Артиллеристы

Нас привели на Красную площадь, тогда снег шел, а у нас  настроение хорошее было – стрельбу не слышишь, канонаду не слышишь.  Куда мы попали? В рай попали! У нас такое ощущение было – когда не  слышишь стрельбу, канонаду – такое ощущение, что в другой мир попал.
Принимал парад Буденный, а командовал Артемьев. Сперва  пошли пехотные части, а потом мы – впереди наши 152-мм пушки-гаубицы на  тракторной тяге, а за ними мы. Тогда я впервые увидел Сталина,  Маленкова, Буденного. А ощущение было… Этот парад на нас так  подействовал… Казалось – это уже Парад Победы!

Выехать сквозь ворота городка было уже невозможно, там бушевало огненное  море, шел сильный обстрел. Старший лейтенант Семечев, командир нашей  звукобатареи, решил выломать дыру в дощатом заборе, и выехать из городка  сквозь нее - через примыкающий к забору аэродром.  Нас отвезли  километра за три, выгрузили в лесу, возле болота. Всего нас было около  двухсот человек. В дивизионе три взвода, во взводе четыре отделения по  11 человек. Автомобили поехали обратно, нужно было эвакуировать другое  имущество, снаряды. Вскоре над нами появился немецкий самолет-  разведчик. Мы стреляли по нему из винтовок, но безрезультатно. Через  короткое время начался обстрел. Нам повезло, что рядом было болото.  Снаряды падали, в основном, в него. Болото вспучивалось и окатывало нас  брызгами, но не осколками. Потом самолет улетел и обстрел прекратился.

Я и весил в то время, может, килограммов 40 - 50. Каждая катушка 16 кг, 3 катушки; нас двое, и у него тоже 3 катушки. Ведь надо протянуть связь, ещё телефонный аппарат, и у него телефонный аппарат. Ну и пошли. Сперва страшновато, когда выходишь из траншеи, вылезаешь. Пули - ой, спасу нет! А потом хоть бы что! Вперёд! Мы до деревни не дошли, сколько это? Ну ладно, метров 200 может быть, а может и меньше. Короче говоря, мы к проволочному заграждению уже подошли - они нас поливают и поливают и поливают, ой! Подползает комбат: нужно отходить, осталось 6 человек от батальона.Ой, это хуже и того! Надо ведь связь смотать, кто тебя там примет? Бросить кабель? А он размотан.

Вечером 22 июня у нас должен был быть выпускной вечер, но он не состоялся т.к. в шесть часов вечера был налет немецкой авиации, и у нас в Пуховичах разбомбили военный городок и нефтебазу. Никакого страха тогда у меня еще не было, я даже с интересом наблюдал, как самолеты сбрасывают над нашей головой бомбы, за что меня отец обматерил, тогда я первый раз в жизни услышал от него такие слова… Военные были в лагерях, поэтому в городке погиб только один человек, зато нефтебаза горела два дня.

В четыре часа утра нас начали бомбить.Создавалось такое ощущение, что все бомбы летят сверху только на тебя.Все кинулись к орудиям в артиллерийский парк.

На второй или третий день над нами пролетело несколько немецких самолетов. Вскоре на дороге, что проходила недалеко показалась пыль. Кто-то сказал, что это немецкая разведка. Мы стали стрелять и они уехали. Командиров наших я больше не видел. Вскоре немцы за леском поставили минометы и начали обстреливать нашу траншею. Сначала они сосредоточили огонь на ее левом крае, потом на правом, а когда все сбежались от обстрела в ее центр - дали по центру. Осколком меня ранило в руку и порядком контузило.

Кроме пушек мы сильно помогли ружейно-пулеметным огнем, так как наши бронетранспортеры-тягачи «Комсомолец» были вооружены танковыми пулеметами. Они как зайцев гоняли по кустам немецких автоматчиков, забиравшихся к нам в тыл и буквально выкашивавшим артиллерийские расчеты. Боеприпасами мы были обеспечены хорошо.

Запомнилось следующее - мы только на ужин идем вечером, вдруг тревога. Раз, похватали с собой вещи и в поле. Укрытия у нас как такового не было. И остались в памяти, конечно, годы подготовки курсантов, младших командиров. Вот эта напряженность, ведь фронт требовал все новые кадры, и мы обязаны были их готовить.

Бои в городе шли страшные. Помню, выкатили мы орудие и вдруг идет здоровый танк, но я не растерялся, по гусенице стегнул бронебойным снарядом. Гусеница разорвалась - танк подставил задницу. Со второго снаряда загорелся. Ну меня там Чуйков поздравлял, Орден Славы дали. А потом меня там ранило.

Несколько наших "тридцатьчетверок" медленно пятились по сожженной сельской улице, изредка останавливаясь для орудийного выстрела. То и дело раздавались необычные быстро затухающие звуки, как будто кто-то натягивал и отпускал гигантскую тугую струну - так рикошетировали от мерзлого грунта вражеские "болванки". Свернув связь, мы, телефонисты, на время остались без работы и направились пообедать.