Родился я в Стерлитамаке 24-го августа 1922 года. Семья у нас была большая – четыре брата и две сестры. Коля - старший, потом Тамара, правда, она померла еще ребенком до моего рождения. Я – третий, четвертый брат – Виктор, он трагически погиб во время службы в армии после войны и самая младшая - сестра Ольга.
Пару слов, пожалуйста, о довоенной жизни вашей семьи. Помните ли вы, например, голод 1933 года?
Вот этот 33-й год нас как раз и подсек, после него мы так и не смогли оправиться. До этого еще как-то жили, а тут такое - работы нет, хлеба нет… Опухать не опухали, но помню, что вечно ходили голодными, поэтому были вынуждены наш хороший дом сломать и продать на дрова, а сами стали жить в пристройке. И что обидно, еще до войны в Стерлитамак начали привозить на работу заключенных, так их селили в хорошие дома, а мы жили в такой хибаре… В общем, жили тяжело, только потом немного очухались, поэтому отец и был недоволен советской властью. Ведь до революции дед держал торговую баню, тем семья и жила, а тут даже хлеба досыта не ели…
И отец, и брат были печники. А меня после окончания 6-го класса в 4-й школе дядя устроил работать в артель по выпечке хлеба. Дрова таскал, воду, помогал, в общем. А когда из Ишимбаево стали вести вторую линию нефтепровода, то я устроился туда. Работал на изоляции труб, хорошо зарабатывал, думали, что вот-вот заживем, а тут война…
Как вы узнали о ее начале?
По радио услышал. Мы как раз были около райкома, там и услышали. Но вначале мы как-то легкомысленно восприняли эту новость, молодые же совсем были, понятия о жизни почти не имели. Не говоря уже о том, чтобы вникать, идет дело к войне или не идет. А как дотянули ветку нефтепровода до Соловьевки, то я пошел на курсы шоферов. Но после того как окончил их, всего несколько дней поработал в «Совхозтрансе» и в феврале 42-го меня призвали в армию.
Как прощались с родителями?
Мама с папой громких слов не знали, плачут… Ведь мы все трое подросли, и они надеялись, что наконец-то всей семьей встанем на ноги, а тут война и троих сыновей забрали в армию…
Куда вас направили?
Наш набор попал в 273-й запасной полк в Алкино. А чуть вперед ребята ушли, так они все пропали… Кто-то потом рассказывал, что их даже обмундировать не успели, сразу в эшелон и вперед, а там их разбомбили подчистую… Вот так…
Меня вначале стали учить на пулеметчика, но оказалось, что пулеметчиков и без нас хватало, поэтому стали учить на минометчиков. И однажды к нам туда приехал с проверкой сам Ворошилов. Вывели нас вроде как на учения, дали приказ окопаться, но он как увидел наши копания, чуть за голову не схватился: «Вас и на полчаса не хватит, если будете так окапываться…» А мы же голодные, холодные, пожаловались ему, что кормят нас очень плохо. Тогда Ворошилов велел крайнему в строю взять в руку снег и передать его передать первому: «Видели, сколько было в начале и сколько дошло, пока шло по инстанциям?!»
Но как вы считаете, вас в этом запасном полку хорошо подготовили?
Как нас учили, судите сами – когда уже на фронте нам выдали личное оружие, то никто в мишень не попал…
А куда и в какую часть вы попали?
В мае 42-го меня из запасного полка направили в 107-ю стрелковую дивизию, которая тогда стояла в обороне под Воронежем. Примерно там, где Воронеж впадает в Дон. По ту сторону реки немцы были, а по эту мы. А я воевал в расчете ротного - 50-мм миномета.
Что из того времени больше всего запомнилось, все-таки вы там до ранения полгода провоевали. Может быть, друзья у вас там появились?
Друзей на передовой не бывает, потому что там люди очень быстро выбывают. Раз-два и все… Помню, убило нашего командира взвода – сержанта Сердитых. Стали его хоронить, а никто толком не знает, как это нужно делать правильно. Вырыли могилу, подстелили шинель, второй накрыли… Написали на дощечке его фамилию, в полиэтилен ее обмотали. Но я взял себе его адрес и потом написал его жене, так мол и так… (По данным ОБД-Мемориал командир взвода 516-го стрелкового полка 107-й дивизии старший сержант Сердитых Михаил Афанасьевич 1909 г.р. погиб в бою 03.08.1942 г. у села Подгорное Семилукского района Воронежской области – прим.Н.Ч.)
При каких обстоятельствах вас ранило?
В принципе там у нас была устоявшаяся оборона, но постоянно шли бои, как говорят «местного значения». И вот в одном таком бою мы сошлись с немцами очень близко, и вдруг метрах в двадцати от себя я увидел двух немцев. Но я сам был за кустами, поэтому они меня сразу и не заметили. Выстрелил в одного, попал не попал, не знаю, стал перезаряжать винтовку, и тут в меня из автомата фрррррр… А так как я стрелял сидя, то одна пуля мне попала в стопу снизу. Но мне ее только после войны вырезали, а до этого все время ходил в обуви с жесткой подошвой. В госпитале в Балашове мне тогда так сказали: «Вот кончится война, тебе первому операцию сделаем! А пока так воюй!» И когда рана зажила, правда, ходил я с трудом, меня отправили учиться на механика-водителя танка. Это поначалу всех подряд гребли в пехоту, но потом очухались, оказывается нужны и шофера, и танкисты. Какое-то время я там проучился, но после ранения нога распухла так, что я совсем не мог ею выжимать педали и поэтому меня списали в простые водители.
Вначале служил в 537-й Отдельной автороте, а уже после освобождения Киева меня забрали в 34-й понтонно-мостовой полк, в котором я провоевал до конца войны. Там пришлось поездить на хороших американских машинах, но первое с чем мы столкнулись – нет тормозов… Тормозной жидкости не было, поэтому тормоза не работали, а ездить-то надо. Но ничего, умудрялись ездить и так, но намучились, конечно, порядком. Пробовали вначале воду заливать, и только потом догадались, что можно заливать тормозную жидкость из пушек.
На какой машине вам больше всего нравилось ездить?
Мне больше всего «студер» нравился, как-то они удобнее были.
Где вы встретили день победы?
В Чехословакии, но у нас все прошло как-то буднично. Мы как раз собирались выехать по заданию в Прагу. Помпотех нас поздравил, мы его, и поехали.
Какие у вас награды за войну?
Медали «За освобождение Праги» и «За победу над Германией».
Можете выделить самый явный случай, когда могли погибнуть?
Да все время мог погибнуть. Каждый день, каждую минуту… Там же как, ты стреляешь, в тебя стреляют, и что с тобой через пять минут будет, никто не знает…
Как вы считаете, что вам помогло выжить?
Может Бог, не знаю… Ведь когда я уходил на фронт, то мама дала мне с собой «святое письмо», и я его всю войну носил с собой, берег, пока оно окончательно не истрепалось. Родители в бога веровали, а нас то в школе распропагандировали, я, например, до сих пор не крещусь, но в бога верую, и веду агитацию, чтобы детишек крестили. Вообще я считаю, что зря бога трогали, зря…
А ваши братья остались живыми?
Нет, вернулся только я один… Николая призвали еще до войны и как нам рассказывал его приятель Коновалов, с которым они вместе уходили в армию, их отправили в Брестскую крепость. И все, ничего больше не знаем… (По данным ОБД-Мемориал красноармеец Зайцев Николай Алексеевич 1915 г.р. числится пропавшим без вести с июля 1941 года – прим.Н.Ч.)
А Толя погиб на Висле. (По данным ОБД-Мемориал подносчик патронов пулеметного расчета 186-й стрелковой дивизии младший сержант Зайцев Анатолий Алексеевич 1925 г.р. призванный Стерлитамаксим РВК в феврале 1943 г. погиб в бою 5.10.1944 года – прим.Н.Ч.) Сколько лет уже прошло, но мне все не дает покоя одна мысль. А вдруг на фронте я проезжал мимо братьев на машине, но мы так и не встретились…
Сейчас принято считать, что людей у нас не берегли, и мы заплатили за Победу слишком дорогую цену.
Я все думаю, как же так, вроде готовились-готовились, но как же так получилось, что немцы застали нас врасплох? Как так оказалось, что хорошего оружия почти не было, и воевать было нечем. Помню, мины быстро расстреляем, и все жди, пока привезут. Так что тут и говорить нечего, только людьми и победили. Только людьми… Я демобилизовался в 46-м из Вены и помню там такую картину. Стоят рядом два больших захоронения, наше и немецкое. Но если у немцев каждый погибший похоронен отдельно, на каждый могиле стоял отдельный крест, то у нас на восемьсот русских всего один памятничек…
Хотелось бы узнать о вашем отношении к Сталину.
Плохой ли хороший, а руководил он, и за войну я ему благодарен. Считаю, что он справился. Но на гражданке жилось, конечно, чересчур тяжело… Помню, еще до войны, когда я работал на прокладке нефтепровода, то сварщиков не хватало, и их привезли аж из Ленинграда. Так когда узнали, что у одного из них в Ленинграде есть свой мотоцикл, то мы ходили смотреть на него, какой он из себя…
Сейчас много пишут и говорят, что все достижения при Сталине, и победа в войне, в частности, были достигнуты только благодаря исключительной жестокости репрессивного аппарата. Вот вам, например, приходилось ли присутствовать на показательных расстрелах?
Перед самым отбытием на фронт у нас из каждого взвода взяли по несколько человек. Всех построили, вывели одного парня, зачитали приговор. Он что-то там отстал от части, попал домой. Подвели его к яме, и офицер его сзади раз… Он упал в заранее выкопанную яму, офицер туда еще раз выстрелил и закопали… Но вы знаете, время такое было, что о жестокости даже как-то не думали.
Какое впечатление на вас произвела заграница?
Больше всего мне понравилось в Чехословакии. А в Германии города были пустые, почти без людей, и уже только после войны мы немного общались с немцами.
Что вы к ним испытывали?
Ненависти или какого-то желания отомстить у нас особенно и не было, ведь это были старики и женщины. Не они же были виноваты.
Но случаи мародерства или насилия приходилось видеть?
Это все было, но после того, что они у нас натворили, я никого не виню. Да они и сами особенно не сопротивлялись.
Были у вас какие-то трофеи? Посылки, например, домой не посылали?
Посылал. Какую-то одежонку сестре и брату или что-то такое, что бы мои родные смогли продать и нормально поесть.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
В конце 46-го приехал домой, и вначале работал вместе с отцом. Хотел, конечно, устроиться водителем, но поначалу машин в городе было очень мало. Помню, встретил одного приятеля, а на нем милицейская фуражка. Спрашиваю: «Ты чего человеческий облик потерял?», он только улыбнулся. Разговорились, оказывается, он работал заместителем прокурора и когда узнал о моей проблеме, то решил мне помочь. Стал звонить по организациям, но ему везде отказывали – машин нет… Но потом я устроился шофером на завод «Авангард» и проработал там до самого выхода на пенсию.
С женой мы поженились в 1947 году и уже 64 года вместе. Родили трех дочерей и сына, а сейчас у нас четыре внука и пятеро правнуков.
Войну потом часто вспоминали, может быть, снилась она вам?
Нет, война мне не снилась, но, конечно, вспоминал ее. И сейчас порой вспоминаю, но с каким-то горьким чувством. Думаю, как же так получилось, что в то тяжелейшее время мы хотели, стремились жить, а сейчас и жить неохота… Никому мы не нужны…
| Интервью и лит.обработка: | Н.Чобану |
