Родился в 1925 году в городе Малая Вишера Новгородской области. Русский. В январе 1942 года был призван в ряды Красной Армии. В составе 192-го гвардейского стрелкового полка 64-й гвардейской стрелковой дивизии 30-го гвардейского Ленинградского стрелкового корпуса участвовал в боевых действиях на Ленинградском фронте в качестве минометчика (рота 82-мм минометов). После ранения был направлен в военное училище, после окончания которого служил заместителем начальника пограничной заставы 99-го пограничного отряда. В 1947 году демобилизовался из рядов Советской Армии. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» После армии стал жить в Эстонии, в городе Кохтла-Ярве, работал шахтером.
И.В. Для начала, Владимир Николаевич, я хотел бы расспросить вас о вашей довоенной жизни.
В.К. Место, где я родился, звучит так: Малая Вишера, Новгородская область. Это был, значит, районный центр такой у нас. В начале войны нас эвакуировали уже оттуда в Сибирь, и я, значит, там работал в депо паровозном.
И.В. Расскажите о вашей семье. Кто были ваши родители?
В.К. Нас в семье было трое детей: всего вместе с родителями нас было пять человек. Отец работал поммашиниста на паровозе. Мать сперва на стекольном заводе работала, а потом уже не работала.
И.В. Скажите, а репрессии довоенных лет вам запомнились?
В.К. Что люди пропадали в 30-х годах, то это, конечно, было. Ну а что? Было такое, что уберут людей — и всё. Придут когда вечером, когда ночью, заберут, и нету человека. Концы, как говориться, — в воду.
И.В. Вы до войны работали?
В.К. Перед самой войной начал работать. Я же сам с 1925-го года. Но работал я в паровозном депо токарем. Кстати, война когда началась, нас научили, как, значит, работать самостоятельно.
И.В. Чем начало войны вам запомнилось?
В.К. В первые дни войны наше депо эвакуировали. Нас сперва отправили под Москву. Там, помню, с Дмитрова на Загорск мы дорогу делали, - там, значит, бугры мы срезали. Но потом немец к Москве подошел когда, вот сюда, значит, к Калинину, тогда нас отправили домой. Уже через Ярославль в Рыбинск мы поехали. Но когда в Бологое приехали, узнали, что Малую Вишеру взяли немцы уже. И тогда прямо отсюда нас отправили на станцию Зуевка, которая была под Сибирью где-то в Пензенской области что ли. Там я недолго пробыл. Да и все маловишерские там недолго пробыли. Отправили, значит, нас дальше... Но в Малой Вишере немец был недолго: наверное, месяц или там чуть побольше. И вот, когда Вишеру освободили, нас назад отправили домой. Восстанавливать же все там было надо. Вот мы немножко там, значит, поработали, после чего меня в армию забрали, и всё — началась моя служба.
И.В. К вам как к эвакуированным как местное население относилось?
В.К. Тогда вся Россия туда ехала-то. В то время люди лучше были, спокойнее. Это сейчас разбираются, когда кто-то появляется, туда-сюда. А тогда — нет, этого не было.
И.В. Снабжали вас как продовольствием?
В.К. По карточке получали у нас еду большинство. Вообще, как сейчас помню, у нас 800 грамм хлеба на карточку давали. Ну и, может, крупы какой-нибудь, бывает, дадут, и всё.
И.В. Голод испытывали вы в начале войны?
В.К. Жили, как говориться, мы в то время впроголодь. А че сделаешь? Я вот до января был там. А в январе, 2-го или 3-го числа, меня в армию взяли. Это было, значит, уже в 1942 году.
И.В. Куда вас сначала направили сразу после призыва в армию?
В.К. Направили меня в Волховстрой. Там запасной полк был: 389-й, по-моему. Там мы сколько-то времени побыли. Потом несколько человек из нас, в общем, направили в гвардейскую часть. Нас таких было много вообще-то. И попал я в 30-й гвардейский корпус, в 64-ю гвардейскую дивизию, в 192-й гвардейский полк. Так я там и был. Воевали мы под Ленинградом: у Ладоги, значит. Там уже силенок поднабрали, видно, и начали наступление, и прорвали после этого и сняли блокаду Ленинграда.
И.В. А в запасном полку сколько по времени вы находились?
В.К. Там месяца два, наверное, мы были.
И.В. Много вас гоняли? Занимались строевой подготовкой сколько вообще с вами перед фронтом...?
В.К. Занимались много с нами. Сидеть не давали. Да и сами мы занимались этим делом... На улицу, бывает, выведут, — так там холодина же, зима была. Вот там, значит, на льду на реке Волхов, мы занимались. Река Волхов замерзшая тогда была. Вот на льду там мы и занимались. Бывает, как немец налетит, так нас как раз на торфяные разработки гонят. Нас туда загоняли. Вот так мы и занимались перед фронтом.
И.В. А первые бои где у вас были?
В.К. Под Синявино сначала воевали. Потом, когда сняли блокаду Ленинграда, наш полк наступал между авиагородком и Пулковской обсерваторией, это - здесь. И потом на Красное село пошли. Под Красным селом сколько-то, наверное, сутки мы побыли, после чего пошли дальше под Нарву. И вот под Нарвой меня ранило. И так я больше не попал на фронт. Был я в 192-м гвардейском полку.
И.В. Сами вы в пехоте были?
В.К. Я даже не в пехоте был. Это в пехоту, когда народу не хватало, людей направляли. А так я в минометной роте был. У нас были, значит, 82-миллиметровые минометы.
И.В. Стреляли вы по каким целям?
В.К. Так нами все время командовали. Говорили, к примеру: прицел такой-то. И все, дальше-дальше-дальше стреляешь. Ты уже не видишь, куда стреляешь. Твоя мина летит куда попадет. Какой прицел дадут, туда, значит, мы и стреляли.
И.В. В перестрелки приходилось вступать?
В.К. Да. Но этого мало было. Я забыл уже многое, потому что у меня голова после войны была побита в шахте.
И.В. Под Нарвой какие были бои?
В.К. Под Нарвой мы сперва в местечке Аувере таком были. Там, помню, железная дорога, метров на 100 так, проходила. На той стороне ее немцы были, на этой — мы. Силенок не хватало, чтобы перерезать полностью Нарву. Потом оттуда нас сняли и погнали уже на другой берег, на ту сторону железной дороги. После этого тут тоже под Нарвой были. И тут меня уже ранило 7-го или 8-го марта 1944 года.
И.В. А как вас ранило?
В.К. А легко в ногу меня ранило. Это вроде снайпер, который там сидел, увидал, что я шевелюсь и хожу, и пальнул в меня, значит.
И.В. Кого из ваших командиров вы помните? Помните, скажем, кто командовал вашим полком?
В.К. Тогда я командира полка не знал. Взводного я только знал. Так, помню, когда к нему обращаешься, не кричишь «товарищ лейтенант», а только по фамилии его называли, чтоб немцы меньше слышали тебя. Так что знал я только взводного. Нам не до этого было, чтоб еще кого-то знать. Но у нас командиром минометной роты, помню, был такой Гусев, старший лейтенант. Он погиб: на фронте голову немного приподнял, и его снайпер — фить.
И.В. Что было у вас после госпиталя?
В.К. Вот уже оттуда, с госпиталя, значит, я попал в училище. Сперва на младших командиров учился, а оттуда взяли учиться на младших лейтенантов. Участвовал я в первом параде послеблокадном: как сняли блокаду, так 1-го мая Парад был. Вот я там был.
И.В. Получается, что после Нарвы вы уже не участвовали в боях?
В.К. Нет. Оттуда с офицерскими погонами меня уже в погранвойска отправили, сюда, в Прибалтику: в Прибалтийский военный округ. И был я там заместителем начальника погранзаставы.
И.В. Нарушения переходов границы были, когда вы там служили?
В.К. Было. Зимой, помню, они даже на лыжах уходили. Но догоняли их, конечно. У нас с километр, наверное, от берега контрольная полоса была. Ну она, знаете, в лыжню входила ведь. Вот мы в иной раз ходили зимой ее проверять: если кто там проходил, то это видно было. Что ты если прошел, значит, то это было видно. Если что-то такое замечали, сообщали в Раквере. С Раквере отправляли три вертолета и аэросани. Они, эти аэросани, стояли, по-моему, в Кунда. Наша застава была в Лимоло — на реке Пуртсе. Это старый был кордон, там эстонцы раньше до нас служили.
И.В. Лесные братья не действовали в районе вашей погранзаставы?
В.К. В нашем районе - нет, не действовали, потому что от нас близко дорога проходила, да и населенных пунктов там, значит, много было... Этот район сюда под Кунда шел, вот отсюда, значит, он начинался. Наша застава занимала несколько километров подальше от Азери. Вот только такое было, что они уходили через нас. Правда, это было не на нашей, а на соседней заставе. Тогда, значит, они уходили на большой лодке. Их догнали. Вернее, не догнали, потому что они ушли. А тогда контрольный Совет ихний находился в Финляндии. Ну нажали на них, и их выдали. Их шестнадцать человек было. Пятнадцать человек, которых нашим выдали, наши же и поймали, а шестнадцатого так и не смогли взять: он сбежал...
И.В. Вас награждали во время войны?
В.К. Я был здесь после войны уже представлен к награде. Но когда дочь пришла на Малую Вишеру, я раньше жил там, то получила такой документ, адресованный мне: что, мол, за участие в боевых действиях вы награждены орденом Красной Звезды. Она потеряла этот документ, и так я и остался без награды. Но я еще медалью «За оборону Ленинграда» был награжден.
И.В. Какими были потери ваши на Ленинградском фронте?
В.К. Ой, я этого и не знаю. Я в минометной роте был, а она же, как правило, дальше пехоты стоит. Но у нас было с этим так: раз прибывает новое пополнение, значит, уже есть какие-то потери. Я говорю, что мало чего знал об этом.
И.В. Но из друзей вам кого-то приходилось хоронить на фронте?
В.К. А мы и не хоронили никого. Была похоронная бригада, которая ходила, собирала раненых, убитых. Они уже отправляли кого куда.
И.В. В основном из-за чего вы несли потери?
В.К. Ну в минометной роте было с этим так, что или он прихватит, усекет, откуда мы стреляем, и даст по нам, или - мы. Ну такого, чтобы он засекал нас, мало было. У нас вот такое, например, один раз было. В общем, там была такая возвышенность, а кругом — болото. Мы в болото мины поставили, палки туда поставили под плиту, и расстреливали все это дело, чтоб не садилось. Сосенки рубили и туда пихали. Так немец после этого весь этот наш небольшой холм распахал. Не додумался, что мы с болота стреляли.
И.В. Что вы можете сказать о 82-миллиметровых минометах? Насколько они были эффективные?
В.К. Это хорошие были минометы. Наша рота состояла из 82-миллиметровых минометов. А 120-ти миллиметровые — это полковые уже были минометы, там они нас не касались.
И.В. Как вас кормили на фронте?
В.К. Хорошо нас кормили. Но кормили как всегда: два раза в день.
И.В. Всегда ли вовремя вам подвозили вам на фронте питание?
В.К. Было всякое. Под Аувере, помню, когда мы были, там дорога немного заворачивала. Так там у немцев взвод стоял. И вот он обстреливал нас, значит. Бывает, успеешь пулеметную очередь дать — и минуты две он не стреляет. Вот за это время если тот, кто доставляет питание, пробежит, успеет пробежать, значит, - принесет нам еду. Не пробежит — и нам, значит, питания не будет. Тогда у нас уже ждут, когда в другой раз притащит питание. Было такое иногда. А так особенно - нет. В минометной роте - там спокойнее было, чем в пехоте.
И.В. 100 грамм вам выдавали?
В.К. Когда военные действия велись, то давали. Когда же в обороне были - тогда не давали.
И.В. Насколько многонациональным было ваше подразделение во время войны? У вас русские были в основном или были другие национальности?
В.К. Были и другие национальности - всяких было полно. Помню, первое пополнение пришло к нам с Молдавии. Пополнение молдаван, значит, к нам прислали. Потом татар много пришло. Татары они были или казахи, я точно сейчас не помню. Те-то, помню, когда пришли, вели себя так. Вот ранили если у них одного, то они собрались и каждый чего-то по-своему лепетал. Но после того, как снаряд шарахнул около них, больше они уже не стали собираться, обсуждать, молитвы читать или что-то делать в этом духе. Вот такие были случаи.
И.В. Они вообще понимали команды по-русски?
В.К. Я как на заставу ушел, так все: больше не общался с ними уже.
И.В. Немцы забрасывали вас листовками? Было ли такое?
В.К. Было и такое. Я их, эти листовки, не читал никогда. Я знал, что они творили у нас. Бывает, идешь по деревням, когда наступаешь, и видишь, что люди сами говорят, че они тут делали, а че — не делали.
И.В. А что люди рассказывали вам?
В.К. Да уже всего этого я и не помню сейчас. Я говорю: мне по башке попало в шахте, и, значит, что-то сделалось с памятью. Так я, бывает, в иной раз до сарая иду и сам думаю: куда ж я иду и зачем?
И.В. Под бомбежки часто попадали на фронте?
В.К. Нет, не попадали. Ведь в то время, знаете, главные бои на юге же шли. Значит, под Москвой и за Москвой — вот там дальше, на юге, шли основные бои. Все силы туда были брошены. Потом, когда немцев далеко отогнали, наш фронт начал двигаться сюда: на Нарву. И пошел после этого в Карелию туда, на Финляндию. Я под Нарвой, говорю, тоже воевал. Но в Нарве я сам в то время, конечно, не был. В то время ведь было такое положение у нас: куда ты уйдешь? Стоишь, и всё. Если я в минометной роте был, то все время в походе находился, все время двигаться надо было куда-то. Там лишнего человека не было. Я был третьим номером в минометной роте. Плиту таскать мне всё время приходилось. Так вот, положение у меня было такое, что надо все время при роте было быть.
И.В. А вы минометы как-то маскировали вообще?
В.К. Ну нет, этого не было. Вот если ты когда долго на одном месте стоишь, то там другое дело было. А здесь у нас было так, что самое большое — это когда день мы на одном месте стояли.
И.В. То есть, постоянно передвигались?
В.К. Да. А потом уже под Нарвой здесь засели надолго. Меня вот ранило, и я, значит, в госпиталь легко раненых попал в Кингисепп. Оттуда меня уже в училище направили.
И.В. Госпиталь был переполнен?
В.К. Нет. Я легко ранен был, и место, значит, в госпитале было. Там на нарах я, помню, был. Там, кажется, в доме всё это располагалось. Госпиталя-то как такового и не было. И там было так: перевязку тебе сделают — и всё.
И.В. Вшивость была во время войны?
В.К. Была. Мы блокаду когда прорвали, в аккурат к этому попали в сам Ленинград. И нам народ, как сейчас помню, когда мы туда зашли, тогда же и говорит: «Идемте к нам, идемте к нам ночевать!» Мы честно этим людям признались: да мы там со вшами. Они нам и говорят: «О-о-о, вы нас от голода спасли. А мы от вшей спасемся.» А дезинфекцию от вшей делали, конечно, во время войны. Там для этого у нас были такие помещения маленькие. Набьют туда белье, и там, значит, оно лежит по краю горячее. Там вшей выпаривали...
И.В. Чем вы были вооружены во время войны?
В.К. Автоматом. Сперва у меня пулемет был ручной. Потом — автомат.
И.В. Под обстрелы вы попадали во время войны?
В.К. Ну а как же?
И.В. Бывало ли у вас такое, что расчеты накрывались?
В.К. Я не слышал такого. Нет.
И.В. Страх испытывали на фронте?
В.К. Молодые мы же были тогда. Какой там мог быть страх? Старые испытывали те, у кого семьи были. А у нас же не было этого ничего. Че мне было тогда? 17 лет с половиной мне было, когда меня взяли в армию. Какой у меня был страх? У молодого страху не было.
И.В. Когда под Ленинградом находились, вы как-то чувствовали блокадный голод?
В.К. Ну пайку вообще-то давали нам тогда. Мы, конечно, знали, что лишнего ничего не получишь. Ну относились к этому так нормально. А вот когда, помню, в блокаду мы вошли и к нам пополнение пришло, - те да, их колонные голодные были совсем. Один из них мне вот что, например, рассказывал. Шел он, значит, на завод. Потом упал. И ему че-то попало крепкое. Оказывается, конский навоз это был. Он погрыз его, он мороженый был, потом встал и пошел. А так, я говорю, нормально было...
И.В. Как вас окончание войны застало, помните?
В.К. Почему я не помню? Я ж говорю, что 1-го мая после снятия блокады у нас в Ленинграде сделали парад. Это уже в 1945 году было. Война еще пока шла, а здесь, в Ленинграде, значит, парад уже сделали. Принимал этот парад Говоров.
И.В. После войны встречали сослуживцев по фронту?
В.К. Нет. Кого можешь тут встретить? У меня после войны, я говорю, в погранвойсках служба была. Старых из тех, с кем я служил, сегодня уже никого не встретишь.
И.В. После войны долго служили?
В.К. Два с половиной года где-то я еще служил после войны. У нас, знаете, на погранзаставе такая служба была здесь, что носить нечего было. Как партизаны все ходили. Было так, что у вышки стоит часовой, ботинки от него снимут, и он пойдет на границу. Потом уже сапожник стал ходить ремонтировать обувь. В общем, каждый год служба становилось все лучше и лучше. Но это было потом уже, значит.
И.В. Как сложилась ваша жизнь после войны?
В.К. Я как демобилизовался, так приехал сюда, в Эстонию, в город Кохтла-Ярве, и, значит, на шахту пришел работать. Сперва на Кява я в бараке жил и работал. Немцы освободили этот барак, потому что их отправили туда в Германию, а нас поселили там. Потом я работал и помогал строить наш дом. Там у нас три строителя было.Один плотник и два каменщика. Мы после работы ездили песок возили, камень бутовый, кирпич. Так и делали вот. С 1947 года всё работал шахтером.
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
