Top.Mail.Ru
14090
Гражданские

Рогозина Таисия Андреевна

Меня зовут Рогозина Таисия Андреевна. Проживала я на Вырозере в деревне Мерзляки. Она находится в трёх километрах от озера Вырозера, это Заонежский полуостров, север Онежского острова. Я помню, как в 1939 году войска проходили по деревне, самолёты летали. Мы ребятами бегали, смотрели, не боялись, что убьют.

Финны, когда пришли в 1941 году поздней осенью, только прошли по деревне на лыжах в белых халатах.. Они зашли в соседний дом, а мы маленькие туда прибежали, интересно было, мы все по лавке расселись. Сколько их было, не помню. Когда они шли, собака в деревне залаяла, и они её застрелили. Больше мы их не видели.

Потом нас эвакуировали, и мы четыре года прожили в деревне Комлево. В деревне Пургино - она находится рядом - тоже финны были, мы ходили к ним, плясали, песни пели, они нам за это морс наливали, еду давали. Есть-то хотелось. В Космозеро была школа, я в эту школу ходила, но недолго, потом ходить было не в чем, пришлось школу бросить. Мать работала на дороге. Тогда в Космозеро делали дорогу. У финнов была стоянка, где Егеримов кряж. Там даже были у финнов дома, вкопанные в песок, которые вывезли из деревни. А наверху была высокая вышка, дзот. Я, когда замуж вышла, её еще было хорошо видно, а сейчас всё уже заросло. Наблюдательный путь у финнов был на Чёлмужи, где были русские. На Мегострове были финны, а на о. Берёзовце были русские. Они даже перекликались, так близко были друг к другу. Сейчас всё уже заросло. В Коглево мы и прожили до 1944 года во время оккупации.

Жили мы по-разному, мама работала, а детей было пятеро. И голод видели и холод. Норму небольшую, когда получишь, туда всё что можно намешивали, чтоб только больше получилось. Ели мы клевер и травы разные, всё примешивали к муке, которую финны выдавали. Хотя финны нам больше норму галетами выдавали. Мать нам выкупала, но разве на пятерых нам хватало? Хорошего не было. Мама вышивала салфетки, финки, которые тоже там работали, покупали их и отсылали в Финляндию. Они ей вместо салфеток давали галеты. Мама иногда сходит в Великую губу, что-нибудь продаст, потом кашу нам сварит. Мне тогда девять лет было, в школу я только до второго класса ходила.

Деревней управлял староста, имени не помню, мы его Соловей-Разбойник называли. Его дом в Пургино стоял, теперь его уже нет. Он был хороший староста, всё финнам передавал, что где слышит. Про финнов начальников я ничего не знаю, мы их не видели.

Партизаны были, мать их даже видела. Мы с ними не общались, но и не выдавали. А одна женщина их выдала. Они пришли в смолокорку - печка, где гнали смолу - погреться в Пургино, а их там поймали и в Космозере расстреляли. Еще слышала, бои были на озере Романовско.

Нам нельзя было никуда уходить из деревни, хотя проволоки не было. Жили мы в домах. В нашем доме жило четыре семьи, три женщины, у каждой по четверо детей, у нашей мамы было пятеро. Одну семью увезли в лагерь в город. Было тесно, но так селили.

Нас не обижали, на наказания мы не набивались. Наказывали они русских берёзовой вицей, её распаривали в горячей воде, и кому по двадцать, кому по двадцать пять ударов. Если кто ходил на поля за колосками, тех поймают и наказывали. У меня маленький брат был, приходилось нянчить, мы никуда не ходили, и розгов не получали.

Работали женщины под конвоем, рыли канаву, а финны - надзиратели с винтовкой смотрели за ними. Платили марками и давали норму, на трудоспособного давали карточку, на неё немного приходилось, бедно жили. Из дому ничего взять не удалось, быстро нас эвакуировали. Когда на следующий день приехали, то всё уже свои, не финны, растащили. Если, что было, то финны искали, если хлеб был, то финны его находили и забирали. С нами жили только русские, карел не было. В нашей деревне никто с финнами не сотрудничал. Мужчин не было, все женщины в основном, на дороге работали, дрова заготавливали, а финны наблюдали. Во время оккупации помогать друг другу было нечем, у каждого свои дети, все жили своими семьями. Дети в это время не рождались.

Были там и местные жители, а нас уже сверх того вселили, некуда было больше вселять. Ведь вся местность была выселена: Вырозеро, Никитинская, Лебещино, все эти деревни были выселены, только в Толвуе кто-то остался. И всех надо было где-то разместить.

Школа была в Космозеро, мы там молитвы читали, но учительница была не финка, а русская. А я чуть-чуть походила где-то месяц, потом обуви не было, и я перестала ходить. Далеко было ходить - пять километров. Мы когда ходили в школу, финнов-то ещё немного было, а как финны заступили, школа была переведена в Терехово.

Финны женщин не били, не обижали, мы этого не видели. Не знаю, как в других деревнях, но у нас было спокойно. Финны нам худого не делали. Пришли мирно, и ушли мирно. Мы их и не видели, и боёв у нас не было. Где-то в Карелии бои-то были, под Медгорой. Вот в Долине смерти бои были, около Сортавала, там много народу погибло, сейчас там кладбище большое [респондент ошибочно ссылается на события Зимней войны. - А. Г.]. Финны только наблюдали за русскими в Чёлмужах.

После оккупации мы больше голоду испытывали. У кого-то дома были разрушены. Мы после оккупации жили в Заречье, в свой дом нельзя было зайти. Только когда папа приехал, дом отремонтировали. После войны не лучше. Поля были запущены, только потом стали разживаться колхозы.

Интервью:
Осипова И.

Лит. обработка:
Андронова А.

Рекомендуем

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Мы дрались на истребителях

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью "сталинских соколов" - и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом...

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты...

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus
Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!