Я родился 6 октября 1921 года в деревне Силино Слободского уезда Вятской губернии. Родители были крестьяне-середняки, отца избрали первым председателем сначала коммунальной артели, а потом колхоза. В 1939 году я окончил 10 классов. В этом году уже чувствовалось приближение войны, поэтому добровольно пошел в Красную Армию. Почти все мальчишки из нашего класса тогда ушли добровольцами. Меня направили в Чкаловское училище зенитной артиллерии имени Григория Константиновича Орджоникидзе. До советско-финской войны 1939-1940-х годов были не самые жесткие условия обучения, а вот после нее, когда выявилась слабая подготовка кадров зенитной артиллерии, нарком обороны маршал Советского Союза Семен Константинович Тимошенко распорядился все учения и занятия проводить в полевых условиях. А в апреле 1941 года нас досрочно выпустили в звании лейтенант, хотя мы должны были окончить обучение только в сентябре.
Меня направили в Закавказскую зону ПВО, в город Батуми, где определили в 8-ю зенитно-артиллерийскую бригаду, которая прикрывала батумский нефтеперегонный завод и порт. Попал во 2-ю батарею 76-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона орудий малого калибра. На вооружении у нас стояли 37-мм автоматические зенитные пушки образца 1939 года. При этом все батареи находились на механической тяге, по тем временам большое новшество. Когда мы прибыли, части еще не было, пришлось начинать формирование трем лейтенантам: один был из Севастопольского училища зенитной артиллерии, второй из Горьковского училища зенитной артиллерии имени Вячеслава Михайловича Молотова, а я из Чкаловского. Три пацана, но приказали принимать технику: грузовики ЗИС-5, полугусеничные вездеходы ЗИС-42 и собственно орудия, потом уже прибыли комбаты и начальник штаба дивизиона. Солдатами же стали местные жители, в основном грузины и русские. Летом 1941-го нас выбросили на реку Чорох рядом с турецкой границей в летний лагерь. И там мы занимались сколачиванием боевых расчетов.
21 июня 1941 года нас отпустили в близлежащий Батуми. И мы, четыре молодых лейтенанта, ушли в город, там переночевали, а в воскресенье безо всякой задней мысли стали неспешно идти в часть, и тут в полдень по радио узнали о том, что началась война с Германией. Ринулись в летний лагерь. Нас тут же вывели на боевые позиции, на которых мы размещались до 1944 года. Сначала дивизион стоял на прикрытии Батуми, затем одна батарея была переведена в Поти, вторая – в Ткварчели, а третья прикрывала Кутаиси. Нас разбросали по всем местам возможных налетов авиации.
Первый немецкий самолет-разведчик, который был зафиксирован службой ВНОС, пролетел над Батуми уже летом 1941 года. Мы стреляли изо всех видов оружия, даже из пистолетов, хотя враг шел на недосягаемой высоте для малокалиберной артиллерии. Но у нас также были 85-мм зенитные орудия, они били со всех стволов. Сначала самолет атаковали истребители И-16 и И-153, но они не смогли подняться на такую высоту. Немец ушел неповрежденным. Когда фашисты захватили Крым, то к нам пришел Черноморский флот и корабли советского торгового флота. После этого немецкие самолеты-разведчики пролетали над нами каждые три-четыре дня. Но ни разу не удавалось их сбить. Они шли в темное время суток и на слишком большой высоте. На рейде напротив моей батареи стояли крейсер «Красный Кавказ» и эсминцы. Но бомбежек не было, потому что было очень мощное зенитное и авиационное прикрытие порта. Со случаями саботажа ни разу не сталкивался, надо сказать, что в стране патриотизм был величайший, независимо от национальности. Неуставных отношений среди солдат тоже никаких не было. На передовую очень просились, я писал в месяц по несколько рапортов. Лейтенанта, который пришел к нам из Горьковского училища зенитной артиллерии, все-таки отправили, а меня поставили заместителем начальника штаба отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, и оставили на месте.
В июле 1942 года в Поти на корабли Черноморского флота произошел налет вражеской авиации. Поскольку эскадра не втянулась в порт, а стояла на внешнем рейде вместе с торговыми и транспортными кораблями, немцы не смогли разобраться, где и кто находится. Но все равно несколько боевых кораблей были повреждены. Потом налеты происходили все чаще и чаще. Как нам после сообщили с батареи, за время боев в небе Поти ее орудиями было сбито пять самолетов противника, причем их падение визуально подтвердили. У нас был пост ВНОС, стоявший рядом со штабом дивизиона в Батуми, они нас сразу же оповещали о налетах вражеской авиации на Поти. Кстати, нацеливание орудий на батарее происходило после передачи постами ВНОС вектора движения самолетов (направление полета и высоту цели), а уже дальше вели их на планшетах. Так что работа таких постов была крайне важна.
До 1944 года мы прикрывали Черноморский флот, а затем весной этого года меня направили в Москву в Высшую военную школу ПВО на трехгодичные курсы. Хотя война еще не кончилась, а уже готовили кадры для дальнейшей службы, некоторых офицеров прямо с передовой в эту школу прислали. Видел громадные колонны пленных немцев 17 июля 1944-го. Впереди шли генералы, за ними старшие офицеры, так и не расставшиеся со стеками. Запомнился этот факт сильно. Дальше топала серая солдатская масса. Там же встретили 9 мая 1945 года. Страшно радовались. Был свидетелем Парада Победы на Красной площади. Красота.
- Как мылись, стирались?
- Вшей у нас не было, потому что каждые десять дней мылись в бане. Все солдаты жили в землянках при орудиях на огневых точках, для них организовывали передвижные бани. Накатов на землянках у нас не было, не из чего было их делать, поэтому прямо в них устраивали помывочные.
- Как кормили?
- Вначале по первой категории, а в 1943 году, когда Черноморский флот из Батуми в основном ушел, нас оставили по третьей категории, в основном давали одни каши.
- Как относились к партии, Сталину?
- Партию коммунистов уважали, а Сталина любили и чтили. Хотя во многом, может быть, он и напортачил, но это частности, а в целом он правильно вел страну.
- На передовую солдат из дивизиона забирали?
- Да, было дело, вместо них на пополнение прислали девчат. С девушками складывались очень хорошие отношения. Правда, у соседей, рядом с нами стояла батарея зенитной артиллерии Черноморского флота на высокой сопке, мы чуть пониже находились, комбат стал сожительствовать с девушкой. Когда это вскрылось, его сразу же сняли и отправили в штрафбат. Потом уже, в 1943-1944-х годах, много девушек очутилось в положении, и их быстренько демобилизовали. Они в основном с солдатами гуляли, офицеры держали себя в руках.
- Какие-то деньги на руки получали?
- Да, весь оклад в полном объеме. Где-то 75 рублей давали как командиру огневого взвода, а заместителем начальника штаба дивизиона получал около 90 рублей. Кроме того, женатым офицерам на батареях выдавали офицерский продуктовый паек.
- С особистом сталкивались?
- Был такой, с ним нормально отношения складывались, он в частях не безобразничал, потому что знал: в случае чего отпор дадут офицеры.
- С замполитом встречались?
- Обязательно, у нас был прекрасный начальник политотдела в дивизионе, постоянно проводил беседы с солдатами, рассказывал обстановку на фронте. В неделю обязательно политзанятия проходили два раза. Все объяснял. И комсомольская организация была активной, имелся освобожденный секретарь комсомольской организации. На батареях членами партии являлись только комбат и замполит, остальные комсомольцы.
- Как складывались взаимоотношения с Черноморским флотом?
- Великолепно, нас приглашали на корабли, мы возили своих солдат на крейсер «Красный Кавказ», на эсминцы и сторожевики. А с солдатами береговой батареи Черноморского флота даже одно время питались вместе. У них был совсем другой паек, флотский. Намного сытнее.
- Какое у вас было личное оружие?
- Пистолет ТТ, солдаты были вооружены карабинами Мосина, потом по ленд-лизу получили американские автоматы Томпсон. Очень плохое оружие по сравнению ППШ.
| Интервью и лит.обработка: | Ю.Трифонов |
