Я родился 19 февраля 1924-го года в селе Ильинка Доволенского района Новосибирской области. Родители мои были простые колхозники. В семье воспитывалось пятеро детей. До коллективизации мы имели корову, теленка и овечек. Вскоре к нам пришло горе. Папа не сел есть кашу за общий котел. Они с товарищем ухаживали за лошадьми, и сбили утку, которую сварили отдельно от коллектива. Как нарочно в это время приехал нарочный из сельсовета, глянул, сморит, отец с товарищем отдельно кушают. Спрашивает у бригадира, что это за люди, тот ответил, что конюхи. И отца тут же забрал черный «воронок». Ему, не умевшему даже расписываться, приписали 58-ю статью безо всяких разговоров. Нас даже не пустили к отцу проститься. Другу дали десять лет, а ему пять, день в день они отсидели. Так что мать осталась с нами одна. Пришли из сельсовета описывать имущество, и выяснили, что в семье «врага народа» ничего не имелось, один котел, где варили кашу. Его описали и забрали. А маме сельсовете сказали платить пошлину, а чем ее заплатишь, когда даже корову с арестом отца сбыли, потому что некому было заготовить ей сена, ведь в Сибири животным из-за морозов надо много корма, который косили вручную. Тяжело приходилось. Я окончил всего два класса, да и то, сентябрь отхожу, снег вывалил, и остаюсь дома, потому что валенки были худые, да еще одни на всю семью. Как самый старший помогал поднимать младших. Надо печку топить, так что с 10 лет с санками в лес выходил, где собирал хворост, которым растапливал печку, при этом бегал по соседям, чтобы зажечь лучину, чтобы мать могла накормить нас похлебкой. Мама из одеял сшивала чуни, младшие бегали в них в школу и ноги у них были красные, как у гусей, от мороза. Только чуть подрос – в колхоз пошел работать. Был погонышем: посадят на бычка, и мы, пацаны, его ведем. Также метали копна. В ту пору дома не находился, постоянно в бригаде пропадал.
22 июня 1941-го года началась Великая Отечественная война. Начали мобилизовать мужчин. Мы на подводах до станции их сопровождали. Возил и возил призывников. Женщины зубоскалили, что довозимся – и нас заберут. Быстро стали приходить похоронки. Кто погиб, кто пропал без вести. Отец уже отсидел свой срок и работал на шахте имени Сталина в городе Прокопьевск Кемеровской области.
Меня призвали в Красную Армию в августе 1942-го года. Прошел медкомиссию, на которой признали годным к строевой службе. Направили во Владивосток, прошел подготовку в 226-й запасной стрелковой бригаде до августа 1943-го года. Направили автоматчиком в 851-й стрелковый полк 278-й стрелковой дивизии. Вооружили автоматом ППШ. Стояли сначала на Первой речке, потом на 40-м разъезде. Кормили плохо – капустой и зеленой жидкой бурдой. Тогда в тылу нечем было кормить солдат. При этом постоянно устраивали учебные марши. Когда закончилась война с Германией, нас сразу же бросили на границу с Маньчжурией.
Выгрузились на станции города Чойбалсан. Как-ето так получилось, что нас погнали через Монголию, вокруг пески и пустыня. Шли и падали, поднимались, снова шли и падали, тут же по пути людей хоронили. Пить нечего, а еще давали селедку, во фляжке глоток, не больше. Гимнастерки колом становились от соли. Смертей навиделся. Когда перешли Хинганский хребет, в первом бою одолели японцев. Они стали отступать. Освобождали города Линьси и Чуфын. В плен многих забрали. Несколько раз попадали в засады. Тяжело было. Потери были большие, потому что мы шли нагло, надоело воевать. Многие фронтовики, которых прислали к нам с западного фронта, положили в Маньчжурии свои головы. Здесь я увидел, что уровень образования в Советском Союзе был невысоким. Имея шесть классов, солдат становился командиром отделения. Семиклассники были офицерами. В день капитуляции Японии 2 сентября 1945-го года праздновали – каждому дали кусок хлеба и свежий борщ. По тем временам это было сытное угощение. Меня наградили медалью «За победу над Японией».
- Русских эмигрантов в Маньчжурии довелось встречать?
- Да, было дело. Они нас хорошо встречали, с красными флагами.
- Как к Вам относились китайцы?
- Очень хорошо, мы там хорошо отдохнули, когда закончили воевать. Китайцы были в основной массе бедными людьми, но очень открытыми. Если ты в китайском магазине хочешь что-то купить, пока стакан чаю не выпьешь, он тебе ничего не продаст. Хотя мы пачку сигарет покупали, не больше, простым солдатам денег мало выдавали.
- Трофеи собирали?
- Нет, мы японские склады только снаружи охраняли, внутри ими занимались трофейные команды. Хорошо помню, как мы массово вывозили с этих складов рис в Советский Союз.
- Фронтовые 100 грамм выдавали?
- Выдавали, но не сильно часто, чтобы не напивались.
- Замполит часто в строевых частях появлялся?
- А как же. Вел он себя нормально, политсобрания проводил. Хвалил политику Советского Союза. А вот с особистом не пришлось видеться.
- Вши были?
- Об этом и разговора нет, куда от них денешься, если все время в грязи. Как боролись? Воду кипятили и туда сталкивали гимнастерку и рубашку. Пока вымылся, на жаре одежда высыхала, мы ее одевали. Но вошь в грязи быстро появлялась.
- Женщины у Вас в части были?
- Были, но мы их мало видели, они отдельно в казарме жили.
Вскоре после окончания войны нас перебросили на самолетах во Владивосток. Служил вплоть до 1947-го года в 88-м отдельном стрелковом батальоне морской пехоты на острове Сахалин. Когда вернулся домой, мать меня не узнала, зашел в дом, она удивленно смотрит – что за дядька, ведь уходил пацаном, а вернулся уже мужчиной. Причем на голове имел седые волосы.
| Интервью и лит.обработка: | Ю.Трифонов |
