Водители

В Курске мне в машину погрузили боеприпасы, их надо было везти танковым  частям. А у немцев были самолеты – охотники за машинами. Любая машина  едет, пусть даже санитарная – он бомбит. И немецкие летчики увидели, что  мы грузим боеприпасы, стали бомбить. И одна бомба попала как раз в мою  машину, но я видел, куда она летела, поэтому успел выскочить и отбежать  подальше.

Помню, на территории Польши такой случай – мы устроили временный привал  на опушке леса, там, кроме нас, еще другие войска были. И тут, откуда ни  возьмись, началась стрельба. Немцы пошли в атаку. Идут по ржи. Мы стали  отстреливаться, нам помогли, так что мы там многих в плен взяли. И вот  они идут мимо нас и некоторые из немцев говорят: «Рус капут!» А мы: «Не  рус капут, а скоро вам будет капут». Нам вперед нужно было идти, а их  человек 15 было, девать их некуда, так что их расстреляли.

Через три дня привозят в полк. Посадили меня на "студебеккер", пушку таскать. Надо ехать на учения, Голубев объяснил задачу потом спрашивает: "Какие есть вопросы?" Я говорю: "Меня посадили на "студебеккер", но если я достаю до педалей, то впереди ничего не вижу, а если смотреть, то до педалей не достаю". - "Подложи подушку!" - "Подкладывал, все равно не достаю!" - "Заменить ему машину!" Пересадили на "Форд-6", это как наш "ГАЗ-51", только облицовка другая. И все, поехали на учения.

Поскольку я знаю хорошо машины (еще до фронта в 1933-м году я заканчивал курсы шоферов, так я и комбайнер, и тракторист, и шофер) этот капитан предложил отремонтировать и дать нам машину. А как отремонтировать? В тот момент эвакуировались комбайны, а на них установлены двигатели, аналогичные тем, что на наших полуторках стояли. Мы, значит, с комбайна исправный двигатель сняли, а неисправный сунули - все равно они отступают. На восстановленной машине мы двигались с 815-м автобатальоном до пос.Ерзовка.

Командующий фронтом Рокоссовский всегда любил разведчиков и в этот самый момент приехал туда. Когда закончился допрос, стал намечаться вечерок Рокоссовского с офицерами разведотдела. Нам же, пограничникам, поручили поддерживать порядок, а меня, как члена партии, поставили дежурить в совещательную комнату, где находился телефон высшей частотности - ВЧ. Перед этим меня еще проинструктировали: "Не исключена возможность, что будет звонить сам Иосиф Виссарионович Сталин". Я думаю: ой, Господи! Среди приглашенных было много полковников и подполковников с орденами. Все они расположились в соседнем помещении по крыльям, а в центре за столом сидел Военный Совет фронта: командующий тогда еще генерал армии Рокоссовский, начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин и некоторые другие.

Что уж говорить, очень часто я попадал под обстрел авиации, она нас в большинстве смертельных случаев и доставала нас. При этом под артиллерийский обстрел попадали чаще, авиация редко обстреливала грузовики, но зато метко. Когда самолет летит, тут уж сам ориентируйся, надо самому или резко притормозить, или увеличить скорость, мне приходилось...

16-го декабря бригада пошла в атаку на немецкие позиции. Так снова для меня началась война, Бои за Миллерово, Шахты, станицы Ильинка и Калитвенская, тяжелые схватки под Ворошиловградом. Продвинулись по донским степям на 400 километров до города Каменск. Наш корпус, особенно танковые подразделения, нес колоссальные потери, его использовали для прорыва немецкой обороны, но сам корпус в прорыв в немецкий тыл не входил. Некому было уже идти.

А у меня уже человек 15 раненых, один мальчик сидел раненый в обе ноги. Я развернула машину, - и в обратную сторону, там когда-то были ворота, - там шлагбаум, доски, и я по этим кочкам, как газанула! ЗИС-5 большой, все эти заборы мы пролетели, - раз, и выехала! Дорога, никого нет, безопасное место, я проехала метров 50, остановилась, вышла из машины, - думаю. У меня сердце бьется. Я даже сама не поняла, как я это все сделала. «Батюшки, что же мне больно-то?» А у меня бок прострелен! Я не чувствовала. Когда повернулась, полна гимнастерка крови. Я видела, бежал фашист и стрелял. Ведь не стрелял по колесам, а стрелял по кабине, чтобы шофера убить. Мне за это дали Орден Славы.