Top.Mail.Ru

Связисты

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Там при станции находился барак, такой грязный, в нём были двухэтажные  нары, но меня положили на кровать. Я лежу, история болезни – у меня на  груди, а мне так стало обидно: ну чего – мальчишка, и я расплакался.  Думаю: «Господи, такой глубокий тыл и тут – такая грязь!» Мимо меня  проходила врач, увидела, что я плачу и говорит: «А ты что, сынок?» Я  говорю: «Как что – тут такой глубокий тыл, а здесь такая грязь у вас!»  Она посмотрела документы и говорит: «Он же гвардеец, положите его в  палату!» Меня сразу подхватили – и в палату. В палате лежали моряки,  всего стояло кроватей десять, на подоконниках – цветы, и меня в таком  виде, в моей синей милицейской гимнастёрке, такого грязного, положили на  эти белоснежные простыни. Я говорю: «Ну вы бы хоть раздели меня!» Они  говорят: «Да ты тут недолго полежишь, полчасика – и всё». Верно, через  полчаса меня опять – на носилки, и на машине скорой помощи отвезли в  школу, где располагался госпиталь. Там посадили на топчан, приходит врач  и говорит: «Вставай на весы». А какое «вставать на весы?» Я сижу,  молчу. Она тогда поняла, в каком я состоянии, и кричит: «Баба Маша, иди  сюда!». Пришла баба Маша, врач ей говорит: «Поставь табуретку на весы,  взвесим, сколько он весит». Я вместе с шинелью весил 38 килограмм, а  рост у меня – 165 см.

Мы же беспрерывно отступали. Причем не просто отступали по определенному  маршруту, а постоянно блукали в дороге, потому что постоянно впереди  или на флангах от нас оказывались немцы. Приходилось останавливаться, и  объезжать большинство населенных пунктов. Чаще всего там находились одни  немецкие мотоциклисты, но они очень умело делали вид, что в селах  находятся большие войска. Как-то мы заночевали на случайном хуторе, и  когда хозяйка меня увидела, то отозвала в сторонку и говорит: «У меня  тут очень много припасено хлеба, и пшеницы, и продуктов. Оставайся у  меня! И мы переживем трудный период, немцы, даже когда придут сюда, то у  нас на хуторе не остановятся, им здесь нечего делать, они дальше  поедут. А мы останемся с тобой вместе, и будем жить, ожидая, когда наши  остановят врага и придут на хутор с победой». Я подумала над  предложением женщины, но побоялась оставаться. И рано утром мы поехали  дальше.

Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!