Разведчики

Ждем своих, все нет и нет, было очень холодно, снега много, тогда мы уложили оледеневшие валенки сушиться на русские печи и, уставшие, легли отдыхать. Рано утром хозяйский мальчик, выглянув в окошко, говорит: "О, сколько солдат в белых халатах". Я вначале подумал, что подошли наши, но, спустившись с печки и выглянув в окно, увидел, Боже мой, как у начала деревни рыщут с автоматами по домам фашисты в белых маскхалатах. Это был передовой отряд немецких войск, двигавшийся из Великих Лук на Торопец, чтобы вернуть город и восстановить оборону на прежних рубежах.

Выходили с товарищем из поиска и нарвались на минное поле. Ему ногу оборвало, я его перевязал, и несколько часов тащил на себе. У меня было не меньше шансов подорваться на том поле, но как видите, уцелел… А потом вдруг наткнулись на немцев. Но они отмечали какой-то праздник, были пьяны и ничего кругом не замечали. Там стояла какая-то бричка с минами, я ее освободил, товарища в нее погрузил и ходу. Так и спаслись. Тоже чудо, можно сказать…

Я их увидел, когда они уже отошли от ДОТа метров на 150-200. По нам уже  начала бить прямой наводкой артиллерия. Снаряды, рикошетируя как мячики,  отскакивали от земли! Мы всем кагалом рванули через Аржать. В башке-то у  всех пульсирует одинаковая мысль – «Надо бы быстрее через реку». С  разгону – Бух! – влетели в воду, да с головой. Друг на друга опираемся.  Кто-то упавший барахтается, по кому-то пробежали, кто-то кричит. Никто  ничего не понимает. Одна простая цель – «Назад, назад. Быстрее».  Выскочили на другой берег, двое пинками и прикладами подгоняют немца.

А как началось наступление все время бои, бои, бои… Освобождали Варшаву, Лодзь, Коло, но особенно тяжелые бои шли в Познани. Там же была целая крепость. Орудия чуть ли не на пневматике выезжали из укрытий, обстреляют нас, а потом сразу обратно в укрытие. Долго так с ними возились бы, пока какой-то поляк из местных не подсказал: «Нужно прокопать от реки канал и пустить им туда воду!» Тогда мигом подняли все силы: войска, поляков, и где-то за сутки прокопали траншею метров на 300-400. Пустили туда воду и немцы сами вылезли… Уже после войны я как-то оказался в Польше и в том числе довелось побывать и в Познани. Побывал на экскурсии в этой крепости и поразился - там же целый подземный город… Из тех боев, в которых мне довелось участвовать, самые тяжелые были именно в Познани и в Берлине. На перекрестках стояли бетонированные доты, и из них немцы лупили из крупнокалиберных пулеметов и зениток. Пули и снаряды летали вокруг как пчелы… Именно там меня и ранило единственный раз.

В ту зиму Ока и Зуша накрепко были скованы льдом. Все подходы к переднему краю немцев были заминированы, а кругом лежал глубокий снег. В сплошной темноте, под осветительными немецкими ракетами, мы незаметно пересекли линию фронта и продвигались по вражеской территории. Ночной мороз был. Главное - найти какую-либо спасительную впадину, чтобы с рассветом приступить к наблюдению. Овражек небольшой отыскали, скатились в него и зарылись в снег.

Залегли мы у хода сообщения. На бруствер немцы накидали земли, и тихо  перепрыгнуть его не удавалось. Неожиданно все планы спутались. Перед  нами, метрах в тридцати, замаячил автоматчик, который время от времени  появлялся из темноты и давал очередь. Подходил, вставал на какое-то  возвышение, стрелял, а затем снова исчезал в траншее. Пару раз дернулись  – вдруг он опять вылезает. Пошептались, решили брать этого автоматчика.  Как его взять? Тройка смотрят на нас, изготовились прыгать…

В это время возле станции Хотынец выгрузилось целое танковое соединение  немцев. Между нами было красивое гречневое поле. Греча тогда цвела  вовсю. Так вот они прямо с платформ на эту гречу выгрузились. Все это на  наших глазах! Расстояние до них примерно 800 метров. Шесть рядов  танков! И эта армада пошла на нас. А у нас даже мин нет. 12 минометов  стоят на позициях – мин нет! Забавный укатил на резервный КП, Ореховский  ушел искать мины и пропал. За ним ушел Ткаченко. Остался я один.  Принимаю решение – отход к КП. Отошли.

Вообще-то взятие "языков" было обязанностью группы захвата, а не прикрытия. Тем не менее, несколько "языков" на моем счету все же было, в том числе и три, насколько я мог это уяснить, особо ценных. Многие награды я получил именно за эти "языки". Помню, как-то под Ельней нашей группе удалось захватить одного штабного писаря. На допросе он дал какие-то очень важные сведения. Мне сразу после этого вручили орден Красной Звезды. Уже потом, где-то в боях за Ригу, я получил второй орден Красной Звезды, потом медаль "За боевые заслуги".

Последовал приказ – перейти в атаку, отбросить немцев от разъезда и  занять хутор в нескольких километрах перед нами. Несколько раз мы  поднимались в атаки, которые сразу захлебывались в крови. Сплошная стена  огня вставала перед нами. Там такие потери были, что вспоминать не  хочется… Тогда из штаба дивизии прибыл подполковник Борисов, сделал  штурмовую группу, в которую попали два моих друга, и ночью они пошли в  обход немецких позиций. Но эта вылазка была обречена на провал, ничего  из нее не получилось, и из этой штурмовой группы мало кто смог  вернуться. Мои товарищи Угриновский и Литвак погибли в этом ночном бою…

Дальше мы должны были там, на Муху, разведать, что там происходит, какие  силы немцев там и сколько их находится, и ждать после этого наступления  наших войск через пролив. Вот такое задание было нам дано. То есть, мы  должны были передавать нашим войскам с радиостанции, что происходит на  Муху, сообщать о том, где какие у немцев там есть огневые точки, сколько  и какие силы там немцев вообще находятся. Короче говоря, задание было  ясное: передать все эти данные на Большую землю по рации и ждать  наступления наших. В группу эту меня и включили.

Там у нас, как я уже сказал, тоже потери были. Помню, был у нас там  такой случай. В общем, там прислали к нам командира полка нового. И он  был такой, знаешь, храбрый: бежит вперед, а разведка — за ним. Он  кричит: «Разведчики, вперед!» Вперед мы выскочили на поляну, а немцы  после этого как начали по нам стрелять. Там мы потеряли очень много  людей. Осталось у нас там человек семь из взвода. Потом нам пополнение  дали. Я уже был командиром отделения.