осколком в голову. Осколок пробил шлем и застрял в голове. А второй осколок попал в левую ногу, повыше колена. В танке дым, гарь, тяжело стало дышать. Я с трудом крикнул: «Помогите!» - и услышал голос санинструктора. Со словами «Сейчас помогу» он тут же спустился через люк в танк. В темноте он обнаружил меня и, схватив за плечи, подтянул к люку, а второй санитар помог ему погрузить меня на носилки. Они поднесли меня до самоходки и водрузили на нее, где были и другие раненные солдаты. Вскоре я очутился в госпитале под Берлином в г. Ландсберге. В большом зале какого-то имения я лежал в углу. Всех раненных распределили по палатам, а потом я услышал голос: «В углу лежит еще один». Подошли ко мне несколько военных, и с ними был подполковник. Это был начальник госпиталя, он приказал разбинтовать раны, а мои раны уже посинели, могла начаться гангрена. Начальник госпиталя дал указание тяжелораненных отправить в другой госпиталь в этом же городе. Медсестры попросили оставить меня здесь. «Оставьте нам этого черненького, - заявили они. – Мы будем за ним хорошо ухаживать». Меня оставили, положили на носилки и унесли в палату. Здесь я познакомился с товарищем по палате. Он был ранен в правую ногу.
Пришли две медсестры с носилками и понесли меня в операционную, а товарищ мой попросился меня сопровождать. И вот я на операционном столе. Привязали к столу правую ногу и руки. Одна из медсестер наложила мне марлевую повязку на лицо и нос, а другая приготовилась контролировать пульс у меня на руке. Медсестра предложила мне считать до семи. Я досчитал до семи и уснул от наркоза. Хирург взялся за работу, а товарищу моему разрешили побыть за занавеской у моей головы.
Долго возился хирург с моими ранами. Осколок пробил шлем и застрял в голове напротив левого глаза. Трудно было доставать осколок из ноги, который врезался глубоко между сухожилий и застрял в кости. Благодаря опытному хирургу, а это была женщина из Казахстана, операция прошла благополучно. Умелыми пальчиками медсестра сняла с меня марлевую повязку и слегка похлопала по щекам.
Когда я проснулся после наркоза, стал спрашивать: «А когда будете осколки у меня удалять?» Улыбнувшись, хирург ответила, что все уже сделано. «Ты полежи, танкист, пока еще будет больновато, - и добавила, - ты, танкист, в рубашке родился». А товарищ мой стоял за занавеской, посматривал на нас и шутил.
Забинтовали мне раны, а на ногу наложили гипс от пятки до тазобедренного сустава. Медсестры положили меня на носилки, понесли в палату и уложили в постель. Одна из медсестер принесла кружку со спиртом и предложили выпить для успокоения боли в ранах. Спирт выпили с товарищем по палате вдвоем.
Постепенно мои раны начали заживать. Шло госпитальное время.
И вдруг радио принесло радостную весть: «Победа!» Многие раненные, кто смог, выходили на улицу, где был большой двор, а это было какое-то имение хозяина. Солдаты, сержанты и офицеры радовались, ликовали! Победа! Это мы победили врага! А в палате еще лежали обожженные танкисты, и слезы были на их глазах. Один из них попросил меня, чтобы я взял у него платочек и вытер у него слезы на глазах. Я с большим уважением выполнил его просьбу. Мне было очень жалко, что эти товарищи не могут выйти во двор и ликовать вместе со всеми.
Во дворе чувствовалась радостная обстановка. Люди обнимались и пели песни.
Начальник госпиталя дал указание, чтобы всем воинам-фронтовикам выдали по сто боевых грамм водка. Веселье было необычайное.
Прошло какое-то время. Раны мои зажили. Однажды вышел я во двор и увидел там американский автомобиль «студебеккер». Это грузовая машина. У сидящих на машине солдат я узнал, что их развозят по своим частям после выздоровления в госпитале. Я, недолго думая, попросил старшего машины взять и меня. Взяли мы мою историю болезни и поехали, но шофер мою танковую бригаду не нашел.
Привезли меня в другой госпиталь, но он был уже пуст, ибо тут осталось очень мало выздоравливающих, но и здесь я долго не задержался. Дней через десять меня увезли в госпиталь-выздоровитель, где было всего около двадцати человек, там нас сфотографировали. Это фото до сих пор хранится у меня. Временами я на него посматриваю, в основном в День Победы, в День танкистов и День защитника Отечества. Не знаю, есть ли кто из этих ребят в живых, ведь прошло уже много времени.
Настало время, и меня привезли уже в то место, где располагалась 45-я танковая бригада, но и здесь нам сообщили, что бригада передислоцировалась в г. Каменец. Здесь еще раньше построен был воинский танковый городок. И именно здесь командир бригады гвардии полковник Моргунов Н.В. вручил мне орден Красной Звезды.
Все воинские части, которые входили в 1-ю гвардейскую Краснознаменную танковую армию, были расквартированы под Берлином. Командовал этой армией дважды Герой Советского Союза Катуков Михаил Ефимович. 11-м гвардейским Прикарпатско-Берлинским, орденов Красного Знамени и Суворова 1-й степени танковым корпусом командовал генерал Бабаджанян А.Х. Этот корпус был прославленным. За время войны Москва 22 раза салютовала в честь подвигов танкистов этого корпуса.
Во время лечения к нам в госпиталь приезжал маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Он вручал заслуженные награды раненным воинам. В числе награжденных был и я. Товарищ Жуков Г.К. вручил мне орден солдатской Славы III степени за подбитый немецкий танк. Маршал пожелал воинам скорейшего выздоровления. После Победы за многие боевые операции я был удостоен награды ордена Красной Звезды.
***
В апреле 1944 года 45-я гвардейская танковая бригада заняла небольшой городок. Пришел приказ от 1-ой танковой армии направить два танка к реке Варта. А это более пяти километров по бездорожью. Мы под прикрытием темноты должны были добраться до места и окружить группировку фашистов. Пехота не спешила форсировать речку Варту на амфибиях, так как на другой стороне реки, в кустах на высотке замаскировался фашистский бронетранспортер и вел прицельный огонь по форсирующим реку войскам. А рядом фермерское хозяйство, мост через речку. Фашисты середину моста шириной три метра подорвали, и танки не могли пройти. Саперы под обстрелом фашистов пытались возобновить переправу бронетехники. А на другой стороне в окопах было видно, как немецкие солдаты помахивали фаустпатронами, пытались напугать наших танкистов. Мы правильно оценили обстановку, и один танк стал вести огонь по бронетранспортеру. Мой танк стал стремительно форсировать речку, ведя прицельный пулеметный огонь, уничтожая фаустников. Продвигаясь вперед, нам удалось захватить высоту и перекрыть главную магистраль, тем самым замкнуть кольцо и окружить вражескую группировку. Задание командования было выполнено. Пехота теперь смогла обезоружить фашистов. Командир сказал, что все будут представлены к высоким наградам за выполнение особо важного задания. Мы были очень рады, что никто из нас в этом тяжелом бою не был ранен. Но кто-то из старослужащих сбегал на ферму и принес шнапсу, который и сыграл свою роковую роль в так хорошо начавшемся событии. Солдаты угостили нашего младшего лейтенанта немецкой водкой, и все, что было добыто с таким трудом в бою – слава и почет, разрушилось и принесло трагические последствия для самого младшего лейтенанта, нашего командира и, конечно, всех нас. Праздную успех проведенной операции, лейтенант салютовал выстрелами из своего пистолета ТТ и положил его на голенище, не поставив на предохранитель. Он лежал на диване и отдыхал, когда командир нашей бригады подошел к нему, чтобы отдать приказ – проверить посты у танков. Старший лейтенант резко встал, и из-за голенища у него выпал пистолет. Ударившись рукояткой об пол, он выстрелил и тяжело ранил нашего командира в живот. Командиру пришлось несколько часов добираться до бригады, где находилась медсанчасть, для проведения операции по удалению пули. Младший лейтенант был отправлен в штрафную роту, и больше мы о нем ничего не слышали, скорее всего, он погиб. Так трагически закончилась его жизнь из-за, казалось бы, обычного празднования успешной боевой операции. И все те, кто, рискую жизнью, участвовал во взятии этого плацдарма, не были представлены к полагающимся им наградам. Так из-за одного неправильного решения разрушается все, что было создано потом и кровью, рушится даже жизнь человека.
***
Это было уже под Берлином. На Зееловских высотах враг упорно сопротивлялся. Фашисты рыли «волчьи» ямы для наших танков. Это глубокая яма на дороге, хорошо замаскированная. И если танкисты не заметят этого подвоха, то танк на ходу свалится в эту яму передней частью вниз, вместе с башней и стволом пушки. Это очень страшная картина. Бывает так, что танкистам нет возможности вылезти из танка – все люки подперты по бокам землей.
Бывало и так, что свои стреляли по свои. Пока наши собирались обстрелять немцев, те уже отступили, и наши солдаты уже заняли это место и начали бить по своим. Иногда самолеты с большой высоты обстреливали нас, не разобравшись в обстановке. Таким образом был убит один из моих товарищей. Пуля из крупнокалиберного пулемета попала ему в рот и вышла на затылке.
45-я гвардейская танковая бригада получила приказ – прорвать оборону и окружить портовый город Кольберг, что на Балтике в Польше. Рано утром город был окружен с трех сторон. Немцы забили тревогу. На разведку направили самолет «Раму». Он похож на два самолета вместе взятых. Затем появился их самолет. Наши открыли огонь по немецким самолетам. У кромки моря проходила железная дорога. Из города вышел поезд с вагонами и платформами, на которых немцы везли продукты, боеприпасы и людей. Наши артилеристы подбили паровоз, машинист был убит, а на платформах плакали гражданские немцы. В этом бою погиб наш солдат Кузьмин. Немцы стреляли фаустпатроном по нашему танку, а попали прямо в живот солдату. Наши командиры направили пять танков через автомобильный мост непосредственно в город. Мы продвинулись несколько ближе к городу. До первых домов оставалось чуть больше 500 метров. Старший танковый командир задумал ворваться в город на большой скорости и захватить его. Командир знал, что впереди немцы выставили фаустников против советских танкистов. За толстыми деревьями в окопе у одного дерева видны были каски немцев. Они ждали подхода наших танков. Наш старший командир обратился к присутствующим тут танкистам и спросил: «Кто желает проявить храбрость и уничтожить фаустников», - а сам посмотрел на меня. Я, конечно, согласился. Взял с собой противотанковую гранату и пулеметчика Сахарова с ручным пулеметом. До расположения немцев было 200-300 метров. Вскоре нам пришлось ползти, остерегаясь пуль со стороны немцев. Сбоку от нас росли деревья, расположенные друг от друга на расстоянии 5-7 метров. Наш разведчик в бинокль заметил, что за деревьями в окопчиках лежат немцы с фаустпатронами. Ползем мы с пулеметчиком Сахаровым, прижимаясь к земле. У него в руках пулемет системы Дегтярева с магазином на 47 патронов. Подобрались к следующему дереву, а кругом слышна стрельбы. Немцы бросают гранаты в нашу сторону, позади нас слышны взрывы. Я дал команду пулеметчику залечь слева от дерева, лицом к противнику, направив пулемет в сторону врага. Я должен был залечь справа от дерева. Внимательно присмотревшись, я заметил двух немцев с фаустпатронами. Они лежали вплотную к дереву. Очень хорошо, что я не задел их носком сапога и они не заметили, что за деревом кто-то есть. Я быстро вскочил на ноги, прижавшись боком к дереву, и услышал немецкую речь. В этот момент наступило какое-то затишье. И тут я услышал, что мой товарищ ойкнул. Я понял, что он убит. Схватив пулемет, отвел затвор и направил ствол за дерево, где в окопчике было два немца. Дал очередь и убил фашистов. Если бы я их не уничтожил, они уничтожили бы меня. На войне так и бывает, кто кого вперед убьет. Забрал я трофеи и забросил противотанковую гранату вперед под другое дерево. И тут ко мне подполз наш солдат и сообщил, что надо возвращаться, так как г. Кольберг брать не будем. Обстановка изменилась. Свежие части под командованием маршала К.К. Рокоссовского быстро продвигались по шоссе к г. Кольберг с тем, чтобы окружить городи и заставить немцев сдаться в плен.
Пять наших танков должны свернуть с шоссе, по полям добраться до моста и через него свернуть в лесок, где расположилась наша бригада. Прошло несколько часов. Разведчики Рокоссовского с другой стороны реки нам махали руками и кричали, оповещая о себе. На подручных средствах они переправились к нам. Все мы были очень рады встрече. Наши танки Т-34 стояли на определенном расстоянии друг от друга, направив стволы на другую сторону реки, где были немцы.
Мы ждали подхода польских пехотинцев, которыми командовали наши офицеры. Состоялась радостная встреча наших солдат с польскими солдатами. На солдатском столе появились блины и 100 грамм боевых. Но пришло время расставания с польскими друзьями. Мы душевно попрощались с ними, и 45-я гвардейская четырежды орденоносная бригада, которой командовал полковник Моргунов Н.В., получила новое боевое задание.
Это было на территории Германии. Второй танковый батальон 45-й гвардейской танковой бригады продвигался с боями на запад. Мы заняли небольшой населенный пункт. Продвижение танков было остановлено по приказу командующего. Многие воспользовались передышкой и хорошей тихой обстановкой и вышли их танков. Старшина Кураев заметил немецкого офицера, который перебегал из одного дома в другой. Он решил сам взять «языка», выхватил пистолет и побежал за ним в дом. Бегая из одной комнаты в другую, стал его искать. В одной из комнат он заметил, что платяной шкаф едва пошатывается, и стал осторожно открывать его. Раздвигая платья, он увидел, что спрятавшийся там офицер направил на него пистолет, выстрелы прозвучали почти одновременно. Двумя меткими выстрелами немец был убит, но и старшине пуля попала слева в районе ключицы. Мы, услышав перестрелку, поспешили ему на помощь, перебинтовали рану и отправили его в госпиталь. Поправившись, он снова вернулся в нашу часть. Вскоре нас ожидала радостная весть – окончание войны. Старшину Кургаева направили на парад в Москву для празднования победы. После парада Победы он попросил направить его в свою танковую бригаду для дальнейшего прохождения службы. Это был мой хороший фронтовой товарищ.
