5333
Гражданские

Макаров Иван Константинович

Родился я 22 мая 1928 года в деревне Рязановка Стерлитамакского района Башкирии. Семья у нас была большая, родители да пять человек детей: Катя, Маша, Нюра, я и Нина. Жили до войны тяжело. Мне даже запомнилось, что 1938-й был голодный год, 39-й полуголодный, зато в 40-м получили отличный урожай. Но пришла беда откуда не ждали… Отец работал на железной дороге, но незадолго до войны серьезно заболел, что-то с головой, и умер. А ведь ему тогда шел всего 45-й год…

Когда война началась, я только пошел в 4-й класс, но всех мужиков призвали, работать стало некому, и моя учеба на этом и закончилась. Работал в нашем колхозе «Искра», но если до этого лошадей было много, то тут сразу весь молодняк забрали в армию, а у нас в колхозе осталось одно гнилье… Поэтому пришлось пахать на себе: шесть человек тянут, а седьмой за плугом… За день так два огорода пахали.

А в 1942 году через военкомат меня от сельсовета направили на учебу в ФЗУ при Ленинском заводе. Стали учить на каменщика, и одновременно мы строили в Стерлитамаке жилье.

Но как нас кормили… В столовой или только крапивный суп или хлеб с солью и холодной водой. Полопал и все… И никто не роптал – нужно помогать Родине… А убежишь – пять лет… Все знали об этом, но некоторые все равно сбегали в деревню. Это те, у кого дома в хозяйстве корова была, а значит есть и молоко и сметана, а не только хлеб. Помню, так у нас сбежал Петька Макушов из Петропавловки. Но куда тут убежишь? Вот вечером он сбежал, а уже на другой день нас собрали в красном уголке и устроили показательный суд. Пять лет без разговоров и на угольную шахту, а там уже не убежишь… Конечно, жалко их было, но других ведь пугать тоже надо, чтобы все от такой жизни не разбежались…

Ну а я к счастью, даже и не думал бежать. Что дома жрать нечего, что здесь… Хотя тут в ФЗУ хоть немного, да кормили. А в деревне самое главное – молоко. Люди только коровой и спасались. Так что очень тяжело жили, но все-таки выжили…

В начале войны не думали, что можем проиграть?

Мы же пацаны еще совсем были, об этом даже и не думали. А думали только о том как бы поесть, вот и все наши думки… Но радио, конечно, слушали. А как-то в Стерлитамаке даже пошли впятером в военкомат проситься в армию. Но какие мы вояки – сопляки… Военком Ямщиков, что ли, как стукнул об стол: «Ваш фронт на заводе! Вы воюете тут! Бегом по местам и чтобы я вас тут больше не видел!» А чтобы самим бежать на фронт даже и не думали. В какую степь бежать, все равно найдут…

Мало того, что время голодное, холодное так и одежи считай, не было. Даже валенок не было, в лаптях ходили… И девчата тоже в них ходили, стеснения не было. Но хоть и тяжело жили, но не сдавались и не унывали, а наоборот старались жить весело. Чуть свободное время, сразу с балалайкой или с гармошкой веселились и плясали. А уж как услышали о Победе, тут кто пляшет, кто поет, кто плачет…

Из ваших родных кто-то воевал?

А как же. Муж старшей сестры воевал политруком, но вернулся живым. Раненый конечно, а кто там не раненый?.. Вообще из нашей деревни, а она большая была – семь километров в длину, сто семьдесят дворов, столько народу забрали, буквально из каждого дома по несколько человек призвали, а вернулись единицы… Считай весь 22-й год остался на фронте… С 27-го всего несколько человек вернулось… С каждого года вернулось всего по несколько человек да и те калеки, кто без руки, кто без ноги…

А у моей жены и отец и брат Макар погибли на войне… А маму они с сестрой Ульяной вообще потеряли в хаосе отступления 41-го и так и не нашли ее и не узнали что с ней случилось…

Моя жена - Нина Мироновна Потураева жила в Могилевской области на станции, если не ошибаюсь, Друзь. И когда она вспоминала войну, то рассказывала, что немцы, которые жили у них в деревне, когда приходили постирать, то приносили с собой еду: хлеб, сахар, тушенку и говорили так: «Мы не виноваты! Мы коммунисты и не хотим войны, но нас посылают…» И мирных жителей они никогда не обижали, поэтому к немцам у нее ненависти не было.

Как сложилась ваша послевоенная жизнь?

Пока в 1949 году меня не призвали в армию, так и продолжал работать на заводе. В Москве окончил полковую школу и там же и служил сапером-подрывником в частях МВД. После армии поступил на цементный завод электриком. Потом работал печником.

Воспитали с женой четверых детей. У нас два сына и две дочки, восемь внуков и семь правнуков.

При слове война что сразу вспоминается?

Что минуло такое тяжелое время, которое никому не принесло радости… Травы на полях не хватало, потому что скотина не так ее ела как люди…

Интервью и лит.обработка:Н.Чобану

Рекомендуем

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно - лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр...

Воспоминания

Перед городом была поляна, которую прозвали «поляной смерти» и все, что было лесом, а сейчас стояли стволы изуродо­ванные и сломанные, тоже называли «лесом смерти». Это было справедливо. Сколько дорогих для нас людей полегло здесь? Это может сказать только земля, сколько она приняла. Траншеи, перемешанные трупами и могилами, а рядом рыли вторые траншеи. В этих первых кварталах пришлось отразить десятки контратак и особенно яростные 2 октября. В этом лесу меня солидно контузило, и я долго не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни вздохнуть, а при очередном рейсе в роты, где было задание уточнить нарытые ночью траншеи, и где, на какой точке у самого бруствера осколками снаряда задело левый глаз. Кровью залило лицо. Когда меня ввели в блиндаж НП, там посчитали, что я сильно ранен и стали звонить Борисову, который всегда наво­дил справки по телефону. Когда я почувствовал себя лучше, то попросил поменьше делать шума. Умылся, перевязали и вроде ничего. Один скандал, что очки мои куда-то отбросило, а искать их было бесполезно. Как бы ни было, я задание выполнил с помощью немецкого освещения. Плохо было возвращаться по лесу, так как темно, без очков, да с одним глазом. Но с помо­щью других доплелся.

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus