Маркин Виктор Семенович

Меня зовут Маркин Виктор Семенович. Я родился в 1926 году в городе Казани, Татария. Отца - Семена Петровича - я еле помню, он рано умер. Мать - Елена Ивановна, еще был брат и две сестры. Старший брат Александр, 1924 года рождения, после военного училища сразу попал летом 1943 года на Курскую дугу, на болховское направление, в самую мясорубку. Был тяжело ранен в бедро, 8 месяцев лежал в госпитале. Его комиссовали, и 1944 году он пришел домой. После войны работал физруком в нашей деревенской школе.

Семья после смерти отца переехала из Казани в деревню Шеланга Теньковского района ТАССР. Там я учился, закончил 7 классов, а потом пошел работать в местный совхоз рабочим.

Ждали ли Вы войны?

Ну, как ждал. Мы-то ничего не понимали и не знали. Мне же 14 лет тогда было. Двоюродный брат мой Кисляков Владимир Михайлович, служил на западной границе и за несколько дней перед войной привез семью. Там, он говорил, об этом все знали. Значит, известно ему было, если семью увез. Многие увезли.

Известно ли было о больших потерях Красной Армии в 1941-1942 гг.?

Нам-то, в деревне? А как же. Похоронки каждый день носили. Как почтальон появится, то плач, визг. Кто в плен сдался, те без вести пропали. А потом они объявились все, пришли. 34 человека с сельсовета в плену было. Те, кто в плену был, в большинстве семейные были. Пацаны-то в плен не сдавались, ранят, только, разве что. Около 500 человек со всего сельсовета ушло. Вон, списки-то есть на памятнике. А пришло только 134.

Когда Вы были призваны?

6 ноября 1943 года. Мне было 17 лет.

Вы пошли добровольно или по призыву?

По призыву, какой добровольно. Что тут больно добровольно, придумают еще. Призыв был, выдали комсомольские билеты в райвоенкомате, вот мы и стали комсомольцы-добровольцы вроде как.

О чем Вы думали, когда пошли на войну?

Думать-то нечего, не больно семья. Пацаны и выиграли войну, потому что за спиной никого не было. И страха я особого не испытывал.

После призыва я попал в 17-й запасной полк в городе Покров Владимирской области, в пулеметный батальон. Учили хорошо. Всему учили, вплоть до того, что танками объезжали. Основное внимание уделяли тактике и стрельбе из оружия.

Распорядок дня был следующий: в 6.00 подъем, физзарядка, умывание, завтрак, потом на занятиях целый день. Сначала умывальников не было, бегали умываться на озеро за 2 километра. Там были приготовлены лунки во льду. Умоешься и обратно. Жили в землянках.

Меня учили на пулеметчика из пулемета Максима. Пулемет хороший, испытанный в Первую Мировую войну и в гражданскую. Впоследствии у нас эти пулеметы заменили. Стали горюновские, воздушного охлаждения. Станковый пулемет Горюнова (СГ-43) был удобнее и легче. Да и вообще лучше. Он удобен тем, что заменяются стволы, когда нагреются. А тут меняется ствол. В Максиме водичка-то кипит от беспрерывной стрельбы. Секунда - и заменится. К тому же Максим тяжелый пулемет, 60 с лишним килограммов, а тяжелее всего тащить станину, очень неудобно. Но патронов мало давали на учебу. 24 патрона в запасном полку было на упражнения.

Кормили в запасном полку по 9-ой норме. Давали масло или сало. Хлеба 800 или 900 грамм в день, даже белый хлеб давали. Суп варили из картошки мороженой. Тушенки американской туда вальнут и все. Суп пахнет уборной. Всю зиму 43-44 гг. такая ерунда была. И на второе сварят эту же мерзлую картошку, она воняет. Которые небрезгливые, те ели. Я не мог. Жидкость выловишь, остальное вывалишь.

После полугода обучения я выпустился из запасного полка и весной 1944 года попал в воздушно-десантные войска, в 16-ую воздушно-десантную бригаду. Мы стояли в Подмосковье, то ли в Монино, то ли в Раменском.

А общевойсковое наименование какое у нее было?

297-ой гвардейский стрелковый полк. Но это уже когда на фронт пошли.

Была ли у Вас парашютная подготовка?

Обязательно. Учились материальную часть укладывать сами. Очень досконально все изучали. Обязательно сам должен укладывать парашют. Она длилась месяца три-четыре.

Сколько было прыжков во время обучения?

12 прыжков. Первичные прыжки - с аэростатов. У меня все 12 с них были. Не было у нас тогда самолетов приданных. А после войны прыгали уже с самолетов.

Какие были типы парашютов?

В основном ПД-6 и ПД-42. ПД-42 перкалевые, а ПД-6 - шелковые. Запасной - шелковый, а основной - перкалевый, у него материал крепкий, квадратные они были. А ПД-6 круглые.

А как Вы оцениваете подвесную систему парашютов?

Подвесная система-то одинаковая была у них. Нормальная подвесная система, на карабинах. А уже после войны они стали на животе соединяться (показывает руками).

Насколько быстро и легко отстегивались парашюты?

Можно было быстро отсоединиться. Конечно, не сравнишь с поздними моделями. Там нажал, и он улетел сразу.

Я читал описание действий немецких парашютистов. Парашюты были одной из их главных проблем. Очень сложная подвесная система, отсутствовало сведение лямок в одну точку. Часто их волочило при приземлении, и они не могли вовремя отстегнуться. Было ли такое у Вас?

А прыгали мы на этих на немецких парашютах. После войны уже, когда я в Приморье служил. Против наших плохие. Ломали ноги при динамическом ударе, при приземлении. Несколько прыжков и госпиталь корпусной забили. И все с переломами. Их быстро отменили.

Были ли какие-то тренажеры: вышки, лопинги?

Да нет, таких сооружений, как сейчас, не было. Прыгали метров с двух-трех. Сделают площадку, насыплют опилок. Чтобы правильно держать руки, ноги при приземлении. Просто отрабатывали приземление. Как только коснулся земли - и сразу набок обязательно, чтобы удара сильного не было. Вышки появились после войны.

Был ли страх прыжков - у Вас, у окружающих?

А как же (смеется). Ты думаешь, люди не боятся. Это чушь. Первый прыжок я вообще без памяти приземлился. И не только я, кого не спрашивал, так почти все. Выпрыгнул и очутился на земле сразу, и все. Сначала боялся прыгать, а потом этого не боишься, земли боишься. У меня без крови не обходилось - то ухо обдерет, то щеку стропой. Ну а когда ночные прыжки пошли, не видно же, куда приземляешься. Одной ногой на кочку приземлился и все - сломал или вывих.

Была ли возможность управлять парашютом в полете?

А как же. И направо и налево и кругом можно было повернуться, и ускорить можно было, подтянул стропы.

Были ли те, кто не мог прыгать?

Были, но мало. У нас в роте два человека отказалось. Вроде молодые, здоровые, не знаю, что с ними случилось. Не стало их.

Как вы к ним относились?

Ну, если боится человек, не может никак он. Там ведь руки держишь в самолете, правая рука на кольце, левая так же на груди (показывает). Руки протягивать ни в коем случае нельзя. Если ты возьмешься только за что-нибудь, это уже мертвая хватка, человека уже не оторвешь. Были случаи. Один у нас сел, ноги спустил и схватился руками (видимо, за дверной проем). Выпускающий выбивал его из самолета, разбил ему руки сапогами, а его разве выбьешь. Хоть руки отрубай. Пришлось еще раз заход делать. Через него ныряли.

С каких высот были учебные прыжки?

800 метров. До 1 км. С аэростата - 400-450.

На каких самолетах прыгали?

ЛИ-2. На «Дугласах» сначала, потом на ЛИ-2. Патент наши, что ли купили, но самолет тот же. Хороший самолет, надежный.

Сколько людей десантировалось?

Взвод, 24 человека.

Прыгали с личным оружием?

Да. На груди крепишь автомат так, чтобы он не болтался. Магазин отомкнут обязательно.

Учили ли рукопашному бою?

Учили. Физрук у нас был и офицеры тоже.

Какие были развлечения?

Артисты приезжали. Раз даже Зощенко, по-моему, был. Рассказы читал, про бабу, у которой зуб золотой. Это я запомнил.

С едой в бригаде было лучше. Курева в запасном полку не давали, а в бригаде давали 2 пачки «Беломора» на 3 дня. Суп давали, кашу. Пища всегда была горячая.

На фронт я попал в феврале 45-го в должности командира отделения в 6-й роте 2-го батальона 297-го гвардейского стрелкового полка 99-й гвардейской стрелковой дивизии 37-го гвардейского стрелкового корпуса 9-й гвардейской воздушно-десантной армии.

Ходили разговоры, что собираются выбрасывать на Южную Германию, или на Берлин. А когда уж там втянулись в бои, то потери очень большие были. Какие уж тут парашюты.

Воевать начал от озера Балатон, где немцы сгруппировали 11 танковых дивизий. Там стояла наша 5-ая армия. Эту армию они смяли: часть пленили, часть перебили. Надеялись выбросить нас из Венгрии, утопить в Дунае. Там ведь ни одного бревнышка, ни одной лодочки нет, ни фига.

Мы как раз в предместьях Будапешта были. Только что приехали из СССР сразу к Будапешту. Будапешт был почти взят. Кругом горело все.

Тут нас срочно на фронт направили под озеро Балатон. Город Секешфехервар, там вот сильные бои были. Сплошная масса машин идет на нас, до 100 машин и больше, наверное. «Катюши» только и выручали, а так бы смяли. Одно время прижали так, что на берегу Дуная занимали оборону

Под Секешфехерваром на нас вышли танки, а гранат противотанковых ни у кого не оказалось. А она тяжелая 700-750 грамм весит. Как привал, так смотришь, они стоят, выложили. «Потеряли», в общем. Вот когда приперло, гранат-то не было. Успели окопы вырыть, около нашего окопа два танка было. Ну и сравняли они нас с землей, окопы заровняли. Танки быстро уничтожили и откопали нас. Все живы остались, никто не задохнулся. Это было самое страшное мое воспоминание о войне. Это и бомбежка.

Дальше пошли к Австрии. Двигались вперед, отступлений уже не было. А люди гибли. Каждый день гибли. Днем двигаемся, а немцы засядут где-нибудь на высотке и постреливают как зайцев. Люди-то валятся. Потери очень большие были.

В Австрии запомнился город Поттенштайн, где меня стукнуло. Ночью мы шли по горам, пытаясь отрезать немцам пути отхода. Только вышли на возвышенность, нам навстречу немцы. Расстояние небольшое. Там я был ранен в правый висок и контужен. Это была мина из «скрипача» - немецкого 6-ствольного миномета. Они выстрелили вверх по нам. Помню только дерево было, так его с корнями вырвало и все. Как будто кто-то подошел и стукнул по голове. Сколько валялся, не знаю. Стали собирать раненых и убитых, потащили меня за ногу, я и очнулся. Провел рукой, та в крови. Рана-то небольшая, осколок на излете был, а каски я не носил. Осколок до сих пор там и остался. Раздробило височную кость. Ротный санинструктор оказал медицинскую помощь. Потом отправили меня в медсанбат. А дальше я сбежал. Ребята пришли, сказали, что двигаемся вперед и могу не попасть в свою часть. Этого я не хотел, и так несколько недель валялся. Из-за ранения временно потерял слух и зрение ухудшилось. До контузии хорошо стрелял из автомата, а потом хуже.

Там, в Австрии, я был награжден орденом Красной Звезды. Не знаю точно, но думаю, что за пулемет. Не давал он нам подняться. Они на высотке был. Я и еще один парень вызвались его подавить. Он пошел прямо на него, а я обходом. Он поднялся гранату бросить, его подстрелили. А я заполз с тылу, бросил две гранаты. Убил всех. Два пулемета там было, семь человек.

В Венгрии мы начали воевать в ватных брюках. Обмундирование не сменили. 50 метров пробежишь и в мыле весь. До первого населенного пункта. Там ватные брюки выбрасывали, одевали гражданские. Потом уж перед концом войны выдали обмундирование, пилотки, а то в шапках ходили. Запоздали. Там ведь совсем, другая погода. В начале марта там уж виноградники окапываются, а мы в ватных штанах.

Дошли до предместья Вены. Не помню, как называется город. Помню, что склады огромные были. Хрома были склады, потом эрзац-валенок из соломы. Видать, хотели еще одну зиму воевать. Но наш корпус, мне кажется, участвовал во взятии Вены. Уличные бои это не то, что в открытой местности. Прежде, чем забежать в здание, гранату обязательно бросить надо, ну и другие тонкости есть. Этому учили ротный и командиры взводов.

Артиллерия и «Катюши» поддерживали все время. Полковая минометная батарея была, вот они хорошо работали, а батальонная, 82-миллиметровые, самовары эти больше по своим лупили.

Как Вы думаете, с чем это связано?

С обучением минометчиков. В полковой батарее там кадровики были в основном. Они крепкие были. Большущие минометы были. Их на машинах тягали, а эти батальонные таскали на себе. Пополняли потом, так приходили те, кто даже стрелять не мог. Из каких тылов их понабирали, не знаю.

Как Вы узнали, что война закончилась?

Ротный сказал. У нас из Венгрии две бочки вина было. Поставили бочку и встали вокруг нее. 18 человек осталось от роты-то. Выпили хорошо. А на следующий день нас в Чехословакию. Я участвовал в марше на Прагу.

Там недалеко от города палатки поставили. В июне где-то пошли походным строем в Венгрию. Вот половину Чехословакии прошли, Австрию целиком и в Венгрии вышли на румынскую границу. Городок Дьюла, недалеко от Сегеда. Перед Новым годом нас перебросили на Москву, станция Фруктовая, а весной 1946 года на Дальний Восток, в Манзовку. Там я попал в автошколу. Служил дальше. Демобилизовался летом 1950 года. Последняя занимаемая должность - зам. командира взвода в автороте дивизии.

Как Вы относились к местному населению?

Нормально. Грабить не грабили, но брали что надо. Как в «Чапаеве»: белые придут - грабят, красные - тоже грабят. Мы только еду да выпивку брали, но были и другие.

В Будапеште нам много денег сразу выдали. Я на эти деньги бочку вина мог сразу купить. Там дешево все было на пенге. Магазины не закрывались - заходи, бери. Пару дней походили, и замки на магазинах появились.

Питание в Венгрии было хорошим. Командир дивизии наш приказал: «Чтоб солдат бегал, не жалейте, бейте скот» - сказал. Черпак вставал по стойке смирно в котле - мясо кусками было. Любые продукты были.

Приказы были: ничего не брать из пищи: отравлено, мол. Так в любую хату зайди, там окорок, колбасы, яйца корзинами, варенье любое на полках. Кусочек ветчины отрежешь или колбасы, в карман или в сумку полевую. Утром и пожуешь, и автомат смажешь. Случаев отравления у нас не было.

Ну и вино. Случай был. На окраину одного населенного пункта в Венгрии ворвались. Винные склады там были. Дорвались и пошло вино. Надо было идти дальше, освобождать населенный пункт, а весь батальон перепился. Заместитель командира батальона, капитан Иванов приходил к нам. Ему сразу же раз - бокал вина. Он начал ругаться, а ему бокал. Попробуй, с пьяными поговори. Пьяный есть пьяный. Махнул он рукой и ушел. И все заглохло. Я вообще не пил, в рот не брал и своих удерживал. У нас двое напились, я к ним приставил по человеку, как чувствовал. «Будьте наготове» - говорю. И вот ночью, только задремали (через одного спали - один бодрствует, другой спит). Я только сменился, сержанта другого разбудил, дай, думаю, немножко усну. После полуночи слышу - гранаты рвутся, стрельба, и дождичек идет. Что делать? Бужу своих, говорю, выходи быстро и за мной.

Отошли туда же, откуда начали наступать. Считается, населенный пункт не взятый. Утречком накрутили нам хвоста, никакой артподготовки не будет, а населенный пункт взять. В батальоне недосчитались 19 человек, пьяных бросили. У нас, в моем отделении, вот двоих утащили свои. Остальные остались на складе пьяные, напились да свалились. Взяли тогда это село на следующий день, а они все приколоты штыками, все 19 человек. Вот вино.

Пока были боевые действия, командование к этому относилось нормально. Потом стали прижимать. Во время войны я с особистами не сталкивался ни разу, только после. Если бы что-нибудь такое случилось, может быть, и показались, а так что им делать. А война кончилась, стали они работать: насилие, мародерство, грабеж.Насилие, мародерство - расстрел. Тройка судила, 24 часа на обжалование и перед строем. Полк строят и перед строем расстреливают.

Были ли у вас такие случаи?

Очень много.

Потерпевшие при этом присутствовали?

Да. В Чехословакии одну девчонку то ли изнасиловали, то ли сама дала. Построили полк и с отцом она ходит. И показала. Отец спрашивает, что будет за это. Замполит говорит: «Расстрел». «Ой, нет, все берем обратно». Так и не расстреляли.

Вот там, в Чехословакии, нас встречали очень хорошо, просто как на Украине. Мы через Братиславу шли. Девчат строй, с цветами и вином приходили и угощали. И под Прагой когда стояли, чехи хорошо относились. И мы к ним нормально относились, не то, что как к мадьярам. Ведь в любую венгерскую хату зайди, там полотенце с петухами наше и написано по-русски «С добрым утром». Чашки, блюдца, тарелки - смотришь, все по-русски написано. Грабили они хорошо. Посылки присылали солдаты.

А у вас?

Те, кто в штабах, те посылали. «Грабькоманда» была - комендантский взвод и похоронная команда. Они не делом занимались, а грабили, не только для себя, но и для командования.

Как Вы оцениваете немецкую технику и вооружение?

Оружие у них было хорошее, пристрелянное все очень хорошо, точного боя. Начиная с карабинов, пулеметов, автоматов. «Парабеллум» хорошее оружие, да пистолеты у них вообще лучше наших. Автомат тоже хороший, а пулемет и говорить нечего. Карабин хороший, точный. Я пробовал стрелять из него и из пулемета. И пулемет был у меня, и автомат, когда в обороне стояли.

Гранат немецких штук 10-15, пулемет ихний, автомат, карабин, свой автомат, и через 25-30 метров. Полосу-то дают как на нормальную роту. Сидели в одиночных ячейках. Окопы нельзя было рыть, камень. Скалы, валуны, за валуны спрячешься, подтащишь чего-нибудь. Немецкие минометы хорошие тоже, особенно 6-ствольный миномет, «скрипач», крепко бил. Немецкие минометчики лучше артиллерии были.

Немецкая авиация бомбила и в 45-ом году. Особенно на марше, когда к линии фронта из резерва подходишь. Бомбы бросали. До конца их самолеты летали.

Танки у них были нормальные. В одном месте на окраине города мы замешкались. Вышли наши танки, 7 штук, «валлентайны» английские, коробки спичечные. И там один «тигр» был. Из-за угла выйдет, хлопнет и опять назад. Моментально он все семь подбил. Через некоторое время две «тридцатьчетверки» пришли, скрутили его. «Тридцатьчетверка» очень хороший танк, маневренный.

Танки немецкие пехота поддерживала?

Да.

А расстояние большое они от танков держали?

Небольшое. Прикрывались они танками. Бронетранспортеры участвовали.

Как Вы оцениваете нашу технику и оружие?

Из ТТ не стрелял, нам он не положен был. Винтовок у нас не был. Был десантный карабин, покороче, штык такой же, откидывался там, вставлялся. Он был удобнее винтовки. Винтовка была Мосина 1891/1930 года, длинная. Хорошая винтовка когда-то была, но не против автомата. Простая очень. Если что, ногой его, лишь бы затвор открыть, да патроны очистить. Не боялась этого. Самозарядных винтовок у нас не было. Автомат был у нас судаевский. Хорош он тем, что легкий. Как игрушка. Нажал - и рожка нет. Мог стрелять одиночными. ППШ у нас не было. Прицельная дальность - 400 метров. Пулеметы станковые горюновские были, облегченные. 76-мм орудия хорошие были, 45-ки до конца были, они танки немецкие не брали под конец войны.

Использовал один раз ПТР. Пулемет не давал подняться. ПТРовца убило, я и взял. Два раза стрельнул, он заглох, не стал стрелять. И охоту отбило в руках его держать. Отдача сильная. К тому же взял ПТР, так и будешь с ним воевать. Их, как и пулеметчиков, немцы в первую очередь выбивали. Снайперов у них много было.

Поддерживала ли вас артиллерия?

«Катюши» частенько поддерживали и обычная артиллерия. Населенные пункты брали, сначала артподготовка, потом уж пойдешь вперед.

Немного о снаряжении. Носили ли Вы каску?

В обороне носили, в наступлении нет. Тяжело очень. На поясе, считай, у тебя две сумки с магазинами, лопатка (всегда), нож (тоже у всех был обязательно), гранаты, противогаз, рюкзак или вещмешок, скатка. Шинели-то побросали, конечно, тепло было, а ночью прохладно, укрывались плащ-палаткой. Я вещмешок не носил, только полевую сумку. Бритвы у меня не было. Рано было еще бриться. Противогаз я выбросил. Котелок я отдал одному еврею Доне. Он как хозяйственник у нас был во взводе. Он и вещмешок носил, и котелок, и запас продуктов у него был. «Храбрейший из жидов» я его называл. Убило его под конец самый. Чувствовал он. «Убьют меня» говорил. Только поднялись в атаку и к нам с соседнего батальона скатились влево. А у нас два выносных пулеметчика было на флангах. Они сразу троих резанули. После очухались, его убило. Часто от своих теряли людей. От минометов, от неразберихи. Ведь как получилось: мы поднялись вперед, они отстали и влево завернули. Раз - и в спину нам.

Просто если смотреть кинохронику, немцы всегда на передовой в касках?

И правильно делали. Был бы я тогда в каске, не ранило бы меня.

Многие ветераны жалуются, что каска была еще и неудобной, налезала на лицо?

Да, неудобная. А форма у нее и сейчас такая же.

Какое отношение было к немцам?

Такие же люди, как и все. Кто в плену был, рассказывал, как издевались. А мы-то этого не видели. Лично в плен я не брал, только в составе подразделения. В конце войны они сдавались группами. Руки кверху и «Гитлер - капут». Видел и сошедшего с ума немца. Под Паттенштейном вижу, он вылез из окопа, и идет вдоль обороны прямо. Голова у него была перевязана. Он был в 30-40 метрах от нас. Шел с высотки вниз. Я стрелял хорошо, и не мог попасть. И не я один стрелял. А он даже не обращал внимания. Чокнутый. Во весь рост идет вдоль линии обороны. Так и ушел в Паттенштейн.

Встречались ли Вы на фронте с власовцами?

Да. На австро-венгерской границе сильные бои были. Было много власовцев. Вместе с немцами они были. 4-5 немцев и два власовца как закрепляющая сила.

Вы считаете, что они в 45-ом сражались лучше, чем немцы?

Конечно (смеется). Им ведь уже все равно было.

Брали ли их в плен на линии фронта?

Были случаи. Брали. Был случай, гнали пленных, и мы двигались тут. Один парень со Смоленщины узнал брата своего. Ему из дому писали, что он полицаем был. Ну и застрелил его.

Какое было отношение к власовцам?

Ну, какое было отношение - изменники... Мадьяры сильно дрались, крепко они дрались. Румыны - те сдавались в плен. А эти в плен не сдавались.

Но румыны в 45-ом году воевали на нашей стороне. Что ты можешь о них сказать?

С немцами их не сровняешь, конечно, да и с мадьярами. И вооружение у них не то. Все не то. И обмундирование как у нашей армии было, если не хуже даже. У остальных армий обмундирование было отличное.

Какие национальности были представлены в Вашей части?

Русские, украинцы, белорусы. Татар несколько человек было. Сибиряки были, с Алтайского края. Кавказцев, среднеазиатов не было вообще. В основном с центральных областей все.

Были ли у вас люди с территорий, оккупированных немцами: Белоруссии, Украины, со Смоленщины?

Со Смоленщины были. Видать, сразу после освобождения взяли в строй. С Украины люди появились, как освободили ее, так их тоже мобилизовали. Все они были с восточной Украины. Западники только после войны появились.

Как они относились к немцам?

Ну, как… мстили. Если поведут пленных, то перестреляют их. Не доводили до штаба-то. Ожесточенные они были.

Видел ли ты в пополнении узников концлагерей, лагерей для военнопленных?

Были даже у нас, в десантных частях. Тех, у которых призывной возраст, сразу брали после освобождения. В Австрии авиационных заводов много было. Десятки, даже сотни тысяч людей там было.

То есть, это был источник пополнения?

Да. Сразу в строй.

Перебежчики в части были?

Нет.

Как к вам относились офицеры?

Нормально, как человек к человеку. Никаких по стойке «смирно». Просто отдавали приказы. А чтобы встать, смирно, этого не было. Взаимоотношения солдат и офицеров у нас нормальные были, за исключением одного случая Это уже после войны было, перед тем как двигаться в Чехословакию. У нас появился новый комбат. Построил он батальон и потребовал дать ему золотые часы. Кому-то как будто бы надо было на день рождения. Полезли в сумки и вещмешки. Один солдат его толкнул, второй. Те за пистолеты, солдаты автоматы передернули. Замполит полка прибежал, спор разрешил. На следующий день этого командира батальона у нас уже не стало.

Солдат ведь что в вещмешок положил, то у него и осталось. И то просили обратно отдать. Несколько раз шмон делали. У кого сапоги хромовые найдут, у кого туфли - отбирают все.

Командир полка у нас был хороший, полковник Бондаренко. Относился хорошо к солдатам, по-простому. Он был участник империалистической и гражданской войны, пожилой уже человек. Комбатов не помню, часто менялись. Ротный наш, капитан Сокирский, лет тридцати с лишним, был до войны учителем на Украине. Он воевал до конца войны. Взводные менялись очень часто. Сразу их убивали. Ротный ведь немного позади, а взводные в боевых порядках. Их сразу выбивает, и сержанты как я становятся взводными.

Как Вы представляли обязанности взводного?

А чего там представлять? Приказ вышел, и сам вместе с ними. Народу-то во взводе не было, человек 8-10, как отделение. В роте по штату 90 человек, за день наступления останется 20-30. Ночью пополнят, а за день опять не будет ни фига.

Кто обучал пополнение?

Я, другие сержанты. А что там обучать: патроны получай, гранаты получай. Гранату кинуть не можешь, раз показал, как запал завернуть, чеку выдернуть, как держать. Бросил гранату, встал и вторую гранату ему в руки, чтобы бросил для храбрости и все. Некоторыве тыловики не могли и этого сделать. А в маршевых ротах солдаты после ранений в основном попадались. Если до ранения был десантником, то старались и потом к нам отправлять.

Случалось ли Вам применять оружие по отношению к подчиненным?

Применять нет, а пригрозить раз пришлось. Был у нас один такой тип. Как-то в цепь все развернутся, а он отстанет, карабин на плечо и идет сзади. Я его предупредил: «Если еще раз так получится, я тебя застрелю». И в этот день его ранило. Снаряд разорвался. Когда обстрел идет, надо как можно быстрее вперед. А он сзади. В задницу ранило. Ну вот, инвалид. Раной этой, наверное, хвалился.

Кто раздавал водку солдатам?

Старшина. Не помню, как его звали. Почему-то они у нас часто менялись.

Какие у них были обязанности?

Вовремя подать завтрак, обед, ужин. В термосах разносили (у старшины своя ячейка была - несколько человек). Другие виды снабжения, боепитание тоже на нем. Помыть бойцов в бане, сменить белье, обмундирование.

Где и когда приходилось спать?

Только в окопах. Обычно взяли населенный пункт, занимаешь старые окопы или роешь новые. Попеременке друг друга сменяли. И так до утра. Утром позавтракаем и вперед.

Как хоронили убитых?

В воронках в основном. Имена, фамилии не писали на обелисках. В Венгрии памятники ставили, там и надписи есть погибших. А в стороне, какие там обелиски. Километрах в 15-20 от дорог и селений вообще никто там не зарывал.

Немцы, венгры - те хоронили. И отступали когда, с собой все утаскивали. Они лучше в этом работали. А у нас безобразие полное было. Похоронная команда была и комендантский взвод. «Грабькоманда» их называли, трофеи они собирали для кого-то, для начальства, по-видимому. В Австрии было много графских замков. Там чего только не было. Картины какие висели, оружие, мебель. Дома были очень старинные. Собирали. домой поехали, в вагоны грузили.

Писали ли Вы письма во время войны?

Писал. И похоронка на меня пришла домой. В окружение мы попали перед австрийской границей. Альпы начинаются там. Заблудились, зажали нас в одном месте. Лезешь, лезешь по горам, в одном месте даже до снегов дошли. Оборону заняли вечером, утром проснулись, а немцы сзади. Опять сползать надо. Сплошного фронта не было. Четверо суток мы были в отрыве. А там уж постарались, сразу похоронки разослали, что пропала рота.

Что сообщали о себе в письмах?

Жив-здоров, что еще писать.

Часто ли писали?

Нет, нечасто.

А Вам?

Так же, отвечали просто на письма.

Какие известия получали?

Плохие, хлеба не было, траву ели.

Что Вы думали о победе?

В голове не держали, что победа будет скоро. Неожиданно как-то получилось. Чувствовалось, что к концу идет все равно.

С какими чувствами Вы вернулись с войны?

С какими чувствами? Дом разваленный весь. Встретили радостно. Я на другой год стал дом переделывать.

Верили ли Вы в правоту своего дела?

Не знаю. Кто прав, кто виноват, непонятно. И за что чего, тоже непонятно. Как было, так и осталось. В деревне-то как приходили, сразу вопрос - хочешь или не хочешь, иди в колхоз. Мне как орденоносцы положено было дать паспорт. Я быстро получил, меня стали быстро крутить. А зачем мне? У меня только шинель да обмундирование. А мать уже после войны вступила в колхоз. Раз и отрезали землю в усадьбе, за то что она не в колхозе.

Был ли у Вас личный мотив воевать: личная месть, за Родину, за Сталина?

Ну да (морщится), рот не разевал ни разу. Это артисты орут «ура». Какой там хрен «ура». Когда вымотаешься за день бежать, и на брюхе, и всяко тут, да «ура» еще кричать. Сил-то нет ни фига. Сплошной мат был.

Какие чувства испытывал в боевой обстановке?

Страха не было. Как только опасность, я спокойнее делался, расчетливей. Даже и не думал. Убьют, не убьют - все равно как-то было.

Как Вы оцениваете роль боевого товарищества, взаимовыручки на фронте?

Это самое важное. Товарищей нет, кто тебя поддержит. Без друзей там нечего делать.

Какие-то приметы, предчувствия, суеверия были на войне?

Нет, никаких. Не думал ни о чем. Убьют, так убьют.

Как Вы сейчас относитесь к войне?

А как к ней относиться. Беда это, бедствие. Самый цвет людей потеряли.

Сны снились о войне?

Частенько. Несколько лет снились. Стреляют, ругаются, «ура» кричат. И на этом закончим.