Архипов Иван Сергеевич

- Я родился в 1926 году, в феврале месяце, в хуторе Костин Песковатского сельсовета Дубовского района Сталинградской области. В нашем хуторе было всего восемь дворов и почти во всех дворах жили Архиповы, от стариков до молодежи.

Нас в семье было шесть братьев и сестра. Старшие братья уже жили самостоятельно, поэтому нас дома осталось трое - два пацана и девчонка. Жили мы бедновато. Родители наши работали в колхозе, там тогда все работали. Когда в Сталинграде начали строить тракторный завод, многие жители нашего хутора отправились участвовать в этой стройке, в том числе и мой отец. Старики уезжали туда всего на пару недель, а спустя это время, выполнив полагающиеся им работы, возвращались обратно в хутор. Отец остался на строительстве завода и лишь иногда приезжал домой на пару дней. Побудет немного с нами, а потом собирался и снова уезжал в Сталинград. Ну, а мама по-прежнему работала в колхозе.

- Вы в школу ходили?

- Да. Начальная школа была у нас на хуторе, там я четыре класса закончил. А уже в неполную среднюю школу, так называемую “семилетку”, я пошел в Песковатке. В этой школе собрались ученики из всех близлежащих хуторов: Слободка, Екатерининка, Оленье, Костин, ну и, конечно же, из самой Песковатки. Там жила моя бабушка - мамина мать. Она была уже старушкой, и мы с Павлом во время учебы жили у нее. Я закончил семь классов в 1944-м году.

- Как Вы узнали о том, что началась война?

- К тому времени моя мама работала на почте и приносила в наш колхоз письма и газеты. Часто ей в этом помогали и мы с моим братом Павлом, который был старше меня на три года. Мы отправлялись в Оленье, там получали полагающуюся нам почту, и приносили ее в колхозное правление, а наша мама уже оттуда разносила ее в хуторе по адресатам. В тот день я пришел в село Оленье, чтобы получить почту, и там, у сельского совета, встретил своих друзей из Екатериновки и Слободки, которые тоже прибыли за почтой. Пока стояли, ожидая получения, в сельском совете объявили о том, что началась война. Ну, а потом известие об этом докатилось и до нашего хутора. 

- Радио в вашем хуторе было?

- Нет, никакого радио у нас не было.

После того как объявили о начале войны, у колхозного правления собрался небольшой митинг. На тот момент я был уже большим пацаном и меня вытолкали вперед, чтобы я произнес речь. После митинга сразу стали забирать хуторских мужиков в армию.

- Когда немцы стали подходить к Сталинграду, Вас забирали на сооружение оборонительных рубежей?

- Нет, нас, пацанов, туда не забирали. А вот родители наши и ребята кто постарше туда ходили, работали. Что именно они там делали - не знаю, не скажу - но знаю только, что работали они где-то в районе тракторного завода, что-то там строили.

- С началом Сталинградской битвы у вас в хуторе войска располагались?

- Нет, войска у нас не стояли. Помню, просто проходя, они останавливались в хатах на ночлег. Но это было уже осенью, когда на улице было холодно.

- Госпитали в хуторе размещались?

- Нет, у нас госпиталей не было, госпиталь был в Песковатке.

- Пока в Сталинграде шли бои, вас, пацанов, привлекали к какой-нибудь работе?

- У меня дядя, брат отца, был трактористом в колхозе. В нашем колхозе был всего один трактор и мой дядя Ваня частенько брал меня с собой. Поскольку дядя был уже пожилым, в армию его не забирали, и мы вместе с ним выполняли различные работы на этом тракторе. Так что я уже с детства привык управлять техникой. Чтобы управлять трактором, нужно было закончить курсы трактористов, но колхозники, глядя на то, как я ловко управляюсь с трактором, шутя говорил мне: “Пахурка (они меня так называли), ты на курсы не ходи, ты и так уже все умеешь”. После окончания сталинградской битвы, зимой сорок третьего, нас забирали в МТС на подготовку, и мы там изучали трактор более усовершенствованный, чем тот, который был у нас в колхозе. Но на курсы трактористов мне все-таки пришлось отправиться. В сорок четвертом году, после того, как я окончил семь классов, отправился в Дубовку. Там, на базе местной МТС, мы и проходили обучение, изучая трактор производства Сталинградского тракторного завода. В наших колхозах были трактора преимущественно этой марки, поскольку завод находился рядом.

Хоть война уже и шла к своему завершению, на фронте требовались люди и многих трактористов из МТС срочно забрали на передовую. Пришлось нам, мальчишкам, заменить их в работе. Наша МТС обслуживала три колхоза - “Маяк”, “Первое мая” и наш колхоз имени Кирова, который был самым малочисленным, всего восемь дворов. Работали в две смены: ночью пахал на тракторе мой дядя, а днем его сменяли мы с Маруськой Костиной. 

- Когда забрали на фронт Вашего отца?

- В начале войны, в июле 1942-го. Он был колхозным бригадиром, поэтому у него поначалу была бронь. А потом, когда забрали на фронт, он сразу попал под Сталинград и с фронта домой уже не вернулся.

В ноябре - декабре 1943-го года Дубовский военкомат призвал нас, молодых ребят, на военные сборы, где из нас стали готовить пулеметчиков. Недостатка оружия и патронов после Сталинградской битвы в наших краях не было, поэтому на сборах мы стреляли очень много и с удовольствием. Сборы закончили все успешно и по окончании мы были готовы идти на фронт настоящими стрелками - пулеметчиками.

Проработал я трактористом до сорок четвертого года и в январе месяце меня тоже призвали в армию. Каждому призывнику принесли домой повестки и мы по этим повесткам прибыли в военкомат. Дубовка, в которой находился военкомат, была далековато от нашего хутора и нас сначала собрали в Песковатке, а оттуда уже все вместе отправились в Дубовку. Там мы прошли медкомиссию и всех призывников отправили в Сталинград, в район тракторного завода, где посадили в эшелон и отправили на север. Нас, земляков из ближайших колхозов, в этом призыве собралось человек двенадцать. Сопровождающим вместе с нами ехал какой-то офицер. Ехали мы долго, почти две недели.

- Что Вы взяли с собой в дорогу из дома?

- Покушать взял немного. Тогда особого изобилия не было, поэтому каждый брал то, что смог.

- Куда вас, призывников, привезли?

- В учебный полк. Оттуда, после прохождения обучения, забирали солдат в различные подразделения, кого куда. Пока мы находились в этом учебном полку, нас часто привлекали для помощи местному населению. Например, мне, как бывшему трактористу, несколько раз довелось помогать в полевых работах местному колхозу. Фронт стал активно продвигаться на запад и воинские части испытывали огромную потребность в молодом пополнении. Нас опять посадили в эшелон и привезли в Ленинград, где прямо с Финляндского вокзала представители разных войск разбирали себе в подразделения. Кого здесь только не было: и морфлот, и авиация, и артиллерия, и пехота.

Меня с вокзала привели в местечко “Лесное”, где я был зачислен в зенитную батарею 3-го дивизиона 194-го зенитно-артиллерийского полка, находившуюся в городе Ленинграде и подчиняющуюся Ленинградскому округу ПВО. Потом этот полк переименовали, и он стал 110-й отдельной зенитно-артиллерийской бригадой ПВО. Поздно вечером старшина батареи приехал за нами, молодым пополнением, и отвез на батарею, в которой предстояло служить.

- В каком звании Вы прибыли?

- Я пришел на батарею рядовым. Потом, получив сержантское звание, был командиром отделения, а впоследствии, перед самым окончанием войны, вырос до старшины. Была у меня возможность отправиться на учебу в военное училище, но командир полка меня не отпустил, сказав: “Архипов, зачем тебе училище? Мы тебе звание “старший лейтенант” и здесь, в полку, присвоим. Зато ты службу продолжишь здесь, вместе со своими ребятами”. И я зачем-то с ним согласился.

- Во что Вас одели по прибытию в армию?

- Да в обычную солдатскую одежду. Нам выдали гимнастерки, шаровары. Все наше обмундирование было уже не новым, потрепанным. Обули нас в ботинки с обмотками.

- Ботинки были ленд-лизовскими?

- Нет, нашими, советскими. Ох и намучились мы с этими обмотками!

Батарея наша была четырехорудийного состава, все орудия были калибра восемьдесят пять миллиметров. Расчет каждого орудия составлял шесть человек.

- На какую должность Вас назначили по прибытию на батарею?

- Сначала я попал в расчет ПУАЗО, где отвечал за определение азимута и угла возвышения цели, а затем меня перевели в орудийный расчет, и я стал заряжающим орудия.

- Каков был возрастной состав батареи?

- Да все мы были там молодыми пацанами.

- Где Вы проходили обучение на сержанта?

- Нас готовили на курсах младших командиров там же, у себя в полку. В Ленинграде, вернее, в его пригороде. Курсы находились в лесу, мы там жили в небольших землянках, оборудованных на четверых человек. 

- Когда Вы прибыли в Ленинград, где находилась позиция вашего орудия?

- Наша батарея расположилась на берегу Невы неподалеку от Смольного и защищала центр Ленинграда от налета фашистской авиации.

- Когда орудие не было задействовано для ведения огня, около него выставлялся часовой?

- Наше орудие находилось постоянно на боевом дежурстве и рядом с ним всегда находился кто-то из номеров расчета. Поэтому в часовом у орудия необходимости не было. А вот для охраны всей батареи часовой выставлялся обязательно.

- Орудия друг от друга располагались далеко?

- Нет, не далеко, метрах, наверное, в пятидесяти. Но на суше батарея простояла недолго. Однажды прибыли какие-то командиры и сказали: “Принято решение разместить орудия батареи на баржах”. Под каждые два орудия батареи было выделено по одной деревянной барже: четыре орудия - две баржи. А посередине между баржами размещалась еще одна баржа, на которой находился командный пункт, прибор ПУАЗО-2 с личным составом, взвод разведки, связь и блок питания. На корме баржи был установлен крупнокалиберный зенитный пулемет. С этого времени мы находились в плавучем состоянии и со своей баржи вели огонь по немецкой авиации. Подобным образом были размещены на баржах и другие батареи. Расстояние между батареями в Финском заливе составляло километров пять или семь.

- Баржи стояли, пришвартованными к берегу?

- Нет, наши баржи вывели буксирами в Финский залив и там поставили на якорь между городом и Кронштадтом.

- Налеты немецкой авиации были частыми?

- После снятия блокады количество налетов заметно снизилось, но сказать, что они стали редкими, я не могу. Налетали самолеты, как правило, в определенное время, поэтому мы уже готовы были их встречать огнем своих зениток. Мы не вели прицельной стрельбы, наш огонь был заградительным с целью не дать самолету противника приблизиться к городу и сбросить на него свои бомбы.

- Прожекторами цель подсвечивалась?

- Когда мы стояли на берегу, у нас на позиции прожекторов не было, они размещались на своих точках где-то между батареями. Но при налетах они использовались активно, ловили в свои лучи самолет противника, а мы уже лупили по нему как могли.

- Доводилось сбивать самолеты при ведении заградительного огня?

- Нет, мы им просто мешали лететь вперед, поэтому они обычно разворачивались и улетали.

- Чем кормили вас на батарее?

- Кормежка была обычной, солдатской - каша. Мы там сильно не голодали, потому что блокада уже была снята и продовольствие в город поставлялось.

- Кухня обслуживала дивизион или была на каждой батарее?

- У нас кухня была батарейной.

- Табак Вы получали?

- Я не курил, поэтому курево мне не выдавали. Нам, некурящим, вместо табака выдавались конфеты. Я всегда был против курения и, когда стал старшиной батареи, отучил курить почти всех. Никаких действий к этому не предпринимал, просто поговорил со всеми, убедив их в ненужности курения: “Я - старшина, и то не курю. Брось ты этой ерундой заниматься, зачем тебе это курево! Бросай и ты курить!” Вот так, личным примером, я избавил своих сослуживцев от этой ненужной привычки.

- А фронтовые сто грамм Вам полагались?

- Да, спиртное нам выдавали. Но я его никогда не пил, не увлекался я этим. А всю полученную норму сливал в литровую банку, отдавая затем своим товарищам.

- Просто отдавали или меняли на что-нибудь?

- Нет, просто отдавал. А они потом, собравшись вместе, выпивали этот мой подарок.

- После снятия блокады Ленинграда, в зенитные части ПВО пришло много девушек-зенитчиц. У вас на батарее были девушки?

- Были. Но полностью женских расчетов орудий у нас не было. К нам их пришло несколько человек, и их всех раскидали по батареям. Часто прибывшие девушки назначались на должности подносчиков боеприпасов.

- Снаряды тяжелые. Как же хрупкие девушки с ними справлялись?

- Снаряды находились рядом с орудием, на палубе баржи, поэтому их не нужно было нести откуда-то издалека.

- На приборы ПУАЗО прибывших девушек не назначали?

- Расчеты прибористов на тот момент уже были укомплектованы. Там работали и ребята, и девчата. Сами приборы ПУАЗО находились на батарее, на средней барже. Там же, перед выходом в залив, разместили и небольшой прожектор.

- Прибор ПУАЗО имел какое-нибудь укрытие?

- Нет, у нас он стоял под открытым небом - как на суше, так и на палубе баржи.  

- Для девушек было оборудовано отдельное место для проживания?

- Нет, их не выделяли, поэтому они жили в трюме баржи вместе со всеми.

- Наверное, среди личного состава батареи случались и романы?

- Никаких романов не было. За этим строго следил командир батареи.

- Орудия маскировались?

- Да, мы для этого использовали маскировочную сетку, которую натягивали над палубой.

- А в зимнее время как маскировалось орудие?

- В зимнее время мы свои орудия красили белилами.

- Какое оружие было закреплено за Вами?

- У меня был карабин, но я, как и все, его постоянно с собой не носил - он стоял в пирамиде на батарее. Там же хранились и наши противогазы, которые были закреплены за каждым из бойцов.

- Каски носили постоянно?

- Нет, как придется.

- Тревоги на батарее объявлялись часто?

- Очень часто. Иногда объявлялись учебные тревоги, но боевые все-таки случались гораздо чаще, когда происходили налеты вражеской авиации.

- Вам деньги в армии выплачивались?

- Нет, никаких денег мне там не выдавали.

- Политрук на батарее имелся?

- Был. Майор Стукалов. Хороший был мужик, любили его.

- Кто был командиром батареи, не помните?

- Зубарев была его фамилия, он был по званию “капитан”. Хоть и строгим командиром был, зато полный порядок на батарее поддерживал. Потом вместо него батареей стал командовать капитан Соломенцев.

- Где на плавбатарее жил командир батареи?

- У него был отдельный кубрик.

- Должность химика на батарее была?

- Да, был у нас химик. Должность эта - вообще чепуха! Химику по своей должности просто заняться нечем было на батарее.

- Снаряды вам на батарею поступали в смазке?

- Они все уже были протерты и готовы к стрельбе. Дополнительно протирать их было не нужно.

- Много снарядов тратилось орудием на ведение заградительного огня?

- Нет, мы выпускали не так уж и много снарядов.

- Были периоды, когда ваша батарея испытывала недостаток в боеприпасах?

- Снарядов нам всегда хватало. Такого, чтобы мы выстрелили все снаряды и нам больше нечем было стрелять, у нас не было.

- Как часто вам пополняли боекомплект?

- По мере необходимости.

- Как были закреплены орудия на палубе баржи?

- На палубу свои орудия мы закатывали практически вручную, а затем закрепили их там на четырех опорах - одно орудие на носу, второе на корме.

- Собственный экипаж на баржах имелся или вам их предоставили для оборудования батареи пустыми, без экипажа?

- Нет, там были только мы, зенитчики. Моряки лишь притащили куда нужно эти баржи буксирами и помогли их закрепить, чтобы волнами никуда не унесло.

- Вы все время находились на своей плавучей позиции? В город Вас не отпускали в увольнения?

- Никаких увольнений не было, мы все время сидели у себя на батарее.

- Письма с берега вам доставляли?

- Да, раз в неделю нам привозили почту. Получить письмо из дома было большой радостью. Я получал письма от отца и брата с фронта, а также из дому.  

- Небоевые потери были на батарее?

- Раз в две недели к нам швартовалась плавучая баня. Однажды наш командир взвода радиосвязи не захотел по специальному огороженному трапу переходить с одной баржи на другую, а решил перепрыгнуть с борта на борт. Но в это время волна подняла баржу, они с баней слегка разошлись и командир взвода, не рассчитав прыжок, сорвался и упал в воду. Баржи над ним тут же сомкнулись. Время было ночное и все попытки достать его из ледяной воды у нас не увенчались успехом, видимо он сразу захлебнулся и утонул. Тело командира взвода удалось найти лишь на пятый или на седьмой день, когда его волной с Финского залива почти прибило к берегу. Вот так, по-дурному, человек и погиб…

- Вы продуктами помогали жителям Ленинграда?

- Нет, мы получали красноармейский паек, которого едва хватало самим. Обеспечение у нас было слабым, поэтому ни с кем мы не делились, все съедали сами. А вот дров нарубить, да воду отнести кому-то в квартиру - в этом мы ленинградцам помогали. Зимой 1944-го, по приказу командира батареи, солдаты, заступающие в наряд по батарее, кроме своих обязанностей по службе, должны были пробивать лунки во льду Невы, чтобы жители близлежащих домов могли без труда набирать воду для своих нужд. Наши солдаты помогали набрать воду слабым и пожилым ленинградцам, за что те очень нас благодарили. Мы видели, какие невероятные трудности переживали жители Ленинграда.

- Медик на батарее имелся?

- Только санинструктор, мужчина.

- Личный состав батареи часто болел в условиях Балтики?

- Ой, часто. Но большинство заболеваний были, в основном, простудными. В конце октября 1944-го года наши баржи с батареями отбуксировали в Ленинград и разместили орудия на суше. Наша батарея была размещена на Васильевском острове. После длительного пребывания с марта по октябрь на воде, когда приходилось находиться в условиях постоянной качки от волн, я, как и большинство других, долго не мог привыкнуть к суше. Меня не покидало ощущение, что в каком бы я не находился положении, я по-прежнему качаюсь на морских волнах.

- Занимались рыбной ловлей для того чтобы разнообразить свой рацион?

- Рыбной ловлей мы занимались только тогда, когда находились на берегу. Все, что поймали, шло в общий котел батареи, по отдельности никто себе рыбу не готовил. Ну а на батарее мы несли службу, там нам не до рыбалки было.

- Чем ловили рыбу?

- Соорудили себе удочки. Гранаты для этого не использовали. Вообще, у нас на батарее гранаты имелись, но использовать их нам ни разу не пришлось.

- Большое начальство к вам на батарею наведывалось?

- Приезжали в основном из дивизиона и из полка. Говорили однажды, что собирается к нам какой-то генерал, но он так и не приехал.

- Как Вы узнали о том, что закончилась война?

- Связь у нас была хорошей, поэтому, как только в дивизионе узнали о Победе, нам сразу же сообщили об этом на батарею. Радость стояла неописуемая!

Война хоть и закончилась, но служить мне пришлось еще долго. Я прошел учебу в 16-й учебной батарее по подготовке младших командиров и меня направили служить на 3-ю батарею командиром приборного отделения. В 1946-м году я получил назначение в учебный дивизион сначала командиром отделения, а затем заместителем командира взвода. В учебном дивизионе я прослужил два года, подготовив два выпуска младшего командного состава. За отличные успехи в боевой и политической подготовке, а также за подготовку младшего командного состава, я был дважды награжден знаком “Отличник ПВО” и один раз знаком “Отличный стрелок”. Закончил службу в должности командира огневого взвода и в звании “старшина”. Впоследствии был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью “За победу над Германией” и несколькими юбилейными медалями.

- В каком году Вы демобилизовались?

- Домой я приехал лишь в 1950-м году. После демобилизации я закончил строительную школу прорабов и работал на различных строительных объектах.

- В Вашей семье еще кто-нибудь, кроме Вас и Вашего отца, был на фронте?

- Старший брат Павел. Его призвали в мае 1942-го года, он участвовал в Сталинградской битве и дошел до самой Германии.