Я родился 26 августа 1926 года в селе Безменово Черепановского района Новосибирской области. Мои родители были крестьянами-бедняками. Отец воевал в Первую Мировую войну, вернулся инвалидом. Началась Гражданская война, время было тяжелое, моего дядю, также инвалида, белые как коммуниста привязали к лошади, и поволокли по деревне. До моста за селом доехали, только там он оторвался. В нашей семье воспитывалось восемь душ детей. Жили в деревенском доме, состоявшем из одной большой комнаты. Все спали на полах. Самое сильное воспоминание из детства: отец, заядлый рыбак, вместе с кумом и соседом приносят рыбу, выловленную в протекавшей рядом речке, кладут ее на стол, мы, дети, на полу лежим. Когда начинают делить улов, то живая рыба время от времени со стола прямо на нас падает. Детство мое проходила в поле, где родители сеяли пшеницу на своих полях, после убирали и молотили цепами. Мы, малыши, рядом возились. С 12 лет сам пошел работать в колхоз, в 1938-м окончил четыре класса, и пошел пахать, чтобы заработать на кусочек хлеба, ведь семья большая, меньшие сестренки по хозяйству маме помогали, которая возилась с маленьким братишкой, родившемся в 1940 году. Отец, ставший конюхом в колхозе, настроит мне плуг так ловко, что я даже не держусь за него, а только рядом с лошадьми иду и кнутиком помахиваю. На повороте плуг сваливал плечом. За день делал 60-70 соток. Старшие меня по возрасту ребята и по гектару спахивали. В нашем селе имелось три колхоза, которые стали богатыми в довоенное время. Урожаи были очень хорошими. За трудодень мне выдавали по 200-300 грамм муки. Не хватало, ведь семья-то большая. Зато магазин открыли, где рассчитывались деньгами за различные товары, ведь колхоз давал кое-какие копейки за трудодни. Кроме того, отец нарежет воз дров, поедет в близлежащий город Черепаново, продаст, и уже есть копейка, на обратном пути везет домой хлеб и макуху.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, о которой мы узнали в сельсоветской конторе по радио. Тут уже и шум, и крик, и слезы – все было. Пошел призыв старших возрастов в армию. Я как еще несовершеннолетний пошел в поле работать, пахал до 1943 года. Голода у нас не было, колхоз каждый год урожай так распределял, чтобы на жизнь хватало, кроме того, для рабочих хлеб пекарня выдавала на семью каждому буханки хлеба. Хорошо кормили. Перед призывом мне операцию сделали: водянка оказалась на правом стороне мошонки, три месяца пролечился. В итоге призвали 29 апреля 1943 года. Сначала определили под город Бийск. Километров за 20-30 километров до него строилась узкоколейка до сахарного завода. Сделали нам деревянный барак, каждый в своей гражданской одежде оставался: в разномастных шапках, фуражках, колхозных телогрейках. Надо дотянуть узкоколейку к предприятию. Пообещали за работу еще и сахара выделить, а сами понимаете, что это такое для пацанов. Но все равно стали бежать: утром проснемся, и нет людей. Поехал военком собирать их по деревням и в город Бийск, откуда часть призывников происходила. Посмотрели на нас, что толку от нас немного: дали кирки, лопаты, возили песок и помогали рабочим строить узкоколейку.
Довели ее до Бийска, после чего гражданское все с нас сняли и повели в сумерках в баню, выкупались, после чего отстригли наголо и переодели. Гриша, Миша, Вася, Коля – друг друга не узнаем в военной форме.
Поселили в казармы на третий этаж. Только тогда узнали, что попали в запасной стрелковый полк. На следующий день выводили в поле повзводно, туда-сюда ходили с неделю или две: тренировались и учились. Затем стали на стрельбище ходить, расположенное на трех высотах у Бийска. Шестьдесят пять килограмм весил станковый пулемет «Максим», мы его разбираем на три части: станину, щиток, ствол, и пошли. На первую высоту одни несут, на вторую – следующая группа, на третью – еще кто-то. Выходим к ровной площадке, тут собираем пулемет, и начинается стрельбище: кто на «отлично» выбивает, кто на «хорошо». Кое-кто и плохо стрелял. Также учили нас из винтовки бить, предупреждали, что надо крепко прижимать приклад к плечу, потому что отдача сильная. Ничего, все нормально. Отстрелялись.
Дальше мы столкнулись с армейскими порядками. Если приказал старший: «Запевай!» Значит, надо запевать. Я как раз стал запевалой в роте. И однажды в дождь старшина приказал песню запевать, а меня под бок толкают товарищи, мол, не вздумай: дождь идет, а перед столовой метров сто осталось всего. Куда деваться, молчу. Тогда старшина приказывает: «Стой! По-пластунски вперед!» Грязь, а ослушаться нельзя, ползешь. Дальше приказал встать и запевать. Тут же затянули: «Белоруссия родная, Украина золотая…» В столовую зашли, сели и поели. Наук впрок пошла.
 |
Иван Григорьевич Халин, с. Кировское Черноморского района АР Крым, 14 января 2014 года |
Примерно с месяц в запасном стрелковом полку побыли, и тут нас осенью бросили на уборку урожая под Новосибирск в район города Бердск. Выкапываем картошку. Ботва сухая, хлопцы в ведро переваливают, где сырые клубни, где нет. Назавтра заворот кишок у всех, многих в больницу повезли. Приказали тут же снять с уборки. Подошел товарняк, погрузили туда больше двухсот человек, повезли от Новосибирска на Кемерово. Выгрузили в нескольких километрах от города, приказали идти прямо, где располагался аэродром 66-й окружной школы младших авиаспециалистов. Кто был в Сибири, тот видел, что такое «ранетки». Мы же солдаты, мимо небольших яблонь идем. Командиры приказывают плоды не трогать, ведь колхоз растит, нельзя. Но все равно по одному яблочку да и сорвали. Пришли на место уже затемно. Зашли в подземное помещение барачного типа, горит свет. Положили свои вещи, дальше нас отвели в столовую, где официантками работали девчата, а мы же доходяги все, худющие. За столами офицеров обслуживали, рядом с ними мотористы сидели. Покормили хорошим ужином, да еще и подали хлеб с маслом! Пошли спать, а утром повели знакомиться с командирами. Туда-сюда, в итоге к каждому самолету прикрепили специалистов. Ничему не учили, но я стал мотористом. Подвели к военно-транспортному самолету Ще-2, его и обслуживал. Также работал на учебном скоростном бомбардировщике. Моя задача заключалась в том, чтобы пришвартовать самолет с полета, отправить его в полет и после вылета помыть фюзеляж. Помогал завести, кричали друг другу: «Контакт?» и «Есть контакт!» Летчик-инструктор сидит в кабине с курсантом, а я на полу лежал и заводил мотор. После обучения в ШМАС младших авиаспециалистов отправляли на фронт.
Кормили отлично, нечего обижаться. В увольнение отпускали каждые две или три недели. Ближайший совхоз располагался в шести километрах, а в 12 километрах Кемерово, но мы туда редко ходили. В совхозе познакомился с фронтовиками, в основном пожилыми мужчинами, вернувшимися домой по инвалидности. Были и молодые ребята 1920-х годов рождения без ноги или без руки. Они нас тепло приветствовали и угощали чайком.
9 мая 1945 года мы встретили на аэродроме. Командир части, мужчина невысокого ростика по фамилии Лес, собрал всех в землянке, поздравил с Победой. Курсанты его на руках вынесли и начали качать. Хороший человек, кадровый офицер. Инструкторами также служили кадровые военные.
Демобилизовался в мае 1945-го. Вернулся домой, сеял на быках и коровах, трудился в колхозе до 1949 года. Затем попал в Крым, в село Кировское Черноморского района. Работал каменщиком, заготовителем, экспедитором. Построил больницу. Всю жизнь трудился. В 57 лет вышел на пенсию.
| Интервью и лит.обработка: | Ю.Трифонов |
