Минометчики

Танков наших очень много побили под Воронежем, причем, не сгоревшие, целые, гусеница там сбита и всё. Служба эвакуация тогда ни черта не работала, вот они и стояли так. И вот, мы с Петей Пенчуком подобрали один такой танк. Экипаж эвакуировался через нижний люк, и мы через него же залезли. Пушка, снаряды, пулемет, лента заряжена. Видно нам всё, я оттуда корректирую огонь прекрасно. День мы пожили там, потом Пенчук говорит: «Давай стрельнем из пушки!» – «Да не надо, они же нас тут же подожгут!»… Уговорил он меня, я все-таки младший лейтенант, а он – старшина. И мы стрельнули с этой пушки. Только мы выстрелили, сразу – БАХ перед нами разрыв! В общем, мы еле унесли ноги с этого танка, он загорелся.

Переправились через Днепр, русский солдат везде переправится, хоть и  обстреливают самолеты. Ночью пригнали лодку и сели в лодку. Трос  намотали на передок телеги, в лодку сели командир батареи и старший  офицер батареи. Один придерживал, а второй спускал трос. На корме я сел с  веслом. Мне еще не было и 17 лет, а я через Днепр гнал лодку. Откуда  только силы взялись, лодка то большая! Поперек стоит тележечное колесо,  нагрузка приличная. Под конец уже в глазах потемнело. Ткнул веслом и  дно. Попали на косу. Здесь заросли ивняка. Говорю:  «Прыгайте в воду.  Тащите вверх хотя бы метров 50-70». Они вдвоем выпрыгнули и потащили,  хотя и офицеры. Сделали переправу. А потом разведчиков своих через Днепр  переправлял.

В невиданной двухнедельной, невиданной на Украине снежной пурги, мы держали внешнее кольцо окруженной немецкой группировки. Немцы сосредоточили здесь десятки танков и пытались прорвать нашу оборону, но вся наша полковая артиллерия (минометная батарея, 76-миллиметровая, и "сорокапятки") и приданный дивизион 152-миллиметровых пушек были поставлены на прямую наводку и успешно отбивали атаки танков. Накал боев был настолько велик, что командир дивизии полковник И.Ф.Обушенко сам, лично, командовал боем на передовой нашего полка. Немцы пытались вывести из "котла" свои окруженные части.

А немцы подходили все ближе и ближе. Оборону на том направлении держал командир 8-й роты. Людей оставалось немного. И вдруг командир роты кричит: "Минометчики, выручайте!" И что же получилось? Около самих минометов оставили первых и вторых номеров, а остальных бросили как пехотинцев вперед. Ну а я чего? Я тоже побежал вместе с ними. Оказывается, немцы бросили против нас батальон юнкеров. Их численность была около 500 человек. Они проводили разведку боем, как это дело тогда называлось. Нас же было всего 35 человек. И вот мы отбивали эту небольшую высоту.

И мы побежали к НП, фактически навстречу немцам. Подбегаем к окопчику, на его дне лежит «потерявшийся» связист и … спит!. Схватили его за шкирку, и перебежками назад, к стрелкам. За нами бугор. Танки снова пошли на нас. И в это время на бугор выезжают «катюши» дивизиона, и дают залп прямой наводкой по танкам. Вокруг все в огне и дыму…
Так начиналась моя война.

Помню длинный пологий холм, покрытый свежим снегом, под которым, как под саваном, лежали наши бойцы. Многие из них были ещё живые, они стонали, просили помочь. И мы, не прекращая атаки, на бегу кричали, что есть силы, санитарам, а раненых было не счесть.