Летчики-истребители

Я сразу пошел в левую восходящую спираль, остальные, кто прямо, кто  вправо. За мной пошла восьмерка, я их видел. А нам говорили, что хорошо  выполнять косую петлю. Причем на третьей или четвертой петле МиГ-15  заходит в хвост «сейбру». Я почему-то не воспринял это, предпочитал  восходящую спираль, потому что на вертикале МиГ-15 был посильнее  «сейбра». Мишке кричу: «Держись!» Начал спираль. Атаковали они нас  где-то на высоте 5-6 тысяч метров. И где-то на 9 тысяч одно звено  «сейбров» ушло, перестало преследовать, осталась четверка. Немного  погодя смотрю, еще пара отвалилась, сзади пара осталась. Смотрю кругом. И  эта пара прекратила напор и стала переходить на снижение. Я за ней. Но  на снижение они, вроде бы, быстрее скорость набирают и пикируют более  устойчиво, чем МиГ-15. На МиГ-15 долго пикировать не рекомендовали. А  вот в горизонтальном полете «МиГ» «сейбра» догонял. И они как снижение  кончили, перешли в горизонтальный полет, я их догнал, и сбил одного из  них.

А я на малой высоте был и все кто мог по мне стреляли. Перескочил через  линию фронта, выскочил на свою территорию, набрал высоту, смотрю –  падает давление масла, до дома не дойду. Посмотрел слева, там аэродром. Я  на него сел. Меня механики встретили, посмотрели – перебит маслопровод.  Командир: «Иди на КП. Мы сами сделаем, утром вылетишь». Они сделали, я  утром улетел. Прилетел к себе и оказывается, мой Витенька не среагировал  на мой маневр, очухался, меня нет ну и полез дальше в свою гущу. По  сути дела, спрятался под прикрытие бомбардировщиков.

В июле началось наступление на Курской Дуге. Однажды мы прикрывали полк  Пе-2 в налете на Брянск. Наша эскадрилья прикрывала заднюю группу  бомбардировщиков, а я был самый последним в построении эскадрильи.  Почему-то летел ведомым с командиром первой эскадрильи, Толкачевым.  Отбомбились. Я иду сзади, смотрю, сзади идет пара фоккер-вульфов. Я  отошел в сторону-вверх, чтобы атаковать, когда они приблизятся. Толкачев  идет впереди, а у меня радиостанции не было. Они подошли, я  развернулся. Немцы решили, что я их не вижу, а я делаю резкий разворот,  открываю огонь по ведущему. Он пикирует, и уходит под меня. Открываю  огонь по второму, тот тоже уходит. У нас задача была прикрыть  бомбардировщиков, и я не стал преследовать фоккеры.

Ну что тебе сказать о войне? Особо героического я там не видел и сам ничего такого не творил. Храбрецов особенных я тоже не встречал, но и отчаяния и паники не наблюдал. Мы просто выполняли разнообразную, опасную, постоянную работу. Отступали, потом начали медленно наступать. Мы так не думали: "Вот скорее бы кончилась война!" Просто работали. Перед самой победой летали мало. Все знали, чувствовали, что должен быть конец войне. Люди были рады, что конец войне, конец страданиям. Вот она кончилась, а что делать-то? Мы научились воевать, летать. Научились все выжимать из самолетов. Дальше-то что? Месяца полтора просто болтались. Потом начали организовывать полеты….