Саперы

Ну, полез разминировать. Там стояли наши мины ПОМЗ — очень тяжело их  снимать, потому что эта мина стоит на палке, замаскирована кустиком, и  от нее идет проволочка, привязанная к колышку. Если кто-то идет, ногой  зацепляет проволочку, чека выскакивает, мина подпрыгивает (у нее внутри   два заряда — один ее подбрасывает, а другой боевой), взрывается и  разбрасывает шрапнель. Это страшная вещь — вокруг на несколько метров  все поражает шрапнелью. И задача сапера — аккуратно разогнуть чеку, а  потом вынуть этот колышек. И вот я снял несколько этих мин, долез до  колючей проволоки.

Что такое война? Грохот тысяч орудий оглушает тебя, кажется, что вот-вот  засыплет в окопе, или ты окажешься под гусеницами танка. Особенно  страшно, когда в небе над тобой пикирует «Мессершмитт». Но преодолеваешь  себя, превозмогаешь ужас, побеждаешь свой страх и идешь в атаку. Это и  есть мужество. В войне нет ничего романтического, война – это грязь,  кровь и смерть. Хорошо помню, как при форсировании Днепра вода в реке  стала красной от крови, на моих глазах гибли сотни товарищей.

После Победы меня выписали и отправили в Могилевскую область в составе  79-го отдельного гвардейского саперного батальона снимать немецкие  минные поля. И все лето мы занимались разминированием, причем за каждой  ротой был закреплен немецкий военнопленный офицер, имевший карты минных  полей, и мы по его указанию снимали минные поля. Не обошлось без потерь.  Старшина Калининского распоряжался на перекрестке, куда двигаться  машинам и не заметил, как встал рядом с миной, машина на нее наехала,  мина взорвалась, и его осколками убило, а одного солдата-молдаванина  ранило.В 1946-м году мы перешли в Дрезден, откуда нас решили перебросить  в Австрию и мы должны были пройти свыше 1000 километров через Польшу,  Венгрию и Чехословакию. Три дня шли, четвертый отдыхали, были сорок дней  в пути. До Вены дошли, а потом оказались в 12 километрах от итальянской  границы.

Рядом кричал кавказец, я его не помню, знаю точно что с Кавказа, у  него не было руки, и нижняя челюсть разбита. Он говорит что то, а не  поймешь. Я прижал культю, и стал перевязывать, намотал бинт, а он  проваливается между рукой и туловищем, и кровь идет, не получается.  Саниструктору кричу: «Я не могу, не получается, помоги». В общем  управились мы. Такое получилось у меня боевое крещение.
Ведь получилось так, когда я лежал под пулями, они бились в землю  прям рядом со мной, меня присыпало пылью, а когда я поднял голову, я  разглядел силуэт летчика, так низко они пролетали. Это очень страшно!  Очень. Я все запомнил досконально, но до сих пор я не могу понять,  почему они не попали в меня. Ведь все кто был рядом, были или убиты или  тяжело ранены, а у меня ни царапины! Почему?

Саперы эта особая категория людей. Сапер никогда машинально не станет открывать дверь в доме, в только что захваченном нами населенном пункте. Он обязательно все осмотрит и "обнюхает", и только потом решит, стоит ли открывать, да и то, привяжет кусок провода , отойдет на безопасное расстояние и рванет за шнур . Обычный неискушенный пехотинец топает по земле глядя только вперед, а настоящий, опытный сапер всегда смотрит под ноги, замечая любую деталь: где земля иначе утрамбована или свеженасыпанная. Где подозрительная возвышенность грунта, или, наоборот, впадина, где нарушен земляной покров, где валяется кусок проволоки, а вдруг растяжка.

Меня каждый день вызывали на допрос и били, особенно они любили один «трюк»: привязывали к кушетке лицом вниз, и через дощечку били молотком по пяткам, а моего брата сажали на скамейку и заставляли смотреть как меня бьют... У меня до сих пор от этого ноги болят, а тогда я даже ходить не мог... Просидели мы там где-то месяца два, но перед самым приездом короля Михая и диктатора Антонеску румыны «почистили» тюрьмы... Тех из арестованных, кто казался им подозрительными и опасными, они уничтожили, а часть отпустили...

А чтобы воевать против немца на той стороне у которого там танки и тяжелая артиллерия нужно тяжелое вооружение. Значит нужно срочно наводить переправу чтобы можно было танки пропускать тяжелую артиллерию гнать туда расширять плацдарм.