Связисты

Когда же мы пролетели на высоте 600 метров полтора часа, по нам ударили трассирующие пули зенитного пулемета. Было темно, лишь только луна служила нам ориентиром. Мы решили, что наши зенитчики приняли наш самолет за немецкий. Летчик, дав сильного «козла», пошел вниз и произвел посадку. И хотя нас сильно тряхануло в воздухе, мы благополучно без травм и поломок сели на землю. К тому времени стрельба уже прекратилась. Когда же, не выключая мотора, я выбрался из самолёта, то, к своему удивлению, обнаружил, что кругом нас находятся траншеи. Как мы в них не угодили, я этому и сам до сих пор удивляюсь. Нам просто повезло!

Почти шесть месяцев я провоевал в десанте на «Малой земле»... Несмотря на то, что по специальности я - минер, там меня назначили связистом. Получилось это так. Я пришел в землянку докладывать о себе: «Товарищ старшина, красноармеец Новиков прибыл в ваше распоряжение!» Он спрашивает: «Где тебя черт носил?! Мне связь надо восстанавливать, а у меня всех связистов побило. Вот на 4-ю батарею связь порвана - срочно наладь!» Начал было ему возражать: «Так я ж не понимаю в этом! Не знаю, что это такое». - «Что ты не понимаешь?! Грамотный?» - «Десять классов!» - «Вот тебе нитка. Там над обрывом тридцати метров такая же нитка проходит. Ты беги за этой ниткой, где оборвано - ищи другой конец и все это соединяй. Вот и вся наука!» Я так пораскинул - подумаешь, великое дело…

Форсировали Сиваш в ноябре 1943 года. Холодно страшно. Ноги замерзали  насмерть. Вода соленая. На плацдарме нигде нельзя было развести даже  маленького костерка, ведь ни одной веточки в округе. Нормальную землянку  не выкопаешь, ютились в окопчиках. Немцы часто бомбили. Старались  скинуть нас обратно в Сиваш. Уже весной в апреле 1944 года началось  наступление на Крым. Ужасные и ожесточенные бои в основном шли под  Ишунью, а дальше войска рванулись вперед. Мы, связисты, двигались следом  за наступающими пехотными частями.

И вдруг прямо на нас двинулись человек пятьдесят немцев, когда до них  оставалось метров 50, мы не знали, что делать, ведь если откроем огонь,  то всех перебьют, а если они нас заметят, то точно возьмут в плен,  попадать в который совершенно не хотелось. В общем, думаю, хана нам, и  бежать некуда, и сдаваться нельзя. И вдруг позади слышим протяжный крик:  «Ура!» Оглядываемся – наши солдаты бегут целой юрбой, причем все в  новенькой военной форме, как положено, не то, что мы: ходили в обносках.

Прибыли на передовую, и только я успел вырыть себе окопчик и слегка его  замаскировать, как начался бой. Лейтенант давал координаты и время  открытия огня, и наши «катюши» били залпами по наступающим немцам.  Сначала дивизион стрелял из района села Пседах, а потом сменил позиции. А  на передовой в это время начался настоящий кошмар, беспрерывные  артобстрелы и бомбежки, а потом в бой вступили немецкие танки. Несколько  раз наши позиции накрывало точным огнем, кругом только убитые и  раненые, а мы с лейтенантом пока еще держались в строю. Там все было  перемешано с землей, кровью и грязью: люди, оружие, Малгобек переходил  из рук в руки. Затем в очередной раз я передал данные от лейтенанта в  дивизион, и «катюши» дали залп по немцам, заодно накрыв и наши окопы…

Какие-то задания навсегда врезались в память. В июне 1942-го года после  Харьковской катастрофы мы двинулись к реке Миус с походными чемоданами,  укомплектованными приборами и запчастями для ремонта радиостанций в пяти  танках прикрытия. За три дня и ночи без отдыха мой взвод восстановил  работу всех танковых раций, была восстановлена устойчивая радиосвязь  танкистов с командованием. Мы благополучно возвратились в свою часть,  которая переместилась к городу Ростов-на-Дону. А танкисты связались со  своим командованием, что являлось очень важным делом, ведь это были  танки прикрытия, им как воздух нужна связь.

Мы же беспрерывно отступали. Причем не просто отступали по определенному  маршруту, а постоянно блукали в дороге, потому что постоянно впереди  или на флангах от нас оказывались немцы. Приходилось останавливаться, и  объезжать большинство населенных пунктов. Чаще всего там находились одни  немецкие мотоциклисты, но они очень умело делали вид, что в селах  находятся большие войска. Как-то мы заночевали на случайном хуторе, и  когда хозяйка меня увидела, то отозвала в сторонку и говорит: «У меня  тут очень много припасено хлеба, и пшеницы, и продуктов. Оставайся у  меня! И мы переживем трудный период, немцы, даже когда придут сюда, то у  нас на хуторе не остановятся, им здесь нечего делать, они дальше  поедут. А мы останемся с тобой вместе, и будем жить, ожидая, когда наши  остановят врага и придут на хутор с победой». Я подумала над  предложением женщины, но побоялась оставаться. И рано утром мы поехали  дальше.

Я после войны с ними переписывалась, была встреча. Это мои любимые хлопчики, они мой позывной знали…
Их позывные менялись, а за мной закрепился один - "Незабудка". Ребята говорили: - "Незабудка" вышла на связь - удача будет!
"Удача будет". Ну, летчики очень суеверный народ. Никого из них не осталось…

Я взял с собой на плацдарм трёх опытных связистов-ремонтников: Савчука, Держулу, Епифанова. Через реку нас перебросили ночью, было тихо. Мы увидели крутой правый берег Днепра и за ним деревню Великий Букрин. Многие хаты были разбиты. До рассвета успели вырыть на крутом склоне землянку и покрыть её двумя рядами брёвен и досок из разбитых хат. Утром подготовили места для ремонта радиостанций и телефонных аппаратов и укрыли заряженные аккумуляторы, которые мы привезли на лодке с собой (зарядный агрегат был на левом берегу). Ночью приносили к нам из подразделений требующую ремонта аппаратуру.

Эти 20-метровые катера из трехслойной фанеры (пуля простреливала насквозь!) порой одновременно атаковали 30-40 "мессеров" (немецких истребителей-бомбардировщиков). Причем - не "змейкой", а "звездами", когда сманеврировать не было почти никакой возможности. И спрятаться абсолютно негде. Или когда врывались в порт с десантом. Огонь, прожектора со всех сторон - как на арене цирка! Катер лопается, выливается 6 тонн бензина, все вокруг полыхает.

Мы корректировали огонь до тех пор, пока не перебили все укрепленные точки врага, полностью, стреляли до тех пор, пока не сравняли с землей! Враг, естественно, огрызался, потери были очень большие, только наших связистов потеряли человек пять. Кстати, к тому времени качественно изменилась техника, мы уже не на конной тяге были, как взводу управления и связи выдали два "Студебеккера". А вот радиостанции 12-РП так и не прижились, потому что враг мгновенно засекал нас и бил по точке, поэтому мы больше с катушкой на телефон бегали. Безопаснее, хотя и сложнее.

На батарею пошла колонна немецких танков, танки развернулись в линию, и, открыв огонь с коротких остановок, стали атаковать наши огневые позиции. Я находился с телефонным аппаратом возле первого орудия. Прямое попадание на огневую, в живых из расчета остались двое - молодой парень, наводчик-азербайджанец, и еще один орудийный номер лежал в крови на земле, но еще дышал. Некому было подавать снаряды, тогда я стал подавать снаряды, а азербайджанец вел огонь и сжег два танка. В этом бою из всей батареи уцелело только это первое орудие.

Летом сорок пятого года меня остановил начальник связи нашей дивизии подполковник Свидлер. Увидев мои медали, он стал говорить мне -«Солдат! Ты же у нас с самого начала, с сорок второго года !? Почему так скудно отмечен!? Почему ко мне не подошел?!? Да для тебя никаких орденов не жалко! Да мы немедленно все исправим!», и дальше, в том же духе. Ответил ему, что не за награды воевал, и ни у кого их раньше не выпрашивал, и сейчас не собираюсь. На том и разошлись.

Ранняя осень 1944 года. Бои в районе польского города Сероцк. Страшные бои… Раненые шли толпами, а убитых даже не считали. Про первые впечатления… Очень запомнился бой за польскую деревню Нуна. Мне и еще одному связисту, с необычной фамилией Вада, поручили доставить в передовой батальон нашего полка четыре «барабана» телефонного провода. В это время наш 358-ой СП продвигался вперед с тяжелыми боями. К передовой вела единственная дорога, пролегавшая по безлесной равнине. Техника отстала. Пошли с подкреплением. Бойцы все тащили на себе: снарядные ящики и лотки для мин, «максимы», словом, все, что можно было нести в одиночку или группами . Пошли и мы, дошли до каких-то строений ( позже мы узнали, что это была деревня под названием Нуна). И как только мы оказались на окраине деревни, начался ураганный минометный обстрел.

После освобождения нашими войсками я вновь была мобилизована в Армию в 34 морскую стрелковую бригаду связисткой. Вскоре в Славянке из 34 и 157 СБ была сформирована 301 СД под командованием Антонова В. С., а я была направлена в 757 ОБС связисткой.