- А.Д. Когда вас призвали в армию?
- В 1936 году меня призвали на срочную службу. Сначала окончил школу младших командиров - Школу артиллерийской инструментальной разведки. После нее служил в Витебске. Потом нас послали на год учиться во 2-е Ленинградское краснознаменное артиллерийское училище. После училища служил в Астрахани. В Астрахани месяца два побыл - дали отпуск. Мой младший брат был учителем, призвали его в армию, заехал к нему в Белев, за Смоленск. Побыл у него 2 дня. Он сказал, что их готовят в Финляндию. Тогда почти всех учителей готовили на младших командиров. В Финляндии он и погиб. У меня было 3 брата и 2 сестры. После войны я один остался. Вернулся из отпуска, а наш полк ушел в Финляндию. Меня перевели в Ставрополь.
- А.Д.В какой дивизии вы начали войну?
- Войну я начал командиром взвода в 271 артиллерийском полку. На вооружении у нас стояли 76-миллиметровые пушки УСВ. Такие же орудия у нас были и в партизанах. Пушки перед войной были поставлены хорошие.
- А.Д.На конной тяге?
- Да. А в партизанах у нас была и 45мм пушка.
Воевать начал под Смоленском, в июле месяце. Нам было приказано взять Смоленск. Там был министр обороны и другие начальники, нервничали. Жестокие бои шли долго, но его не взяли. Попали в окружение. Долго сражались в окружении. Некоторые даже не знали, что мы окружены. Был приказ: "Стоять и не отступать". В конце Августа стали выходить. Подошли к Соловьевой переправе через Днепр. Было много раненых. Немцы бомбили нещадно, несмотря на то, что над ранеными было полотнище с красным крестом. Нас прижимали. Многие бросали оружие, чтобы пробраться по воде. Был жестокий приказ: "Оружие не бросать. Его столько было брошено в Белоруссии, что не чем защищать страну". Так что на том берегу нас без оружия нас могли расстрелять. Смотрим, как перебраться с артиллерией. За Соловьевой переправой болота. Что делать? Немцы ближе и ближе. Пушки не кинешь. Решили попробовать. На лошади проехал. Не очень глубоко. Решили, что орудия перетянем. Так и перетянули четыре пушки через реку. А дальше как? Там такая местность - лес и поляны. Кое-как пробились. Заняли оборону. Фронт стабилизировался, казалось, что все хорошо: мы наступали, Ельню освободили, думали на этом будет перелом. Но в октябре месяце немец нас опять окружил. Мы стояли на Днепре, а окружение замкнулось под Вязьмой - это огромное расстояние. В окружение долго сражались, но нас становилось меньше и меньше. Снарядов не было. Пушки закопали. Меня приняли в партию под Смоленском. Ночью из политотдела прибыли, и меня фактически зачислили в партию. Замполит говорит: "Коммунистам надо спалить партийные билеты". Кто послушал, кто нет. Вот мы остались на оккупированной территории. Я пошел домой.
- А.Д.Когда вы остались на оккупированной территории, Вы приняли решение идти домой?
- Пошел туда, где все более или менее знакомо.
- А.Д. Вас несколько человек было или вы один?
- Один. Другие пошли в другую сторону.
- А.Д. Как вышли на партизан?
- Дубровского мать и сестра недалеко жили. На партизан было выйти легко. Партизан же не скроешь. Без народа они же не обходились. Надо же и поесть и отдохнуть. Бывало, что и продавали. .В Ушачах повесили двух пограничников. Они зашли отдохнуть, хозяин хаты их за деньги продал. Его конечно потом расстреляли. А тогда для устрашения населения немцы их повесили. Думал немец, что не будет никакого партизанского движения. Но эта беспощадность только озлобила народ, и партизанские отряды росли как грибы.
- А.Д. Когда вы попали в бригаду?
- Весной 1942 года.
|
| Партизаны бригады "Дубова" Атрашкевич Михаил Евдокимович стоит третий слева. Хоняк А.С стоит первый слева. 1943 год |
- А.Д. Сколь было человек в бригаде?
- Сперва человек 50. А уже осенью 1942 года - более 2000 человек! Мы были хорошо вооруженными, поскольку были ближе к старой границе. У нас были
станковые пулеметы. Всех нас проверили.
- А.Д.Как проходила проверка вновь прибывших?
- Особой проверки не было. Хотя были такие: пришли-ушли. Был такой случай. Пришли хлопцы. Побыли. Им поручили мост на дороге, что на Пышно, взорвать. Они пошли вместе с другими партизанами, выпили. Расстреляли этих ребят, автоматы забрали и пошли к немцам.
Но какой-то строгости не было. К нам ведь переходили и полицаи. Был даже один награжденный немецким крестом. Правда, он скрывал это. Он был настолько обучен, что когда мимо проходишь, он каблуками щелкает. Простые полицаи, которые у нас воевали, рассказали, что он расстреливал и имеет награду. Я приехал к командиру кавэскадрона, стоявшего в Замошье, сказал: "Вызови его". Послали ребят покрепче: "Вас вызывают в штаб, без оружия". Пришел и понял, конечно, зачем его вызвали. Допросили: "Почему скрыл немецкую награду?" А уже пришел приказ его расстрелять.
В 1943 году пришла к нам, организованная где-то в России, армия Каминского с нашими танками. Они заняли Боровку, Лепель. Каминский предъявил нам ультиматум, что бы мы сдавались, а потом пошел на нас в наступление. Мы хотели его взять живым. Подготовили группу. Но не получилось - хлопцев разоблачили и расстреляли. Тогда его армию стали разлагать. В то время как раз освободили территорию, где они формировались. Стали говорить солдатам: "Пишите письма, мы их отправляем на Большую землю и вы получите ответ". Они стали к нам переходить и иногда даже взводами. В таких случаях оставляли всю структуру взвода, только наш политработник. Так и воевали.
- А.Д.Это были русские или национальные формирования?
- Национальные формирования были отдельно. Были казаки, латыши, потом они быстро удалились, украинцы. Наши это - полицаи. Многие наши были в РОА.
- А.Д.Национальные части переходили на сторону партизан, или с ними было сложнее?
- Они не переходили. Они были на первых порах, потом их не стлало. Полицаев своих было много.
- А.Д.Когда стали формировать зону?
- Сначала, пока партизан было мало, действовали по принципу ударили - ушли. Уходить надо было далеко. Немцы поначалу не боялись в лес входить. Были специально обученные безжалостные немецкие подразделения. Когда возросло количество партизан, сформировали бригаду "Дубова". Командиром бригады был Дубровский. Комиссар - Лобонок. Бригада вооружалась неплохо. Много оружия брали под Полоцком в укрепрайоне. Перед войной в Боровке был артиллерийский склад. Когда началась война, его рассредоточили - развези полесам. Мы это знали. Да и на складе еще осталось около тысячи снарядов. В конце 1942 года организовали десяток лошадей, сделали засады, где надо, и все снаряды перевезли. Сначала у нас было одно 45мм орудие, а затем мы у полицаев из-под носа увели два 76мм орудия. Мы людей нашли: командиров орудий, заряжающих, даже ездовых, отобрали артиллерийских лошадей и организовали дивизион. Я стал начальником его штаба. На 116-ом было минометное училище, оттуда взяли полковой миномет. У нас уже была настоящая армия. При помощи других бригад мы освободили весь Ушацкий район и к концу 1942 года создали Лепельскую партизанскую зону площадью 2400 километров квадратных. Заняли Пышно и отрезали им дорогу. Лепель фактически стал тупиком: на Борисово были партизаны, на Оршу железная дорога не работала. За это местечко были тяжелые бои в 43 и 44 году. Ничего сделать не могли. Первый раз они пытались разблокировать дорогу 27 мая 1943 года. Немцы повели наступление на Пышно. Мы пропустили разведку. Они как: обстреляют - раз партизаны не отвечают, идут смело. Они считали, что партизан не так много, боятся нечего. Но когда мы открыли огонь из артиллерии, минометов, они остановились, окопались. Вели местные бои с 27 мая по 8 июня. Потом немцы подтянули танки. Пробомбили Пышно и пошли в наступление. Шел тяжелый бой. Танки пошли по нашим позициям. Мы отступили, но отступили организованно на Тартаку там завязали бой. Бой большой. Благодаря нашей воле и силе, да мы и вооружены были не плохо, мы взяли Малые Дольцы, Большие Дольцы и пошли в наступление. Спасли Ушачи, спасли зону. После в зону стало пребывать много бригад. Смоленские к нам были переброшены. Всего было 17 тысяч партизан, охранявших зону. Ходили на железную дорогу. Был подготовлен диверсионный отряд. Я был начальником штаба дивизиона. Когда кончились бои, в июне 1943 года. Лобанку присвоили звание полковника и дали Героя. А командиру бригады звание Героя Советского Союза и генерала-майора. Партизан тоже наградили. Я стал командиром артдивизиона. Послали в Сушу. Там было еще мало партизан. Партизанил там. Воевал неплохо, на засады ходил и с артиллерией и так.
Когда погиб Короленко, Лобанок позвонил: "Передай артдивизион и приезжай начальником штаба бригады". Я сказал: "Я артиллерист, и прошу меня оставить при артиллерии. Я здесь больше пользы принесу" и не выполнил приказ. Еще раз позвонил. Я ему: "Владимир Елисеивич, я ваш убедительно прошу, если я не достоин быть командиром, переведите меня в командиры взвода. Я в начальники штаба не пойду. Здесь я принесу больше пользы". Но тут присылают Клешторно, я передаю ему артдивизион. И еду начальником штаба бригады. Лобанок, бывший секретарь райкома партии, был очень хорошим, смелым человеком. Дубровский тоже неплохой, но никогда не ходил на засады. А Лобанок ходил. Его ранило. Моя жена его перевязала. Она тоже была в партизанах. Этот человек был очень уважаемым. О нем можно много хорошего сказать.
- А.Д. У вас даже телефон был?
|
|
Карта Лепельской партизанской зоны (что бы увеличить кликните по рисунку) |
- Да. От штаба и до Суши. Старые лини соединили. Линия не военная, а гражданская. У нас был и свой аэродром. Мы были хорошо связаны с Большой землей. Забирали раненых, привозили вооружение. Осенью 1942го мы отправляли группы призывников за линию фронта. Ходили по деревням, комплектовали и отправляли пешком через Суражские ворота. Тяжело было пройти одну железную дорогу и вторую. Одна партия хорошо прошла, а другую немцы поймали.
- А.Д. У вас была рация?
- Да. Рация и код. Радистку прислали. Она погибла на прорыве. Связь с землей была крепкая.
- А.Д. Форма поощрения и награждения партизан?
- Такие же награды, как и на фронте. Я награжден орденом Красного Знамени. Были Медали "Партизан ВОВ I степени, II степени".
- А.Д. Когда установили связь с Большой землей.
- Осенью 1942 года. Сначала пешие ходили. Идет группа - двое с оружием, а остальные без оружия, а оттуда уже с оружием. Туда шли между Полоцком и Витебском, а возвращались уже между Полоцком и дальше туда к Даугавпилсу. Пройти свободно - не пройдешь, а лесами, за линию фронта ходили часто.
Начальником штаба нелегко было работать. Где ни бои я, всегда выезжал на место. Весной 1944 года началась страшная блокада. Здесь уже немцы и количеством и качеством вооружения нас превосходили в десятки раз. Приходилось сражаться. Воевали не жалея себя. Война есть война. Воевали неплохо, но кольцо сжималось. 28 апреля телеграммой доложили Первому Прибалтийскому фронту (там был представитель партизанского движения), что мы можем продержаться 3 суток. Давали свои соображения, о том, что мы прорвем линию обороны, выйдем к Двине и двое суток обещаем держать две деревни, где пробьемся, и просим прорвать фронт, хоть на небольшое расстояние, чтобы мы могли выйти. Ответ мы получили 1 мая 1944 года. Всем бригадам было озвучено содержание телеграммы 1-го Прибалтийского фронта. В ней говорилось, что оказанная помощь не могла сдержать противника и в соответствии с решением начальника союзного штаба Пономаренко нам приказывают с потемнением сняться с боевых позиций, прорвать линию обороны противника и двигаться по направлению озера Щой. А как двигаться? Будем отступать и немцы за нами… Потемнело и мы стали отступать в этом направлении. Опергруппа подкорректировала маршрут и порядок движения. Так мы двигались. Ночи короткие. К железной дороги подошли несколько батальонов и прорвались, но немцы пустили два бронепоезда и так нас прижали, что не верилось, что можно вырваться. Заняли оборону. Население, дети, лошади, партизаны - все вместе. В ночь со 2 на 3 прорывались в западном направлении. Немцы бомбят, сбрасывают листовки: "Переходите, гарантируем жизнь". Но не было случаев, чтобы кто-то послушался их клевете. Были случаи, когда самовольно хотели пройти по 1-2 человека. Но они не прорвались. И было отмечено, что они нарушили приказ. На третий день решили прорываться между Ушачей и железной дорогой, выйти на дорогу Полоцк - Лепель дорогой двигаться на Завечерье, если нельзя пробиться, то двигаться на Каменно, обойти Лепель и дальше в леса заповедника - это окончательная цель. Утром немцы пошли в наступление и нас расчленили. Только вечером 3-его удалось с боями соединиться. С 3 на 4 ничего не оставалось делать, как идти на прорыв, на пролом, откуда и не ждали. Понимали, что они могут столько пустить авиации, что смешают нас с землей - аэродром Улла был недалеко. Немцы бомбили, но не так, как могли. Ждали, что мы сдадимся. Мы пошли в наступление. Было приказано: бои не затягивать. Только вперед. Не ложиться и вперед. Немец немножко успокоился. Пока они развернулись, мы прошли. Автоматчики впереди, прорвались, конечно, часть раненых и хозяйственников осталось. Одни бригады ушли в одном направлении, другие в другом. Мы вышли к тому месту, где был наш штаб, в Сержаны. В лесу переночевали и пошли с боями. Вышли к Антуново, где базировалась наша бригада. Там встретили Лобанка. Прошли Добжеренцы и он улетел на самолете за линию фронта. А нам сказали действовать по своему усмотрению. У нас и вооружение уже не такое было. Потом соединились с Красной армией. Это произошло 28 июня. Как Лепель освободили, мы туда пришли. Расформировали бригаду. Сели писать ее историю. До этого писали, но кто писал погиб, и история погибла. Нас вызвали в Глубокое, никого не отпускали, пока историю бригады не напишешь. Меня призвали в армию, но дали бронь. Остался на гражданке, заместителем председателя райисполкома.
- А.Д. Питание организовано было за счет населения?
- Частично. Когда занимали зону, давали разнорядку. Одна деревня должна была сдать столько-то хлеба, картошки, мяса. Был у нас хозвзвод. Была мельница. Мололи, пекли хлеб и привозили.
- А.Д. Были просто бандиты, ходящие по лесам?
- На первых порах были. Мы ходили их ловить. Давали нам такие задачи. Они представлялись как партизаны, а сами просто грабежом занимались. Из-за них было пятно на партизанских отрядах. Быстро мы с ними расправились.
- А.Д. Очень много сейчас открытой местности - поля, поля, а раньше как было?
- Да тогда так и было. За Лепелем в сторону Борисова большие леса. Березинский заповедник.
- А.Д. Женщин много было в отряде?
|
| Партизанский артиллерийский дивизион на марше, Лепельская партизанская зона 1943 год(фото из архива Н. Обрыньбы) |
- Были. Но не так много. В основном, мужчины. У нас были две женщины, присланные из Москвы фотографировать. Одна погибла. Они все просили: "Дайте нам сфотографировать, как идет бой". А это же не так просто!
На меня возложили ответственность за них. Пошли на засаду. Одели белые халаты, которые им специально пошили. А немцы в деревне Стаи и в Студенк, между ними кусочек леса. Немцы должны были приехать рубить лес. Заняли оборону. Но нас обнаружили и стали окружать. Вышел на опушку леса, пули свистят, но пока далеко. Лесок маленький. Могут окружить. Надо уходить. Побежали. Они же не обученные. Я упаду в низинку, а они на самый верх. У одной пробило полушубок, но она осталась живая. Правда слишком переживала. Я говорю: "Вы бегите вперед, а я сзади". Вышли.
А в блокаде как-то утром вышел - тихо-тихо, птицы поют. А в душе такое чувство: "Только бы жить людям. Повиднеет, начнутся бои и сколько же ляжет… И ведь конца войне не видно, сколько еще невинных людей пострадает". И вот одна из этих двух девушек говорит: "Наверное, я погибну". И точно погибла.
- А.Д. Немцев, которых брали в плен, расстреливали?
- Да. Одного только помню, повесили. В Зоборовье заняли оборону. Один взвод попал в окружение. Несколько человек только вырвались. Немцы командира раздели, на спине вырезали звезды и убили. А потом когда они отступали одного в плен взяли. Партизаны решили повесить его.
В других бригадах тоже вешали. Девчата, которые снимали они к нам приезжали обедать. Раз приехали, я говорю: "Чего не кушаете?" - "А, Михаил Евдокимович, фотографировали как немцев вешали. Плохо себя чувствуем".
В Кубличах погранзастава стояла раньше, двухэтажный кирпичный дом. Наши подпольщицы решили поймать живого немца. Знали, что один офицер за ними ухаживает. Сделали праздник, пригласили офицера, подпили хорошо. Наши подошли близко. Когда он один остался, взяли его живым и привезли в отряд. Долго не расстреливали. В лесу была сбита камера, папиросы ему крутили. Он знал немного русский язык, просил отправить за линию фронта. Но расстреляли его. Форму сняли, потом в ней ходили в разведку.
- А.Д. Кто выносил приговор предателям?
- Командование. Без командования командир отряда не имел право никого расстрелять.
Когда я принял отряд, в нем были недовольные, сильно образованные. Лобонок привез меня. Их построили. Я им сказал, у меня голос был как надо, что в отряде должна быть дисциплина. Им, наверное, не понравилось. Многие говорили: "Не пойдем и все". Я Лобанку сказал: "Знаешь что, всякое может быть. Я пойду с ними, а они вдруг меня немцам сдадут. Главное, что бы Вы не думали, что я струсил". Хотя у меня пистолет, автомат и две гранаты, но все же. И тут он мне дал право распоряжаться по своему усмотрению. Слава Богу, правом этим воспользоваться не пришлось. Этим правом можно было пользоваться в бою. Бывали случаи всякие. Но право было за комиссаром бригады и командиром бригады.
Один раз Лобанок приехал: "Вот тебе задание привести мне живого Поме. Почему живым? Потому что он связан с людьми по деревням. От них он узнает все оперативные новости. Мы еще где-то, а они уже знают, что мы собираемся наступать". Надо выполнять задачу. Отобрал человек 10. Пошли. Деревня Бабчи, что в колхозе Тельмана. Заходим в хату к одной женщине, а население сказало, что муж у нее в полиции. Заходим, она волнуется. Я говорю: "Не бойтесь. Вы меня не знаете, но я Вас знаю. Мы не такие как немцы - выведем и расстреляем. Обидно только, что кончится война, а таких хороших хлопцев полицаями станут называть. Поговори с ним. Фронт-то уже близко. Скоро наши придут, а пятно на нем останется на всю жизнь". Поговорила. Он согласился, но встречаться с нами боится. Я говорю: "Пусть он осторожен будет". Там еще были, которые хотели перейти. Решили где и как встретиться. Он пришел один. Ребята набросились: "Расстрелять его". - "Стихните. Иди отдыхай, а с обеда зайдешь ко мне". Пришел, одет в полицейскую форму. Спросили: "Есть у вас Поме-безрукий?" - "Есть. Живет, где старый сельсовет". - "Надо его живьем взять". - "Это можно. Мы туда часто заходим. Хата там большая, он открывает. Нас он предупреждает, про наступление партизан". Согласился провести. Пошли. Он в окно постучал - ему открыли. Он здоровый Поме. Одного за руку укусил. Ему горло перерезали. Живым взять не удалось. Хотя задание выполнили. Война - всякое бывает.
- А.Д. За трусость расстреливали?
- Среди партизан трусов не было. Лучше умереть, чем сдаться в плен. Они же нас только Бандитами называли. У каждого был патрон для себя на всякий случай.
- А.Д. Какую агитацию немцы вели, чтобы переломить ситуацию?
- Немцы выпускали газету, листовки. В деревни особенно не ездили, там партизаны ходили. Они только в гарнизонах. Говорили: "Вы будите хорошо жить, убивайте коммунистов". Ну и подпевал хватало.
- А.Д. После освобождения над полицаями были суды или лагеря, или они ушли с немцами?
- Суды были. Дали кому - 10, кому 15 лет. Смотря на его действия. Опрашивали население. Всех осудили. Армию Родионова в Витебск отправили. Они все прошли проверку.
- А.Д. Воевали родионовцы хорошо?
- Да. Разбили много гарнизонов. У них была военная связь. Родионова наградили Красным Знаменем. Когда он перешел, пять человек прилетели из-за линии фронта их проверять. Начальник штаба у него застрелился.
Когда подводили итоги боевых действий. Начальники большие все за столом сидят, его звали, но он не пошел. Он всегда садился в сторонке, сухощавый.
- А.Д. У вас было продвижение по службе?
- Лейтенант, старший лейтенант, командир бригады.
- А.Д. Николай Обрыбно помните как он попал к вам?
- Он был на фронте, попал в плен. Они оба Обрывно и Гутеев. Они хорошие художники. Наверное, за ним не так наблюдали. Они убежали. С Боровки под Ушачи стали спрашивать, где партизаны. Народ уже знал где. Мы днем проверяли пулеметы. Истопище, такое место называлось. С тех пор в партизанах. Они были шутливые, их все любили. Специалисты хорошие. Вся молодежь около них. Они рисовали листовки и так. Когда немцы наступали на Пышно, спалили там недалеко деревню, расстреляли людей, они туда выехали и зарисовали это. Они всегда ходили вдвоем, дружили. Когда разделили бригады и их разделили. У Дубровского - Обрыбно, а у нас Гутеев.
- А.Д. Как население относилось к партизанам?
- В основном положительно. Без поддержки населения - не было бы и партизан, как в Литве. Белорусскому населению, как говорил Лобанок, каждому можно давать награду.
Интервью и лит. обработка: Артем Драбкин
