Летчики-истребители

Сначала, когда мы начинали воевать, звенья формировались из трёх  самолётов, это было очень неудобно. Вот где проблемы были. Позже состав  звена комплектовался из 2 пар, т.е. 4 самолётов, тогда стало лучше  воевать, было намного удобнее. При сопровождении штурмовиков мы долетали  до линии фронта, и начинали использовать приём «ножницы», т.е. начинали  ходить над ними парами встречными галсами, ведь скорость у нас была  больше, чем у штурмовиков. А так мы держим под контролем и штурмовиков и  друг у друга хвост. Это была правильная тактика. А если надо было  атакуя пикировать, то собирались четвёркой и так звеном пикировали.

Первой новостью стал для меня второй день войны. Рано утром самолет  противника «Ю-88» на небольшой высоте появился над аэродромом и сбросил  первую фугасную бомбу. К счастью, она упала в болото за границей  взлетного поля и не взорвалась. Не раздумывая, расположенное поблизости  подразделение зенитной обороны открыло пулеметный огонь по самолету  противника. Со шлейфом огня и дыма, по докладу наблюдателей «Ю-88» упал в  морскую акваторию вблизи острова Сескар Финского залива.

Обнаглевшие фашисты, чувствуя своё преимущество, уже не осторожничают.  Один из мессершмиттов, выходя из очередной атаки, перед моим носом вышел  в разворот. Небольшой доворот, фашист в перекрестии, дистанция  небольшая, очередь (пушка калибра 37 мм – это пушка!), фашистский  самолёт буквально развалился на части и отдельные горящие обломки  полетели к земле. А, гад, есть один!
 

...Попасть в "перегонщики" не считалось зазорным, мало кто сейчас знает, что в войну существовали еще перегоночные дивизии на Севере, в Мурманске, и на юге , на Каспии, переправлявшие самолеты, полученные от союзников, на фронт. Кроме этого были перегоночные полки на авиазаводах, отдельные полки в Свердловске, Казани, в других местах, да и в самой Москве. Это был, без преувеличения, опасный и каторжный труд, которым занимались тысячи летчиков...

Воздушные бои у нас начались в 1941 году еще до начала войны, над аэродромом Дубно, над Луцком. Над границей все время ходили чужие самолеты. Была очень сложная обстановка - было запрещено по нарушителям огонь открывать. Я помню: наш штурман полка даже не сбивал одномоторный разведчик-нарушитель, а просто около него ходил и постреливал так, чтоб только не дай Бог его не подстрелить. В результате летчик немецкий пережег свой мотор и сел на вынужденную на нашей территории. Нашего летчика куда-то забрали, как провокатора.

Мое мнение, я много в боях был. У меня двадцать пять воздушных боев. Я считаю, что самый лучший истребитель Второй Мировой Войны был "Мессершмитт 109 2G". У нас, в основном, были, как их немцы называли "Русфанер". "Як" ведь наполовину деревянный. И только когда "Як-3" появился, можно было сравниться с "Мессером". А у "Мессера" двигатель мощный. Он всегда, выше зараза… А раз выше, то у него скорость.

Ну что тебе сказать о войне? Особо героического я там не видел и сам ничего такого не творил. Храбрецов особенных я тоже не встречал, но и отчаяния и паники не наблюдал. Мы просто выполняли разнообразную, опасную, постоянную работу. Отступали, потом начали медленно наступать. Мы так не думали: "Вот скорее бы кончилась война!" Просто работали. Перед самой победой летали мало. Все знали, чувствовали, что должен быть конец войне. Люди были рады, что конец войне, конец страданиям. Вот она кончилась, а что делать-то? Мы научились воевать, летать. Научились все выжимать из самолетов. Дальше-то что? Месяца полтора просто болтались. Потом начали организовывать полеты….

Снова десять тысяч футов набрал. Думаю: "Надо испытать на штопор". Ну и начал, как мне показывали, как завернул его в штопор, раз виток - вывел. Вообще-то говорили, что "Киттихавки" строгие. Но я сразу вывел. Опять набрал высоту. Правую ногу раз - до предела, как положено. Бух - в штопор.…

За один день я изучил самолет, на следующий день сделал три тренировочных полета, и после небольшого перерыва в этот же день вылетел в паре с летчиком Насоновым на прикрытие Ленинграда. Минут через тридцать я заметил вражеский бомбардировщик "Юнкерс-88", идущий от Кронштадта к Ленинграду на высоте 4 000 метров. У меня высота была 7 000 метров, и я отвесным пикированием пошел на перехват бомбардировщика, который, не дойдя до Ленинграда, развернулся и пошел в направлении Стрельна, и далее на запад вдоль берега Финского залива.

19 апреля 1943 года рано утром мы полетели на штурмовку кораблей противника. Я держался за ведущим, была сильная облачность. Всё внимание было сосредоточено на соблюдении курса. Внезапно меня атаковал "мессер", и, обернувшись, я увидел его - не помню на каком расстоянии, - но этот момент я запомнил очень хорошо. Он был очень близко, летчика я видел в лицо, оно показалось мне крупным, уже немолодым... Я смотрел, как винт "мессершмитта" вращается всё медленней и медленней: он его "прибрал", наверное, - боялся столкнуться со мной. Помню, кок винта у него был то ли жёлтый, то ли красный…

Финны дрались очень хорошо. С ними было намного труднее вести бой, чем с "мессерами", поскольку самолет у них был такой же маневренный, как у нас, и бой при этом шел настоящий - такой, что спина вся мокрая. Как такой сумбур опишешь! Настоящий бой не описать… А с "мессерами" легко бой вести, потому что у них скорость большая. Он атаку сделает, не сбил - и уходит. Через некоторое время опять заходит, и тут смотри только, не пускай в хвост - вовремя разворачиваешься и идёшь в лобовую.

Как сейчас помню, был это "хейнкель" - двухмоторный бомбардировщик. Летел он совершенно один и без прикрытия. Полетели какие-то бумажки. Я снизу-сзади на первом заходе дал очередь по правому двигателю и увидел, как тот остановился и загорелся. Мои ведомые добили его. После посадки мы узнали, что этот Хе-111 разбрасывал листовки над позициями наших войск - несколько штук застряло на радиаторе у Витьки, и мы их сдали по возвращении.

Я в основном специализировался на разведке - из порядка 200 боевых вылетов, что я совершил на истребителе, 86 - на разведку. Помню, однажды уехали мои товарищи за новой порцией самолетов, а мне дали поручение на разведку со штурмовкой, "свободную охоту". Во время таких вылетов мы жгли автомашины, взрывали склады, корабль один раз прихватили. Он привез по Ладожскому озеру пополнение. Потопить, к сожалению, не удалось, но обстреляли. Помню, финны прыгали в воду с корабля. Побили их прилично.

Так как мне было удобнее первому атаковать, я с правым разворотом зашел в «хвост» «раме» на короткой дистанции, дал длинную прицельную очередь по кабине с переносом по правому мотору, самолет задымил и пошел со снижением. Лейтенант Смыслов стал преследовать с короткой дистанции, дал очередь по самолету противника, тот увеличил угол и с пикирования врезался в землю.

Прикрывать сложнее штурмовиков. Они очень низко ходят. Я же не могу рядом с ними идти - собьют. Забрался выше, а их и не видно на фоне леса или снега - очень легко потерять. Бывало, что «мессера» к ним проскакивали. Слышишь по радио: «Шапки-шапки, нас атакуют! Прикройте нас!» Тогда ныряешь вниз к группе.