Давыдов Борис Владимирович

В 1943-1944 курсант Школы юнг Северного флота. В 1944-1949 служил в дивизионе тральщиков Черноморского флота. Принимал участие в разминировании акватории Азовского моря, Керченского пролива, порта Констанца. Демобилизовался в 1951. Секретарь центрального совета ветеранов Соловецких юнг и юнг ВМФ (РФ и СНГ). Проживает в Москве.

Д. Б. Родился я 2 октября 1928 года в городе Смоленске. В 1938 году с матерью мы переехали в Москву. Жили здесь в Москве на Потылихе, это где Мосфильм. Мама у меня работала в Мосэнерго и там были служебные бараки (Киевский район). Война меня застала в пионерском лагере, мама приехала и забрала меня домой. Через месяц в конце июля начались налеты немецкой авиации на Москву. Первый налет был 22 июля, а так как мы жили на Потылихе, это была западная окраина Москвы, немцы пролетали через наш район. Мы еще тогда ничего не знали и не понимали. Зенитки работали, аэростаты и прожектора в небе. Немцам не давали прорваться в центр города. И стали они сбрасывать зажигательные бомбы в нашем районе. Фугасных бомб не было, в основном они сбрасывали зажигалки. В это время была организованна местная противовоздушная оборона МПВО. Поставили везде ящики с песком, бочки с водой, на склоне реки Сетунь были вырыты противовоздушные щели. Мы пацаны помогали взрослым, тоже бегали, тушили зажигалки. Были такие клещи, вот ими надо было зажигалку схватить и бросить в ящик с песком или в бочку с водой. Но после того как одному из нас попал в спину осколок зенитного снаряда, они взрывались в воздухе и осколки сыпались на землю, нас стали загонять в щели. Но мы продолжали вылезать и делать свое дело. Мама у меня была военнообязанная, и в конце 1941, или начале 1942 ее призвали в армию, а отца не было. Я остался один. Недалеко от нас располагалась воинская часть, я стал туда ходить, есть то надо. У меня была детская хлебная карточка, 400 гр. хлеба, это сейчас много, а тогда мне не хватало. У солдат я подрабатывал, подмести пол, сапоги чистил, у меня был ящик, где хранились щетки, гуталин. Вот в этой части, у солдат я и ошивался. Они меня подкармливали. Эта часть занималась обеспечением, они получали оружие на московских заводах и отвозили на фронт. Оружие, автомат ППШ его изготавливали на заводе «Искра» на Даниловке, рядом с монастырем. Однажды командир, майор из этой части говорит мне: «Что ты делаешь? Иди, работай!». Я ему говорю «Куда?». Он меня на машину и привозит на завод в отдел кадров. Начальнику отдела кадров говорит «Возьми пацана, он один остался.». «Сколько тебе лет? --- 13 --- Нет, не могу. (Брали на работу с 14) --- А что ты его спрашиваешь, документов никаких нет у него. Напиши его с 1927 года». Так приняли меня на завод учеником слесаря, сборщиком автоматов ППШ. Около 3 месяцев я был учеником слесаря, старшего мастера, а затем мне присвоили 3й разряд и я стал работать самостоятельно. Работали мы в две смены. С 8 утра до 8 вечера, и с 8 вечера до 8 утра. На заводе работали такие-же как я мальчишки, может немного постарше. В армию забирали с 17 лет. Девченки, женщины и пожилые люди. Мужиков мало было, многие ушли в армию, ополчение, рабочие батальоны. Я собирал автоматы, а что такое собрать автомат. Дают тебе заготовки, заготовки нужно подогнать, подпилить, затем все их собрать вместе. Норма была 5 автоматов в смену. Пока не сдашь 5 автоматов в ОТК с завода тебя не выпустят. Успевали собирать 5 автоматов. С нами работал парнишка один с головой, он говорит надо больше автоматов выпускать. Это сейчас затасканное слово патриот, мы не были патриотами. Мы просто любили свою Родину, и хотели делать для нашей армии все что можно и нужно. Поэтому этот паренек говорит --- ты будешь делать одну операцию, ствольную коробку устанавливать, ты ствол пропиливаешь, ты затвор, а ты ложу. Мы уже знали, как все делать, и у нас пойдет побольше. Конвейер пойдет. На каждой операции натаскиваешься, и она уже идет быстрее. И мы такой бригадой собрались, и стали выпускать по 10-12 автоматов на человека. В два раза стали превышать норму, производительность труда повысили свою. Конечно, нас хвалили, стахановцы, передовики. В 1942 году меня приняли в комсомол. В 1943 году в июне месяце я пришел в райком комсомола, там я узнал о школе юнг. А перед этим у меня получилось так, что мой дядя, летчик, приехал в Москву, для награждения орденом Ленина, и нового назначения замкомандиром авиационной дивизии. Я иду с работы, грязный и чумазый, а он у дома стоит, знал где мы живем. Зашли мы в дом, он меня распросил как и что, потом повез меня в гостиницу «Москва», он там остановился. Накормил меня и говорит мне: --- «Вот что, я получу новое назначение и как устроюсь, заберу к себе сыном полка». Вот я и сидел все ждал и ждал его приглашения. А здесь пришел в райком комсомола, а секретарь знала что у меня такая ситуация, мама на фронте, а отца нет. Вот есть две путевки в школу юнг, их дали на наш Москворецкий райком. Хочешь в школу юнг военно-морского флота. Да хочу, путевку взял и в Фрунзенский военкомат. Там прошел комиссию, медицинскую, мандатную, засчитали меня годным. Теперь иди и жди повестки. В это время мамину часть перевели под Москву в Подольск, и она как-то приехала домой. Говорю ей: --- «Я на флот иду». Она мне говорит --- «Никуда ты не пойдешь! Пойдешь учиться, у тебя 5 классов образования». Она уехала в часть, и мне приходит повестка, явится с вещами в флотский экипаж на Сходненской. Туда мы пришли, собрались все ребята, нас на Ярославский вокзал в поезд до Архангельска. Привезли нас в полуэкипаж Северного флота. Там были мы на Соломболе, это остров. Там мы опять прошли все комиссии и ждали отправки на теплоходе на Соловки. В школе уже был один набор, я попал во второй. Пока мы ждали отправки на Соловки, нас посылали разгружать союзные корабли приходившие в Архангельск с помощью от союзников. Так что мы тоже немножко поучаствовали в работе союзных конвоев. Потом нас отправили на Соловки, я попал учиться на рулевого-сигнальщика. С моим образованием больше брали на рулевых и боцманов. В школе готовили рулевых, боцманов, электриков-артиллеристов, электриков-минеров, просто электриков, мотористы, мотористы легкого и дизельного топлива. Те классы в которых готовили такие специальности как моторист или электрик учились в Кремле, там были оборудованные классы со специальным оборудованием. А мы жили в поселке Саватьево. Это 15 км от Кремля. В поселке были построены землянки, в которых мы жили. Было три роты по 200 человек каждая. Моя рота рулевых размещалась в 5 землянках. В землянке жило 50 человек. Роты делились не на отделения, а на смены. В смене было 25 человек, две смены в землянке и 2 старшин. Бытовые условия в лесу жили, умывались на озере, все делали сами. Каждая рота располагалась у озера, были озера рулевых, боцманов и сигнальщиков. Обслуживающего персонала не было, только повара, и были баталерщицы, они выдавали одежду. Вообще у нас было две смены белья, в одном ходишь, другое стираешь. Стирали сами на озере, еще надо было дрова на зиму заготавливать, на камбузе по-сменно работали, одна смена картошку чистит или рыбу, а другая посуду моет. В эти дни мы не учились. Это называлось наряд. Ходили в караул, охраняли колодец, пекарню, склад боепитания, еще что-то было я не помню, было четыре пункта где мы несли караул. Над нами немцы летали, сбрасывали диверсантов. В караул уходили на сутки, так-же как на другие работы, сутки на заготовке дров, на камбузе и т.д. В остальное время мы учились. А учились мы в бывшем монастырском здании в 3 этажа. Там располагались наши учебные классы, недалеко был камбуз где готовили пищу, был клуб, штаб и там же жили офицеры. Строем ходили на завтрак, обед и ужин. Хороший был у нас командир Авраамов Николай Юрьевич, капитан 1-го ранга, офицер еще царского флота, очень умный и образованный человек. Когда создавалась наша школа юнг, наш адмирал Кузнецов, подобрал в нее хороших офицеров, в том числе с действующих флотов. Вот например Авраамов Николай Юрьевич до нашей школы командовал Ладожской флотилией. А Николай Юрьевич подобрал нам таких преподавателей, что из нас с 5-6 классами школы получились настоящие флотские специалисты. Конечно, техника была тогда не такая как сейчас, но все равно. Представьте подготовить рулевого, надо знать устройство корабля, от киля до клотика, шпангоуты, бимсы, все палубы. Вооружение кораблей, кораблевождение по карте, навигация, лоция, астрономия. У нас была служба погоды. В общем предметов было много, у меня дома лежит аттестат, а там помимо специальных, морских, были еще и общеобразовательные предметы, русский язык, литература, математика, география. Мы все старались учится очень хорошо, у меня практически на всех есть сведения, большинство школу закончило по первому разряду, были и по второму, их всех ставили в строй и отправляли по флотам. Единицы заканчивали школу по третьему разряду. Распорядок дня был такой, утром строем на завтрак, затем в учебный корпус на занятия, обед, затем опять на занятия, потом ужин, после самоподготовка. Около 9 вечера возвращались в роту, в 22 часа отбой. В субботу у нас был банный день, ходили в баню которую еще Петр I построил, она и сейчас существует. В ней все было оборудовано, стояли котлы с горячей и холодной водой. Чтобы помыться смене давалось 20 минут. Успел не успел, через 20 минут старшина перекрывает горячую воду, домывайся холодной водой. Потом идешь стирать, у выхода стоит старшина смены, и проверяет, все ли ты постирал. Роба была белая, брезентовая, рубашка, кальсоны, простынь, наволочка, полотенце. Если что не постирал сразу на заметочку. Приходишь в роту и сразу на озеро, в прорубь достирывать, а как стирали расстелешь и щеткой с мылом трешь. Кормили нас нормально по тем временам, все таки остров, привоза было мало, рыба, треска.

В августе 1944 года нас выпустили из школы, по распределению я с группой юнг был направлен на Черноморский флот. Ехали мы через всю страну по железной дороге. По прибытии в Севастополь я был отобран на Дунайскую флотилию. Перед отправкой к нам зашел командующий флотом адмирал Октябрьский. Он спрашивает у старшего нашей команды «Куда направляются эти мальчишки?» «На Дунайскую флотилию». «Немедленно распределить по кораблям флота». Так я с однокурсниками остался на Черноморском флоте. На Черном море активных боевых действий уже не велось. Так я попал в тральный дивизион в городе Керчь. Попал я на КТЩ-544 (катерный тральщик). Мой тральщик в составе дивизиона занимался разминированием Азовского моря, Керченского пролива и порта Керчи. Катер у нас был деревянный, переданный в ВМФ из рыболовного флота, бывший сейнер, у нас имелся небольшой трюм. В нашу задачу помимо траления и минного дозора, стояла задача перевозки небольших грузов по побережью Азовского моря. Командиром у нас был главстаршина (фамилий я уже не помню, знаю что сам он был керчанин), а всего было 8 человек. Два минера, два моториста, боцман, пулеметчик Паша, и я рулевой. Когда я пришел на катер, он стоял в доке на ремонте, командир спрашивает «Ты кто такой?» «Вот юнга прибыл из школы». «Будешь пулеметчиком.» А Паша был командиром отделения пулеметчиков, у нас на катере стояло два пулемета ДШК на полубаке, а Максим на машинном отделении. Командир мне говорит: «Твой пулемет будет на машинном отделении». А боцман мне говорит будешь у меня еще и рулевым. У нас такого разделения не было маленькая команда, пришлось освоить пулемет Максим и ДШК. Скидок на возраст не было. А работу мы выполняли всю вместе. Надо было приборку по кораблю делать, чистить все медяшки, компас. Еще у командира был медный рупор, в который он все команды отдавал. В море выходишь на него брызги попадают, он и зеленеет. Командир постоянно заставлял меня чистить этот рупор. Он мне так надоел, что я не знал как от него избавиться. Я вам рассказываю серьезные случаи, но были и бытовые, смешные. Вот про этот рупор. У нас на палубе стояла бочка с водой, деревянная такая бочка. Когда мы вышли в море то попали в сильный шторм, бочку то и сорвало с креплений, а борта у нас были деревянные. Бочка когда упала за борт кусок и выломала, эту часть борта мы не заделали, он остался не обшит. По этому у нас было много шуток на этот счет, как кто подойдет к этому месту его сталкивают в воду. И вот однажды этот рупор выкатился из рубки и стал кататься по палубе. Я думаю, ну вот пришел конец моим мучениям, в море качка, вот он и свалился за борт.

Боцман у нас был ему 40 лет было, мы считали его уже старым старым. Все эти люди прошли войну от начала до конца. Многим не повезло, тогда во флоте служили 5 лет. Представь, в 1941 году он должен был демобилизоваться как отслуживший 5 лет, а тут война, и его оставляют на флоте. Тогда в армию брали с 20 лет. Наша бригада траления была сперва в Новороссийске, а потом когда началась операция по высадке десанта под Керчью, надо было организовать снабжение наших частей через пролив. Вот они этим и занимались, потом война пошла дальше, а бригаду оставили в Керчи, дальше она не воевала. В Керчи было еще три дивизиона 13, 7, 11. Боцман меня воспитывал, так как я ему подчинялся. В воскресенье увольнение, мужики хотят меня куда нибудь потащить, а он нет давай со мной в клуб или кино. В общем жили нормально, служба было очень тяжелая, а когда тяжело тут не до ссор или выяснения отношений. Практически все кроме меня на катере прошли войну, отношения было теплыми, дружескими. Было так, потерял там форменку или брюки, дай мне в увольнение свои.

В октябре спустили нас с дока, траление уже практически прекратилось. Стали мы выходить в минный дозор. Сначала был пулеметчиком, затем стал рулевым 3го класса. Навигация в Азовском море уже заканчивалась и траление мы уже не производили, а в дозоре смотрели те мины, которые сорвало с минрепа и они плавали как хотели. В один из первых выходов в дозор, был я назначен сигнальщиком. В воде я обнаружил плавающий предмет вызвал командира, когда подошли поближе выяснилось, что это полузатопленная мина. Командир мне раз ты обнаружил тебе и уничтожить ее. Сели мы с минером в шлюпку и подгребли к мине. Минер на один из рожков, взрывателей, привязал тротиловую шашку и поджег бикфордов шнур. После этого быстро быстро давай отгребать подальше. Затем взрыв. Было не по себе в этот момент.

Б.Г. Сколько Вы прослужили на этом катере?

Д.Б. Я пришел в 1944 и прослужил до 1947 года, а в 1948 меня уже направили в Констанцу. 1948 и 1949 я был в Констанце, а с 1949 по 1951 служил в Одессе.

В 1945 или 1946, наверно в 1946 меня перевели на мотобот, так как наш катер сгорел. Нашу команду все расписали на другие корабли, я служил в другом дивизионе. Затем меня отправили в Севастополь, учится на командира отделения, на три месяца. Вернулся я уже на другой катер 1270 большой, там больше была команда. Это был трофейный немецкий катер-тральщик. Эти корабли снабжали немецкие подводные лодки в море, большой катер, у нас на носу даже 37мм пушка на банкетке стояла. Команда 16 человек была. Таких три катера было 1207, 1270 и 1277. На первом катере мы могли тралить только обычные мины, а на следующем у нас стоял электро-магнитный трал, для траления электро-магнитных мин. На катер 1270 я прибыл в феврале, а уже в мая мы ушли из Керчи в Констанцу.

Б.Г. Вспомните, где встретили День Победы?

Д.Б. В это время я еще служил на 544 катере. Нас отправили принимать катера в Поти. Там недалеко было местечко где был заводик, там делали катера мотоботы деревянные. Команды тогда отправились на поезде, а нас отправили сопровождать. Наш катер мог взять и на буксир или там еще чем-то помочь. Это был апрель 1945 года. 2 мая мы были в Сухуми, к этому времени мы получили катера и шли обратно в Керчь. Там нам сказали что взяли Берлин. Из Сухуми пришли в Новороссийск, где-то 5 мая. Стояли в Новороссийске из-за плохой погоды нас не выпускали. Я был рулевой-сигнальшик, заведовал флагами сигнальными, ракетницей с цветными ракетами, и другим сигнальным оборудованием. В ночь с 8 на 9 мая я спал и вдруг меня ребята будят. Давай ракеты, я спрашиваю какие вам ракеты, стащили меня на верхнюю палубу. В порту стояло несколько военных кораблей, и со всех кораблей идет стрельба, пускают ракеты. С другой стороны причала стояли два американца «либерти», транспорта. Они уже могли в это время проходить через Средиземное море и проливы. Война окончилась, радости было много. Утро мы выходим на причал, на причале несколько американских матросов. Они нас на свой корабль пригласили, но пограничники нас не пропустили. Мы на бревнышках сели. Еще что интересно нам давали консервы американские ну мы ими и закусили. Американцы с собой виски принесли, мы с ними отметили. Затем мы пошли в город, население конечно очень было радо, Новороссийск тяжело пережил эту войну, оккупация и бои тяжелые, эти десанты на Малую Землю. На нашем катере служил матрос, он с Цезарем Кунниковым высаживался. Он мне потом нож свой подарил, им полагались ножи, не кортики, для рукопашного боя. Население нас очень приветствовало, радости было очень много, такой день. Потом мы с Новороссийска пошли дальше в Керчь. Пришли мы в Керчь 11 или 12 мая. Мы вели за собой три или четыре катера, сдали их. Потом уже в 80х годах мне пришлось быть в Новороссийске на День Победы.

У нас на тральщике это были тяжелые трудовые будни, на больших кораблях там была служба, а мы трудились все время.

Б.Г. Вспомните самый страшный случай на войне?

Д. Б. Два было таких случая. Женщина на корабле это к несчастью. Тралили мы в Азовском море там в Темрюке. Остались мы без бензина, мы должны были в Мариуполь и Таганрог зайти. В Темрюке у нас была небольшая стоянка, там стояли катера нашего дивизиона. Вот погрузили нам на катер несколько бочек с бензином, а еще мы взяли цистерну на буксир. Пошли мы в Азовское море, так получилось то ли я, то ли кто-то зазевались и повернули не туда. Вместо Мариуполя пришли в Ейск. Когда мы шли по форватеру надо было у одного буя прямо идти, а мы повернули налево. Тогда в Керчи было плохо с картошкой, а на Украине она была. Вот к нам штабные офицеры посадили двух жен чтоб те картошки купили, для семей офицерского состава. Так как повернули не там, пришлось разворачиватся, а тут поднялась небольшая штормежка. У нас оборвался трос буксирный. Кто выноват рулевой, не там повернул. В эту погоду мы вдвоем с другом моим прыгнули в воду и поплыли к цистерне. Пока ныряли за петлей, петля ушла, потом заводили буксирный конец, было страшно. Но ничего, завели, закрепили и пошли дальше. Это осенью уже было прохладно, сентябрь месяц. Вот что женщина на корабле делает. Когда мы вернулись, эти женщины рассказали своим мужьям как мы ныряли. Командир бригады пришел, что мол не доложил командир, что твои ребята совершили. А что ребята, обыкновенная работа, но нас представили к наградам. Но тогда уже награждали через верх, через Севастополь. Меня к Ушакову, а Женьку рулевого к ордену Красной Звезды. Когда послали наградные листы и они были на рассмотрении, наш катер сгорел, и меня отправили учится, это был 1946. А когда вернулся после учебы, то был отправлен на другом катере в Констанцу. Так и получилось, что Ушакова я не получил. А Женька потом пришел с орденом, он остался в Керчи, потом когда попал в Севастополь, то пришел в наградной отдел. Сказал, что был представлен к ордену Красной Звезды, ну и получил его, а я был за границей. А потом уже когда попал в Севастополь, то мне сказали уже все, кому нибудь другому отдали.

Второй случай был уже за границей в Констанце. Нашего командира катера 1270 Хуциева привлекли к ответственности за то, что он провез свою жену за границу. Нас негде-же не досматривали. Вот опять женщина на корабле, вместо трех дней в море мы были три месяца. Хоть и трудились много, но и вспомнить есть что. Само траление, как привычка уже была. Взрывали мины, заводили трал, это превратилось в обыкновенную работу, это незапоминалось, работа и работа. А вот такие бытовые моменты сильно врезались в память. Первая женщина на корабле это мы когда с цистерной возились, а второй вот три месяца болтались в море. Жену нашего командира звали Верочка, как только пришли в Констанцу, его сразу отправили обратно в Союз, понизили в звании. Он должен был стать командиром дивизиона, был старшим лейтенантом, хотели дать каплея, а его разжаловали в лейтенанты, и отправили помошником на МО (Морской Охотник). Ну хорошо что так обошлось, могло быть и хуже, в то время можно было на Сахалин загреметь или еще подальше. Нам дали другого командира, по специальности он был водолаз, до нас он командовал водолазным ботом. Он был не такой моряк как Хуциев, с ним мы привыкли, все у нас получалось, в любое время и погоду. Этот был у нас очень осторожный, по моему, он в войну не воевал. Когда в очередной раз мы растреливали мину, сами чуть на воздух не взлетели. Мы когда в Констанцу пришли нам поставили задачу быть в морском дозоре, еще мы обеспечивали работу больших тральщиков, уничтожали те мины которые они вытравливали. Однажды под вечер, уже смеркалось они вытравили мину, она оказалась между нашим катером и большим тральщиком. Они начали ее растреливать, а рикошет от воды весь в нашу сторону. Мы скорее семафор, сами растреляем мину. У нас на баке стояла 37мм пушка. Мы подошли к этой мине близко. Наш командир говорит стреляй, а мы ему, ты чего делаешь командир мы с ней вместе на воздух взлетим, давай отойдем подальше. А он говорит, ее не видно будет, а мы ее прожектором подсветим. Вот такой командир дает команду стрелять, когда мина в 5 метрах от борта. Другой случай как-то шторм поднялся, я такой шторм первый рас видел. Нам отдают приказ идти в базу Констанцу. Мы пошли, качало страшно, катер у нас очень валкий был. Мне на рубку надо залезть, к мачте привязаться и семафорить. Подошли к порту, а сзади нас идут большие тральщики БТЩ. В этот момент командир взял и застопорил машину, качка сразу усилилась. С БТЩ нам семафор: «Что случилось почему остановились?». Командир приказывает старшине ответить: «Мы вас пропускаем». Я на БТЩ это передаю. БТЩ подходит к нашему катеру почти вплотную и через мегафон командир их дивизиона, по флотски, как нашему командиру завернет. Было конечно страшно, такое волнение, катер без хода, да еще командир дурак. Представьте стоять привязанным на рубке к мачте, катер болтает, очень сильное волнение. Вот такой нам командир попался, с ним такие фокусы были. Мы пришли в базу, там отстоялись. С этим командиром было тяжело конечно. С Хуциевым мы служили вот так (Б.Г. Показывает большой палец руки).

Б.Г. Что было потом с этим командиром?

Д. Б. Он там остался, а я заменился. Было так, служишь год и тебе присылают замену. Я там прослужил с 1948. Считай, вышли мы в феврале 1948, пришли в мае, прослужил я до 1949, потом ко мне пришла замена. Причем приехал меня менять мой друг юнга. Там всех меняли, не разрешали долго служить. Приехал меня менять Сережка мой друг по школе юнг, тоже рулевой. А меня отправили в Одессу во флотский экипаж, с экипажа я попал в дивизион подводных лодок и прослужил там до 1951.

Б.Г. Почему решили демобилизоваться? Вас не оставляли на флоте?

Д. Б. Нет оставляли. Посылали на курсы младших командиров. У нас некоторые ребята пошли. Понимаете, образования не было. У меня за плечами было 5 классов. В Одессе я уже учился в 7 классе в вечерней школе. Мне предлагали остаться на сверхсрочную. Но я насмотрелся на тогдашнюю жизнь наших офицеров. Безквартирных, сегодня здесь, завтра там. Поговорил я со своим другом. Он мне говорит: --- «Ну дадут тебе младшего лейтенанта, образование у тебя 7 классов, куда пойдешь? В подготовительный надо, а работать когда? Останешься младшим командиром, сколько еще будешь служить?». Ну а потом так получилось, что мама заболела. Она мне прислала письмо, что заболела, лежит в больнице. Получилось так, что я решил поехать домой.

Б.Г. Ваша мама была военнообязанной. Как у нее сложилась военная судьба?

Д. Б. Она сперва была рядовой. Служила в 156 полку по охране особо важных объектов.

Б.Г. Это часть относилась к ведению НКВД?

Д. Б. Да именно. Я был недавно в музее МВД в Лефортово, и я там увидел знамя этого полка. Потом мама работала у пограничников, а в конце войны она работала на Лубянке. Вся ее служба проходила в Москве. Она была связана еще по старым делам с чекистами. Потом когда перебрались в Москву, ее не трогали. Когда началась война, ее призвали. Заканчивала она войну на Лубянке младшим лейтенантом.

Б.Г. Она так до пенсии проработала на Лубянке в органах?

Д. Б. Нет, там получилось так. Она практически 20 лет прослужила, должна была уже орден Ленина получить. Тогда давали за 25 лет службы. Она уволилась в 50 или 51 году. Ее отправляли в Прибалтику, она отказалась и ее уволили. После этого она заболела. Я в 1951 демобилизовался, и она уже не работала. Пенсию она уже получала, 1901 года рождения была. Ей уже было 50 лет. Много офицеров отправляли тогда в Прибалтику, вот в Германию она бы поехала, а в Прибалтику нет.

Б.Г. После демобилизации поддерживали отношения со своими сослуживцами?

Д. Б. Да переписывались. На катере 1270 со мной служило трое юнг. Я --- рулевой, Леша Казаков --- моторист, Миша Зинкин --- радист. С Мишкой мы прослужили из 8 лет 6 вместе. А с Лешкой немного меньше. Леша был москвич, а Мишка из Казани. Когда мы ездили в отпуска я или Леша, то всегда заезжали к родителям друг друга. У нас сложились очень теплые дружеские отношения. Я демобилизовался раньше Лешки, и заходил к его родителям, они жили на Кузнецком Мосту. Потом демобилизовался Леша и мы так связь поддерживали. А с Мишкой всегда переписывались. Как то я шел по Кузнецкому, а надо сказать, что я женился на сестре Леши, встречаю Кольку Гришина с которым мы в Керчи служили на тральщиках, а он в комитете работал капитаном был. Вот такая была связь небольшая, больше контактов не было. Все ребята разъехались, и школа наша была затихшая. В 70м году я поехал в командировку в Казань там мы с Мишкой встретились. Во время разговора он мне сказал: --- «Давай собирать юнг». А в 72м году, узнаю, что прошла первая встреча соловецких юнг на Соловках. Стал разыскивать, но тогда не очень у меня получилось. Я звонил на радио, где вышла передача о школе, но мне не смогли помочь. Еще был Володя Данилин, он в милиции работал. Было нас 5 человек в Москве, вот так и контактировали. Володя рано умер, а с Гришей мы до самой его смерти общались, и с Лешей так же, он тоже ушел из жизни. В 1974 вышел фильм «Юнги Северного флота» и через режиссера фильма я вышел на Володьку Гузанова и других. Встретились мы в мае 1974 и вот до сих пор наша ветеранская организация существует. Нас очень долгое время не считали участниками войны. Я как в 1951 году демобилизовался, так ни разу в военкомате не был, пришел только через 11 лет, когда окончил техникум и институт. После окончания института надо было получать офицерское звание. В военкомате сидела девочка и когда она достала мою карточку, то очень удивилась у меня там 5 классов образования. Меня сразу к военкому, почему не приходил и не отмечался. Не вызывали, я и не приходил. Офицерское звание мне присвоили, а в это время стали давать льготы участникам войны. Вот эта девочка при заполнении нового офицерского военного билета, доходит до графы участие в ВОВ. Спрашивает «Вы в немцев стреляли?» «Нет, я служил на флоте на катерах.» «Ну раз не стреляли то вы не участник ВОВ.» Так ничего мне не написала. Это был 1962 год, время когда ордена и медали не носили, носить стали при Брежневе только. В 70е когда началась компания в СМИ, я пришел в военкомат. Мне сказали, нужно запросить документы, мне прислали весь мой послужной список на четырех листах с 1943 по 1951 годы. Но нас долгое время не признавали за участников войны, только через маршала Охромеева.

Давыдов в Лондоне

У нас был Всесоюзный совет ветеранов соловецких юнг, 76 городов. В 28 городах стоят памятники юнгам, от Мурманска до Владивостока. Первый раз на встречу ветеранов на Соловецких островах я поехал в 75м году. Было 300 с чем-то человек. В общем, до сих пор собираемся. В 1975 стало известно больше 1000 юнг. Шахов тогда все организовал, а ребят я многих знаю потому что занимался перевозкой ветеранов на Соловки из Архангельска, через Кемь. Был катер на котором я делал два рейса в день, приезжал на железнодорожный вокзал, всех встречал и переправлял на Соловки. Таким образом, я со многими познакомился. Десять дней продолжалась эта встреча. В 1979 я опять занимался перевозкой, тогда было еще больше около 400 человек. Контакт был налажен со всеми городами, даже сегодня, кто живой остался, мы продолжаем общаться. Я как был секретарем, так и остаюсь до сих пор. А в Москве когда у нас еще не было своего помещения, мы собирались 23 мая (в день подписания приказа о создании школы) у памятника Карлу Марксу на Театральной площади. Затем, когда открыли могилу Неизвестного солдата, мы стали собираться в Александровском саду. А 9 мая отмечали кто как. Потом уже все стали ходить в парк им. Горького. В 1983 открыли музей в 346 школе, стали собираться там. А сейчас мы 9 мая собираемся у памятника Соловецким юнгам, 23 мая мы уже не отмечаем. Возраст уже не тот, да и организаторы уже не те. Вот знаете фамилию Юдашкин?

Б.Г. Да, знакомая фамилия.

Д. Б. Вот его (Б.Г. Известный в России модельер) дядя Леня был юнгой, и работал в ресторане Прага. Мы там всегда собирались, отмечали. Там наверху зимний сад, вот там мы и собирались до 1991. В тот год Леня погиб. Сейчас после открытия памятника в 2005, нас принимает 24 колледж, он находится неподалеку. А так у нас до сих пор есть своя резиденция в Плотниковом переулке на Арбате. У нас всегда была очень активная ветеранская организация, часто ездили в воинские части, на корабли, в техникумы, школы, рассказывали как служили. Тогда мы настоящую военно-патриотическую работу проводили.

Б.Г. Чем сейчас занимается ваша ветеранская организация?

Д. Б. Нас конечно уже мало осталось, все старые стали. Чем занимаемся в первую очередь поддерживаем контакты. Я поддерживаю контакты с Оренбургом, Пермью, Казанью, Питером, Архангельском кто остался жив. С Прибалтикой и Минском, там остались ребята. Принимаем участие в тех мероприятиях, куда приглашают. Вот в нашу школу приглашали, еще в школу им. Кузнецова №1465 у Киевского вокзала. Сейчас из нашей организации по Москве осталось 30 человек, из них ходячих 5.

Б.Г. Здоровья и всяческих успехов Вам!

Д. Б. Спасибо.

Автор благодарит за организацию интервью Совет ветеранов района Марьина Роща.

Воспоминания Давыдова Б.В.

Родился 2 октября 1928 года в гор. Смоленске. Отец работал гравером в типографии, а мать машинисткой в учреждении. Наш дом находился на окраине города за Кремлевской стеной у Никольских ворот. Смоленск, как и другие города России был окружен защитными стенами. В стенах и башнях Кремля оставались еще ядра со времен нашествия Наполеона в 1812 году. Мы пацанами лазили на кремлевские стены, где играли в разные игры. Наша семья – отец, мать, сестра и я жили в двухэтажном доме бывших купцов. Дом был большой, в нем жило много семей, в основном рабочие и служащие. При доме был большой сад, где росли яблони, груши, сливы. Все жильцы дома жили очень дружно, ходили друг к другу в гости на праздники, дни рождения и по другим датам. Осенью все выходили на сбор урожая в саду. Собранные фрукты делили поровну по составу семей.

В 1936 году я пошел в школу в 1-ый класс.

В 1938 году после смерти отца мать вместе со мной переехала в  гор. Москву. Мать устроилась на работу в систему Мосэнерго и нам дали комнату 14 кв.м. в двухэтажном бараке за Киевским вокзалом, в так называемой Потылихе. Как пел Владимир Высоцкий – 32 комнаты и на всех одна кухня и одна уборная. Я продолжал учиться в школе. За отличную учебу в 4 и 5 классах был награжден Похвальными грамотами. У нас была классным руководителем замечательна учительница Вера Константиновна. Она не только нас учила, но и знала всех родителей, как жили семьи ее учеников. Я ее запомнил на всю жизнь и когда приезжал в отпуск всегда навещал ее, а она у моих родных интересовалась моей службой.

В мае месяце 1941 года мать отправила меня в пионерский лагерь.  Когда, 22 июня началась война, меня забрали из пионерского лагеря домой. Район Потылихи находился на западной окраине Москвы и к нам первыми долетали немецкие самолеты и начинали сбрасывать бомбы. Все наши ребята и я вместе с работниками МПВО ловили и тушили зажигательные бомбы. Во время бомбежек все прятались в вырытых на берегу реки Сетуни землянках. В конце 1941 года мою мать, как военнообязанную призвали в ряды Красной Армии и я остался один. Сестра в мае месяце вышла замуж и жила отдельно. В конце 1941 года нам дали комнату в доме  на улице Солянке. В этом же году я уже не учился, так школа не работала, и мое образование составило 5 классов. За учебу в 4 и 5 классах был награжден Похвальными Грамотами. На улице Солянка, где я теперь жил один,  была расквартирована одна воинская часть.

Я там познакомился с офицерами и солдатами этой части. Помогал им чем мог, в частности чистил оружие, занимался уборкой и выполнял мелкие поручения, а за это они подкармливали меня. Ведь в то время я получал «детскую» карточку, по которой давали 400 грамм хлеба и кое-какие продукты, а денег выкупить у меня не было. Военные сказали мне, чтобы шел работать. Но я не знал куда и на какой завод идти работать. Эта воинская часть получала для бойцов автоматы ППШ с завода «Искра». И они решили устроить меня на этот завод. Так как начальник боепитания полка знал там руководство, он и отвез меня на завод. Он переговорил с начальником отдела кадров, чтобы меня взяли на работу. В то время на работу брали с14 лет, а мне было 13, начальник отдела кадров возражал, но так как у меня не было никаких документов, я сказал, что родился в 1927 году (пришлось добавить один год) и меня приняли на завод  в мае месяце 1942 года  в качестве ученика слесаря-сборщика.

Для обучения меня прикрепили к одному из опытных слесарей, чтобы он обучил меня сборке автоматов. Через два месяца мне присвоили 3 разряд и допустили до самостоятельной работы. Я был небольшого роста и чтобы дотянуться до тисков на верстаке приходилось подставлять ящик. В то время на заводе работало много мальчишек и девчонок. Работали мы в две смены по 12 часов, с 8 утра до 8 вечера, или с 8 вечера до 8 утра. У каждого была норма – собрать 5 автоматов за смену. Пока не сдашь в ОТК все автоматы, то не получишь пропуск на выход. Самое трудное в сборке автомата было выпилить лыску в стволе, так как он (ствол) был сделан из закаленной стали. С остальными деталями автомата справляться было легче. Мы, ребята и девчата, думали, как лучше помочь фронту и как больше изготовить автоматов. И придумали объединиться в бригаду и производить сборку автоматов по операциям. Одни пилили стволы, другие подгоняли затворы, ствольные коробки, приклады и другие элементы автомата. Работая по операциям мы стали быстрее выполнять эти операции. Этим самым мы добились выполнения плана на 200-250%, то есть вместо 5 автоматов на человека в смену, мы сдавали по 10-12 штук. С нас стали брать пример и другие рабочие завода.

За время работы на заводе с мая 1942 г. по сентябрь 1943 г. я собрал для фронта более 1500 автоматов ППШ. Такой был мой трудовой вклад в победу.

В феврале 1943 года меня приняли в члены ВЛКСМ. Надо сказать, что в тот в то время комсомольские работники из райкома комсомола знали многих своих комсомольцев – как живут, как работают. Какие у них нужды и заботы. Наш секретарь райкома знала, что я живу один, что мать в армии. И когда на райком по разнарядке ЦК ВЛКСМ дали 2 путевки в Школу юнг Военно-морского флота она вызвала меня и предложила поступить в школу юнг.. Я с большой радостью согласился, так как хотел помогать Родине не только своим трудом , но и возможностью сражаться с фашистами на фронте. Это была не только моя мечта, но мечта многих мальчишек того времени. В августе 1943 года получив путевку я отправился во Фрунзенский райвоенкомат гор. Москвы, где прошел все комиссии – медицинскую, физическую, мандатную и был признан годным к службе на флоте. И вот 15 сентября получаю повестку явиться в Московский флотский экипаж для отправки в Школу юнг. В экипаже собралась группа ребят, человек 50, и под руководством старшин мы направились на Ярославский вокзал. Нас посадили в поезд и на следующий день прибыли в гор. Архангельск. Привели в Полуэкипаж Северного флота, который располагался на острове Бревенник в Соломбале. В Полуэкипаже находились и другие ребята из разных городов Советского Союза – Ленинграда, Сталинграда, Саратова, Горького, Ярославля, Костромы, Свердловска Уфы, Перми и других.

В Архангельске мы снова прошли все комиссии, нас обмундировали во флотскую форму и на транспорте «Мудьюг» пошли на Соловки. Первое плавание я выдержал, правда из трюма вылез на верхнюю палубу, прижался к теплой вентиляционной трубе и так сидел, пока не пришли на Соловецкий остров.

Школа юнг была создана в 1942 году по инициативе народного комиссара Военно-морского флота Николая Герасимовича Кузнецова и по согласованию с ЦК ВЛКСМ. В Школу зачислялись юноши 15-16 лет добровольно по направлениям райкомов комсомола. Это решение было принято по тому, что много моряков с кораблей были направлены в морские бригады. Экипажи кораблях надо было пополнять. Для подготовки кадров для ВМФ и была создана эта школа с дислокацией на Соловецких островах. Почему ее разместили на Соловках, а потому что там был Учебный отряд Северного флота и была материально-техническая база для обучения. И еще потому, что суровые условия Севера закаляли юных моряков.

Прибыв на Соловки вначале в Кремль, нас распределяли по специальностям. Те юнги, которым назначили специальности мотористов, электриков, остались в Кремле на территории Учебного отряда, другие юнги по специальностям – рулевые, боцмана, радисты были направлены в поселок Савватьево в 15 километрах от Кремля. Там же располагался и штаб Школы юнг.

Юнги жили поротно в землянках. В каждой роте было пять землянок. Одна командирская и четыре для юнг. Рота состояла из смен по 25 человек в каждой. Во главе смены был старшина из старослужащих моряков. В каждой землянке располагались две смены – 50 человек. По боковым стенам землянки были установлены нары в три этажа и две печурки. По средине стоял стол для занятий. Распорядок дня был такой. Подъем в 6-00, физзарядка, умывание и построение. Затем с песней шли на камбуз завтракали и в учебный корпус на занятия. Обед и снова занятия, ужин и на самоподготовку снова в учебный корпус. В 21час возвращались в расположение роты и в 22 часа отбой. Я был зачислен по специальности рулевой-сигнальщик в 1 роту 7 смену.  Мы рулевые изучали разные предметы – устройство корабля штурманские приборы, условия кораблевождения, метеослужбу, вооружение кораблей, уставы, другие дисциплины морского дела, а также общеобразовательные дисциплины – математику, физику, русский язык и литературу, географию, историю. Школа готовила юнг и по другим корабельным специальностям. Например: радистов, боцманов, мотористов, электриков. Всего школа юнг с 1942 по 1945 год выпустила 4111 специалистов для флота.

Я, как и большинство юнг, быстро привыкли к существующему в школе распорядку, к сложившимся уже традициям, так мы были во 2 наборе и школа к нашему приезду существовала уже год и был первый выпуск.

Благодаря усилиям начальника школы капитана 1 ранга Авраамова Н.Ю.и комиссара капитана 3 ранга Шахова С.С. школа была укомплектована замечательными моряками – преподавателями и командирами, которые с любовью и душевным расположением относились к нам и старались сделать из нас грамотных морских специалистов и преданных патриотов своей Родины. При общем образовании 5-7 классов нам необходимо было так преподносить свои предметы (физику, математику, географию, специальные морские и другие науки) чтобы мы смогли их хорошо усвоить и применить на практике. Конечно, сначала тяжело было привыкать  и к  подъему в 6-00, отбою в 22-00, стирать свое белье, от носового платка до простыни и рабочего платья, убирать в кубриках и учебном корпусе, пилить и колоть дрова, работать на камбузе, ходить в караул, заниматься строевой подготовкой, стрелять из винтовки, пулемета, бросать гранаты. Каждую субботу был банный день и мы мылись в бане, в которой мылся еще царь Петр 1. На помывке в бане отводилось 20 минут, как должен был помыться весь батальон, а это около 500 человек. Но мы когда мылились всегда шутили, а через 20 минут старшина перекрывал  горячую воду, приходилось домываться холодной водой. После бани мы шли стирать свое белье – от брюк, голландки, трусов, тельняшки, носков, простыни, наволочки, полотенца. На выходе стоял старшина мены и проверял все ли выстирано. Если какого-то предмета не доставало, он записывал в книжку и по возвращению в роту приказывал стирать недостающую вещь на озере. В выходные дни зимой мы ходили на лыжах на Секирную гору и оттуда спускались к озеру. Летом ходили собирать ягоды – чернику, клюкву, морошку.

Учеба мне давалась легко, так как было огромное желание научиться морскому делу, а специальность рулевого обязывала ко многому. Ведь ему доверялось управление кораблем, правильно держать курс корабля, уметь определить свое место в море и многое другое. Изучаемые предметы были для меня очень интересными: кораблевождение, устройство корабля, такелажное дело, навигационные приборы, изучение моря по лоциям, служба погоды. Очень мы любили шлюпочные походы – ходить на веслах и под парусом. Шлюпки стояли в Сосновой губе и мы выходили в открытое море. Я жил в одной землянке с юнгами, которые учились на штурманского электрика. Мне захотелось освоить и эту интересную специальность, хотя для меня было очень сложно – образование 5 классов, а нужно было изучать и разбираться в электрических схемах гирокомпасов и других штурманских приборах. Я освоил и эту специальность.

За время учебы, а нас учили с октября по июль месяц, мы все юнги очень подружились и эта дружба продолжается многие годы, несмотря на то кто и где живет в нашей стране.

Закончил я школу юнг в августе 1944 и был выпущен по 1 разряду, т.е сдал все предметы на «отлично». Был распределен на Черноморский флот и вместе со своими товарищами, их было 330 юнг, убыл в Севастополь. Ехали мы через всю страну – от г. Кеми через Вологду, Москву, Курск, Орел, Харьков, Ростов и другие города. Мы насмотрелись на все, что было разрушено фашистскими войсками.

В экипаже Черноморского флота г. Севастополе нас – группу юнг должны были направить на Дунайскую флотилию, которая в это время вела бои на Дунае. В один из дней, когда мы ожидали отправки, экипаж посетил командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский. Он поинтересовался у командира экипажа , куда отправляют юнг, и узнав, что на Дунайскую флотилию тут же распорядился расписать нас по флоту. Меня и моих товарищей по школе юнг - Гришина Н.А., Гольцева В.И., Барсукова А.П. – направили для прохождения службы во 2-ую бригаду траления Охраны водного района Керченского пролива и Азовского моря в г. Керчь. Бригада состояла из дивизионов катерных тральщиков и осуществляла боевое траление мин в акватории Керченского пролива и Азовского моряи и части Черного моря от Феодосии до Анапы. Назначили меня на КТЩ–544 рулевым . Команда катера приняла меня хорошо, но требования как к специалисту были как к настоящему матросу без скидок на молодость. По боевому расписанию я был причислен к зенитному пулемету ДШК, поэтому пришлось изучить и материальную часть пулемета. Никаких поблажек на молодость и послабления в работе по тралению не было. Я наравне со всеми выполнял и управление катером и работу по постановке и уборке трала и все другие работы. Тралением мы занимались от рассвета до заката. Запомнился мне один из первых выходов в море в минный дозор. Задача заключалась в обнаружении и уничтожении плавающих мин. Командир приказал мне во время управления катером следить за морем и при обнаружении каких либо плавающих предметов немедленно докладывать. Через некоторое время я заметил что-то черное на воде и доложил командиру. Вглядевшись, командир сказал, что это мина и так как я ее обнаружил, назначил вместе с минером идти на шлюпке для подрыва этой мины. Конечно, впервые идти на такое дело было жутковато. Мы подошли к мине, минер навесил подрывной патрон, поджег бикфордов шнур и быстро, быстро отошли от мины. Раздался взрыв и одной черной смертью в Азовском море стало меньше. Было конечно страшно. Высадившись на катер товарищи поздравили меня с первым боевым крещением. Потом начались боевые и трудовые будни по разминированию Керченского пролива и Азовского моря от той нечисти, которую набросали фашисты. После траления якорных мин, мы занялись тралением магнитоакустических мин. Это было очень трудно, так как в этих минах стояли приборы срочности и кратности. Прибор срочности определял время приведения мины в боевую готовность, это могло быть и несколько дней после постановки мины. Прибор кратности определял сколько импульсов магнитного поля пропустит мина до боевого срабатывания, а их было до двадцати одного. Таким образом, чтобы подорвать мину, над ней надо было пройти 21 раз. Ширина захвата нашего трала было 45 метров и по такой полосе, со скорость 4 узла мы ползали по морю туда и сюда.

День Победы мне довелось встретить в гор. Новороссийске, где мы были с одним из заданий. На всех кораблях, которые в, то время стояли в порту были произведены салюты. Стреляли их всех видов оружия – пулеметов, винтовок, пистолетов, ракетниц. В городе было всеобщее ликование, так он перенес тяжелые годы под немецкой оккупацией.

За время службы во 2-ой бригаде траления на разных катерах мне вместе с командой удалось вытралить 11 якорных и 2 магнитных мины. В 1947 году меня направили в Учебный отряд Черноморского флота в г. Севастополь для подготовки на командира отделения. В Севастополе я встретился со многими своими товарищами по школе юнг. Закончив учебу, я возвратился в г. Керчь для прохождения дальнейшей службы и был назначен командиром отделения рулевых на КТЩ-1270. В 1948 году наш катер КТЩ-1270 был направлен в 28-ой отдельный  дивизион катерных тральщиков в Румынию, порт Констанца, для участия в обеспечении траления и минной разведке. Там мы занимались определением минных полей, обнаружением и уничтожением плавающих мин. Зона наших действий распространялась от устья Дуная – портов Измаил, Тульча, Сулин, Галац, в Румынии, до портов Варна, Бургас в Болгарии. В 1949 году меня перевели для прохождения дальнейшей службы в гор. Одессу во 2-ой отдельный дивизион подводных лодок старшиной катера. В апреле месяце 1951 года отслужив 8 лет, демобилизовался и уехал домой в Москву.

Давыдов Борис, 1947 г.

По приезде в Москву я устроился слесарем на завод «Физприбор» и поступил на вечернее отделение Московского машиностроительного техникума, так как в Одессе во время службы я учился в вечерней школе и закончил 7 классов. Это дало мне право на поступление в техникум. До 1956 года я работал рабочим – слесарем – сборщиком на заводе, потом сантехником, слесарем в Авиационно-технологическом институте и одновременно учился. Закончив техникум с красным дипломом, а он давал право на поступление в ВУЗ без экзаменов, я был принят на учебу в Московский энергетический институт на факультет «Автоматика и телемеханика». Мне хотелось быть конструктором и получив диплом техника по точным приборам я устроился конструктором в Научно-исследовательский институт автоматики. В НИИ Автоматики я прошел путь от техника до ведущего конструктора специальной техники. Затем я перешел на работу в НПО «Химавтоматика», где работал заместителем начальника крупного отдела. В НПО «Химавтоматика» я проработал до 1982 года и перешел на работу в ЦКБ Игрушки, где проработал до 1993 года. С 1993 года по 2010 год работал в Политехническом музее. 

Я считаю, что моя судьба сложилась достаточно удачно.  Работа в тех организациях, где мне пришлось трудиться была интересной и дала большой опыт и знания как конструктору, так и руководителю подразделения. Это все благодаря тому, что на моем военном и производственном пути встречались хорошие, добрые, умные люди, от которых я и перенимал все лучшее. В 1988 году я ушел на пенсию, но продолжал трудиться до 2010 года.

Семейная жизнь сложилась тоже удачно. В 1953 году я женился. Вырастили двух сыновей – один был военным, дослужился до подполковника, сейчас в запасе, работает, имеет хорошую семью; второй сын – художник, работает преподавателем в художественном училище, также имеет свою семью.

Школа юнг воспитала во мне честное служение тому делу, которому посвятил свою жизнь, быть патриотом своей Родины. Это и выполнение своего воинского долга, а в мирной жизни - добросовестное отношение к работе и порученным обязанностям. А также доброе и чуткое отношение к окружающим тебя людям, оказывать им возможную помощь и участие.

В 1974 году я узнал, что в Москве существует Совет ветеранов Соловецкой школы юнг. Благодаря фильму «Юнга Северного флота» и консультанту фильма юнге Гузанову В. Г. я через 30 лет встретился со своими товарищами. Стал принимать активное участие в работе Совета ветеранов по военно-патриотическому воспитанию молодежи и работе с нашими ветеранами. В 1975 году меня избрали членом Совета, которым я и являюсь до сих пор. Кроме деятельности в Совете ветеранов юнг, я принимаю активное участие в работе Московского комитета ветеранов войны, являясь заместителем председателя Объединенного Совета ветеранов ВМФ и членом Совета ветеранов Черноморского флота. С 2009 года принимаю участие в работе Совете ветеранов района Марьина Роща в качестве заместителя по военно-патриотическому воспитанию молодежи.

В 1975 году я впервые, после 30 лет посетил Соловецкие острова, на которых прошла моя юность. Все это оставило глубокое, незабываемое впечатление в моей душе. В дальнейшие годы я побывал на Соловках еще несколько раз и в 2012 году мы славно отметили 70-летие нашей школы юнг ВМФ.

За годы службы и работы я награжден орденом Отечественной войны 2 степени, медалью Ушакова. Медалями За оборону Советского Заполярья, За победу над Германией, За доблестный труд в Великой Отечественной войне и многими юбилейными медалями и наградами общественных организаций за ветеранскую работу.