Top.Mail.Ru

Танкисты

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Прибыв на место, мы стали оборудовать позиции:  вырыли капонир, закопали  танк, привели его в боевую готовность № 2: два человека внутри танка,  остальные на отдыхе. И только через несколько дней нам дали приказ  двигаться вперёд. Немец тогда здорово отступил, мы догоняли его больше  суток. Вышли к берегу Вислы. Там стоял понтонный мост, по которому  двигалась и техника и войска. Мы как-то замешкались, и от своей колонны  отстали. Чтобы догнать своих, командир принял решение переправляться  прямо по льду. Лёд тогда ещё не окреп, и мы почти сразу провалились.  Внутрь вода не попала, но выбираться нам пришлось через верхний люк.  Вскоре подъехали ребята на танке, кинули нам трос, попытались вытащить.  Но трос только рвался раз за разом, несмотря на то, что его толщина была  более 30 миллиметров. Стали кидать под гусеницы всё, что имелось под  руками, но только перемалывали в труху. И тут нам повезло: подъехал  специальный танк из ПРБ (полевой ремонтной базы), у которого имелась  лебёдка. Он и вытащил нас на берег.

Но бои были очень жестокие. Первый наш танк сгорел – подбили по  центру колес, но экипаж уцелел. На втором когда гусеницу подбили, мы  выскочили. Ремонтники его осмотрели: «Ну, теперь его не скоро сделаешь!»  Посадили на третий, но и его под Данцигом подбили. А однажды случилось  попадание, как раз в угол возле меня, и ушло рикошетом. Но удар был  сильный, мне аж уши заложило.
А в самом Данциге была каша, не поймешь, кто где. Город постоянно  бомбят и обстреливают, народ туды сюды. И когда бои вроде утихли, нас  расположили в предместье в одном поместье. И как-то мы решили сходить в  город. Наш помпотех, Чеботарев, я и другие ребята пошли по центральной  улице, а она оказалась забита телами наших пленных. Горы людей, мы прямо  по трупам шли… Их видимо гнали в порт, но когда поняли, что не успеют  эвакуировать, с двух сторон улицы расстреляли… У них по карманам лежали  записки с данными о себе, мы их собирали, и сдали все в штаб.

Переформирование нашей бригады происходило в Тамбовской области,  недалеко от Мичуринска, станция Хоботово. Формировались до июня, после  чего нас направили на Западный фронт. Западный фронт перешел в  наступление, с задачей выйти к Днепру, но у нас ничего не получилось и в  сентябре нас опять отправили на переформирование, на этот раз в  Московскую область, в район Нарофоминска. Штаб корпуса был в  Нарофоминске, а мы между Кубинкой и Нарофинском. Там такое шоссе, идет с  севера на юг, Кубинка – на севере, Нарофоминск – на юге, а западнее  этой дороги были леса, в которых мы до декабря и находились. А в декабре  мы вошли в состав 6-й танковой армии и с ней мы попали в самое пекло –  Корсунь-Шевченковская операция. В результате этой операции, в которой  участвовали два фронта, 2-й Украинский, которым командовал Конев и 1-й  Украинский, которым командовал Ватутин, была окружена большая группа  немцев, которую пытались деблокировать. Ночью небольшая часть окруженных  сумела вырваться, но в основном они были уничтожены, а мы продолжили  наступление.

Мы выскочили из танка, он миной нас ударил, командира и механика убило разом. А мы с башнером … Тут такой ручей высохший был. Мы по ручью добежали, по линии фронта, чтобы его дезориентировать. И мы, когда метров пятьдесят переползли по этой лощине, он по нам не стал стрелять. Мы вскочили и побежали, пробежали, не знаю сколько, во ржи засели, легли. Потом окопчик нашли, в окопчике сидим, думаем - табак взят был легкий: давай, закурим с башнером вдвоем. Закурили, вдруг кто-то ползет: "Ну, леший, зря мы с тобой закурили, нас заметили - дым, немец, наверно, ползет. Что будем делать?" Думал-думал, потом говорит: "Знаешь что, может, обоих не убьет, давай выскочим и заорем". Выскочили и закричали, а это за нами, за танками пехота шла, она засела, и командир роты пехоты связного послал искать, где пехотинцы засели. Он больше нас испугался.

Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!