Минометчики

Танки со всех сторон! Их гусеницы были красными от крови. Те, из наших, кто пытался подняться и бежать - были сразу убиты очередями из танковых пулеметов. Противотанковых гранат у нас почти не было, маскхалатов не было. Голая, ровная как стол степь. Это был ужасный бой, поверьте мне...Кровавая каша...Я лежал среди раздавленных людских тел и ждал, когда и меня постигнет их участь.

Нас мало осталось, пополнения не было еще, командир стрелковой роты Пшеничников, звонит, просит помочь, или пехоту задавят. А немцы идут пьяные, из автоматов бьют. Наша связь с НП порвалась, целей нет, батарея стоит, сорокопятки на прямую наводку стояли, а мы-то нет. Немцы танки пустили, наши 45-мм один подбили, больше немцы не пошли, там же болото везде, некуда повернуть. Тогда командир 45-мм пушки очень просил помочь, немцы напирают, так мы уже начали бить без прицелов, рядом немцы были, пьяные, орут. Отбились все же, к нам дядя Володя и дядя Андрюша подвезли кухню, а пехоту когда еще кормить будут.

Например, наступает вражеская пехота. Кидают мины в ствол, а я, например, наводчик - я доворачиваю. Первая мина взрывается тогда, когда шестнадцатая вылетает из ствола - такая скорострельность! А мина каждая поражает на открытой местности лежачих - в радиусе 18 метров, стоячих - 36 метров. Разброс мин - 30 метров. Я могу одним минометом, делая довороты, поставить огневую преграду наступающим, линию, и никто не пройдет, никто.

В то утро 12 октября 44-го, когда разбомбили нашу роту, мы увидели, что один наш боец, парень с Украины, Вася его звали, а фамилия, кажется Ивасюк, встал на колени и молится. Мы его спрашиваем, что случилось, все-таки эта была необычная картина. А он говорит: «Приснилось, что сегодня меня убьют». И точно, в тот день при налете он погиб…

Минометчики всегда несли потери, потому что наступали вместе с пехотой.  От тех ребят, которые вместе со мной начинали, немногие остались. Причем  в основном молодые сложили свою голову на поле брани. Вот к концу войны  потери уже были средние, но и тогда люди гибли. Кстати, больше всего  погибло народу, когда мы вышли на р. Неман. Тогда заняли оборону в  районе Тильзита, и противник собрал, по всей видимости, хорошую  артиллерию, открыл мощный прицельный огонь, и у нас во взводе погибло  пять или шесть человек, несколько были ранены.

Мне он нравился, хорошая штука. Я не знаю, какая цель была, нас с пехотой ... Едем, едем, спешились, даёшь артподготовочку-то из мин. Пехота побежала, и мы за ней с миномётами. Их бросать не будешь, нам кто даст вторые-то миномёты? В населённый пункт мы уже последними приходили, если уж прорвут оборону. Потому что артподготовка в конце войны сильная была, очень сильная, не как в начале войны. Но всё равно, наших-то убивали тоже, хоть они и брали города. Много погибло людей и в конце войны.

Еще через день началось наступление на следующую высоту. Пехота  наступает, а мы сидим и обстреливаем немцев. Но тут не все так просто –  дело в том, что минометчикам нужен человек, который будет видеть то  место, куда упадет первая мина и даст корректировку, чтобы следующие  мины летели куда надо. А когда это место уже пристреляно, то минометчики  наводят по прибору и стреляют. Поэтому перед атакой мы всегда посылали  вперед корректировщиков и пристреливали высоту, а когда начинается  атака, то у нас уже все готово – только сиди и стреляй.

Я к богу не взывал. Мне умные люди сказали старшие. Не думай никогда ни о  чем, что там с тобой случится, думай только об одном – как выполнить с  наименьшими потерями свою задачу, береги своих солдат  и уважай их.  Солдат, он не тебе служит, а он служит стране. Ты просто временно пока  специалист, и должен о нем заботиться. Твоя главная задача – защищать  солдата, но и относиться строго. Я так себя и вел. А вот о том, что  убьет меня или не убьет не думал. А вот то такое подсознание я понял,  когда меня вынесли из блиндажа. Тогда я почувствовал, что может так  случиться, и завтра меня не будет. На глазах же то один, то второй, то  третий. А еще воспоминания печальные, я никогда их не забуду.

В конце концов, мы прорвали эту Голубую линию и вышли на Таманский  полуостров. В ночь с 3 на 4 ноября 1943 года наша дивизия высадила  десант в Крыму, немного севернее Керчи. Там пролив около 4 километров и  вот мы, под немецким обстрелом, форсировали этот пролив на рыбацких  суднах, катерах и так далее и высадились на Керчинский полуостров. Наш  катер не смог подойти прямо к берегу и мы начали прыгать прямо в воду. Я  неудачно прыгнул, меня волна захлестнула и я стал тонуть, но меня  подхватили и вытащили, а то я бы там остался. На берегу, к счастью,  оборону румыны держали, а не немцы, а румыны воевали не очень, не так  как немцы. Просто, незадолго до нашего десанта, может дней за 10, был  высажен десант, чтобы отвлечь внимание немцев. Немцы перебросили силы  для разгрома того десанта, а потом, когда его разгромили, вернули войска  на наш участок. И вот тогда нам стало тяжело.