Top.Mail.Ru
13268
Пулеметчики

Чуприна Алексей Гаврилович

Я родился в Ширяевском районе, село Николаевка, до революции - Ганское (120 километров от Одессы), в 1914 году, 17-го марта. Мать была 87-го года, отец 88-го, занимались сельским хозяйством. Отец тоже был на фронте, до 17-го года. Мать неграмотная, отец трошки грамотный - четыре класса закончил. Я что пережил: вспоминаю 1921-1922 год - это голод. После этого постепенно отец и мать хозяйство заимели. Нас было в семье пять детей: сестра старшая - 13-го года, я - 14-го, второй брат - 18-го, третий брат - 27-го, и последняя сестра - 29-го. Село было большое: около тысячи дворов. Когда начался голод, многие стали умирать, некоторые - выезжать из села. В основном в Крым: там было более-менее получше. Брат мой, который 18-го года, тоже поехал в Крым. Это уже 31-32-й года. Устроился грузчиком в санатории. Я остался дома, учился, хозяйством занимался. В 1932 году поступил в комсомол, а сестра старшая замуж вышла - в 1933. Я закончил семь классов: у нас в селе семилетка была. Меня и ещё двух комсомольцев, парня и девушку, по решению ЦК партии направили на курсы учителей в Первомайское. Тогда это был Троицкий район. Учились мы по 6 месяцев. Выпуск - в сентябре месяце 1932 года. Командировали в райком комсомола на распределение. Девочку отправили в наше село, нас двоих - в другой сельсовет, в разные сёла. Я проработал в посёлке два года. Тогда ещё голод был, и учителям было указание давать пайки: масло постное, сахар - такое. А в некоторых колхозах было указание давать зерно. Мне, допустим, дали мешок пшеницы. И я завёз, смолол и хозяину с хозяйкой дал, и вот так на квартире был. Проработал два года и вижу, что тяжело моим родителям, которые в семи километрах от села, где я работал. А мой отец какими-то судьбами был на фронте медфельдшером. Документ он имел, и его приглашают работать фельдшером в село. Там врач был, но медфельдшер тоже нужен был. А раньше он работал кладовщиком в колхозе. Ну а я приезжал домой в выходной, воскресенье. Там я встретился с одним учителем, который приехал в отпуск. Он 1902 года. Работал в Молдавии, под Тирасполем. Говорит: "Алексей Гаврилович, давай приезжай, я тебя устрою в Молдавии учителем. Потому что тяжело здесь, в Молдавии трошки легче." И я взял в сельсовете справку о том, что работал учителем, и в сентябре месяце с этой справкой приезжаю к нему, в село Федосеевка. Он был на конференции. Я на третий день еду к нему в районный центр, он меня ведёт к инспектору образования района, и мне дают направление в сельскую школу. Мы едем с этим учителем в село, он мне отдаёт своих учеников, которые у него были в этой школе: первый-четвёртый класс, и вот таким путём я работаю. Там были молдавские и украинские сёла. Молдаване ходили в молдавскую школу, а я работал в украинской. Отработал там пять лет: с 1934 по 1939, а в 39-м нас, учителей, забирают в армию. До этого нас не брали, потому что была бронь. И двадцатого сентября нашу команду отправляют эшелоном в Тирасполь, и в часть: через Ростовскую область, в портовый город Ейск - маленький красивый город. Приехали вечером, разгрузились - и в баню. Помылись, переоделись - и в казарму. Пехота: 158-я стрелковая дивизия, 875-й стрелковый полк. В казарме двухэтажные койки. При дивизии было 3 полка. Кормили хорошо. Таким путём я прослужил 39-й, 40-й, а 41-й - война. А я должен демобилизоваться в сентябре. И всё, пошёл на фронт.

Причём, я хотел сказать, в армии меня взяли в полковую школу - это где готовят младших командиров, шесть месяцев: сержанты, старшие сержанты, ефрейторы. И нам в мае месяце присвоили звания: кому сержант, кому старший сержант. Мне тоже "старший сержант". А в июне, ещё до войны, нашу дивизию эшелоном отправляют на Украину, под Черкассы. Там мы на стрельбище ходили, километров пять в лесу. А когда только объявили, что война, так на стрельбище приехал на лошади кавалерист, дал данные, и все быстро снялись в штаб полка. Нас полностью вооружают, полная боевая готовность, и на другой день мы выехали на станцию Фастов - это под Киевом. Когда ехали, то уже видели сбитые немецкие самолёты. Приехали на станцию где-то через недельку после того, как немцы начали.

- Скажите, а ефрейтор, у него какая должность, кем он командует?

Он отделением.

- Ну он выше, чем сержант или нет?

Не, ефрейтор - это младший. Ефрейтор, сержант, старший сержант, потом старшина и дальше.. В полку нас распределяли и назначали: если ты сержант - мог быть командиром отделения, мог в роту ПВО попасть. Рота ПВО - это рота, которая была организована по борьбе с самолётами. Нам дали три машины, ЗИЛы, и на этих машинах были счетверённые пулемёты - "Максимы". И я был командиром отделения в роте ПВО. Командир роты был капитан из Таганрога. Когда уже надо было идти на фронт, нас с этими пулемётами и машинами на эшелон, и через Киев, на Смоленск. Высадили нашу дивизию на станции. Были и подводы, мы на машинах были. Уже полностью вооружённые: пехота - автоматы, винтовки, пулемёты станковые и другие, боеприпасы имели.

- У вас какое оружие было?

Карабин был. После этого давали автоматы, когда уже пошли в бой. При пехоте была пулемётная рота. Пехоте также давали пулемёты, только не станковые, а с диском, ручные. Когда в Смоленске высадились, мы на машинах, а пехота на поводах и пешем, - километров двадцать, в лес. В лесу и пехота, и артиллерия: 45, 120, 196, и мы со своими машинами. Дня три побыли. Потом самолёты налетели: разведка, три самолёта. Увидели, что в лесу полно солдат, и через двадцать минут налетели штук двадцать самолётов. Разбомбили в пух и прах. А мы - кто как, мы же необученные: кто в траншейку один на другого, кто в ямку сховался, кто тикал, кто падал. Разбежались. Командиры тоже: кого ранили, кого убили. У меня был окопчик - я вскОчил, а многие не выкопали, и на меня сверху тоже. Не выкопал окопчик - упал. Рядом бомба взорвалась, осколки рассыпались и всё. Командира роты где-то в ногу, по-моему, другого солдата убило, третьего тоже ранило - мы даже огонь открыть не успели. Всё. И паника. И ночь. Кто мог из командиров - собрал, и назад, отступать на Смоленск.

А немец же тоже не дурной: высадил на аэродром под Смоленском десант. Пехота пошла уничтожать этот десант, а нас на машинах отправили к мосту через Днепр. Там уйма народу: пограничники, семьи пограничников, кто на подводах, кто пеший с детьми, раненые - и все на мост. Немец налетает и бомбит, а люди убегают. И в это время попадает бомба в этот мост. Кто мог - через Днепр вплавь. Мы переправиться не успели, нас примерно батальон. Ну как батальон: человек, мабуть, 70-80 осталось. Командир роты ПВО оставил пост и на машине двинул с ротой, потому что немцы наступали. Бросил нас, несколько человек. Я уже был с винтовкой, без пулемёта своего, и пошёл в батальон, и начал с этим батальоном переправляться через Днепр. И ночью командир батальона через реку, через лес, через болото нас выводил. Вышли - там уже наши были, наша оборона. Я после этого так и остался в пехоте.

Побыли мы там некоторое время, а после этого нам говорят, что немец движется по Смоленской дороге на Москву. В нашу дивизию добавляют ещё пехоты - каких-то сибиряков, и тремя эшелонами, со станции Издешково, через Вязьму и Калугу, на Курск. А чего? Потому что немец двинул большинством уже на Николаев, на Одессу, на Херсон, на Днепропетровск, на Киев, и после этого на Курск, на Рыльск. Нас в Курске высаживают ночью и говорят, что 70 километров пешем надо. Дали ещё немного вооружения, и на оборону Рыльска, Курска. На Курск когда шли, там была маленькая речка, через которую тоже надо было вплавь. Нам дали пулемёт "максим" дополнительно, и мы всё на спине: "тело", "коляску" - таким путём. Немец вооружён хорошо и полностью, а у нас вооружение не очень большое: артиллерия разве что 45-ти и 76-ти - частично. Постепенно мы отступали, сдавали Курск - это дело уже шло осенью. Я с пулемётом поддерживал пехоту: немец когда двинул, так я должен своим пулемётом по немцу, чтоб могла пехота пройти. Курск сдали, уже за Курск двинули километров 30..

- Первый бой помните?

Первый бой был ещё там, под Курском.

- Расскажете?

Ну так что там рассказывать: тикать надо было, потому что немец вооружённый полностью, а мы слабые были.. Сдали Курск, километров 30 от Курска отошли, до Кшени - и зима. Мы заняли оборону, и немец уже тоже не мог наступать дальше - тоже занял оборону.

 

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- За что вам медаль за отвагу дали?

Это когда мы с Курска отступали, и возле Щигров, станция такая - Щигры, бои у нас были. Там речечка, а через речку мост с железной дорогой. И через этот мост должен был переправиться бронепоезд,а потом эту железную дорогу взорвать. Вот здесь немец наступал с Курска на Щигры (показывает по карте), а я своим стАнковым пулемётом занял оборону: нас было пулемётная рота. Держали этот мост двое-трое суток, пока бронепоезд не прошёл. А после, когда поезд прошёл, то мы тоже дали, и на Кшень. Эта Кшень - маленькое село: с одной стороны села мы, а с другой немец, и таким путём бои. Там и наших легло, и ихних. А потом дали нам три танка, тридцатьчетвёрки и сказали: "Ну теперь, хлопцы, давайте в наступление". Они с пехотой начали наступать, я пулемётами поддерживаю. А у немца танки не могли двигаться. И наши танки их многих помяли. Мы продолжали наступать, и под Глуховым, 10-го января, меня в ногу ранило: вот здесь, на этой ноге, где сейчас протез (засучивает левую штанину до колена, показывая деревянную культю). Как-будто бы назначено было (смеётся). Где-то мина немецкая разорвалась, осколок пролетел: бах! И попал не в кость, попал в мякоть. Ну кровь потекла и всё, там уже санитар.. В Воронеже в госпитале лежал три месяца. Выписали меня уже в марте месяце 42-го года. А тогда был такой период, что тех, кто воевал и был ранен, после выписки направляли в те части, в каких они воевали. Приехал я в комендатуру, со мной ещё два человека, а нам говорят: "ваша часть в Ростов уехала." Немец сначала Ростов взял, а потом наши его выбили и на 60 километров отбросили. Приезжаем в Ростов, в свой полк, в пехоту, и опять нас направляют на оборону.

- В рукопашную ходили?

Нет, в рукопашную нет, потому что приходилось нам отступать. Отступили, нам дали часть пополнения, а немцы танки свои подбросил, и всё.. Мы за Ростовом держим оборону, а немец наступает уже на Харьков, и бои в Харькове идут. Там такие жестокие бои были.. Немец берёт уже Харьков полностью и наступает на Донбасс. И нашу дивизию отправляют на оборону: Донецк, станция Лихая, Каменск. Бои ведём. Дают мне опять пулемёт, только уже не "Максим", а ШКАС, крупнокалиберный. Он 17 миллиметров, установлен на машине. Дают мне человек шесть ещё - отделение, и посылают на оборону речки Донец. Командир полка Добровольский, он трошки выпил, садится в нашу машину: он, шофёр и адъютант. Дали ещё сорокопятку и автоматчиков. Доезжаем, а немец уже переправился через речку, оборону занял по эту сторону и оттуда давай по нам. А мы что? Свои машины разворачиваем, отступаем, сорокопятка тоже уезжает, и всё.

Занимаем оборону совсем в другом месте: станция Лихая. И оказывается, что немец там же, видно, занял другие станции и двинул на Ростов и Черкесск и нас полностью припёр. Мы опять отступаем: переправляемся через Донец, и в Сальские степи. Собирают тех, кто смог переправиться, погрузили на машины и отправляют на Черкесск, Ессентуки, Кисловодск, потому что немец Ростов уже захватил и двигается дальше на Юг. Нас задвинули аж до Военно-Грузинской дороги, под горы. А немец уже забрал Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки взял. Городишко наш, уже не помню название, артиллерией начал обстреливать. Снова надо тикать - отступаем в лес: пехота пошла в одну сторону с полком, а наша рота ПВО на машинах - в другую. Меня послал командир роты, говорит: "Пойди узнай, куда наш полк отступает". И я пошёл с ними. А моя рота поехала дорогой через село, немец начал их обстреливать, и они совсем в другую сторону повернули. Таким путём я остался с пехотой и попал в комендантский взвод. Потом уже связались с нашими по радио, они, оказывается, совсем в другом лесу находились, дали мне направление, и я ушёл. Нашёл свою роту и уже с ними стоял в обороне. Относились мы уже к другой части и снабжали нас там же. Давали паёк: то муку, то, если есть возможность, барана, овцу. Порезали - и на мясо, и так выживали в обороне. Ну а это уже зима: немец Сталинград берёт, а мы здесь оборону держим - Северный Кавказ.

А в январе-феврале месяце 43-го года мы начали наступать по тому пути, по которому отступали. И постепенно обратно забрали Черкесск, взяли Кисловодск, Есентуки, Минводы и остальные города. "Катюши" нам здорово помогли: у нас были "Катюши", а у них "Ванюши". На станице Крымской четыре или пять месяцев стояли в обороне: немец на горе, а мы внизу. До тех пор, пока немец не начал тикать. После этого я уже на 4-й Украинский фронт попал. Крым освобождал, там меня под Севастополем ранило по спине, и я в Мелитополе в госпитале пролежал два месяца. А после этого меня выписывают и в запасной полк отправляют. Там говорят: "вот, приехал командир, который хочет взять в школу, где будут учить офицерским званиям. А я сержант, и думаю себе, чё ж не пойти на курсы?" И я записываюсь в эту школу на шестимесячные курсы при 4-м Украинском фронте. Курсы сначала находились в селе Льгов (Черниговская обл.), а после Льгова, когда наши части полностью прошли Украину, нас перебросили в Черновцы, на западную Украину. И я там был с марта по сентябрь 44-го. Когда мы ехали с Льгова в Черновцы, где-то возле Ивано-Франковска, наш эшелон обстреляли бандеровцы. А тогда был не Ивано-Франковск, а Станислав. Там же полностью штаб бандеровский: и под землёй, и в лесу. Сразу бьют тревогу, и нас, уже полностью вооружённых, давай на борьбу с бандеровцами. И мы, курсанты, недельки две-три гонялись за ними по лесам. Чертков - вот здесь бои были у нас.

- А без курсов звания не давали, не было такого?

Нет.

- Бандеровцев вы убивали?

Не, они от нас ховались. Ихняя молодёжь некоторая убегала, так их брали в плен. Ну это наша ОБХСС. А дальше - чёрт его знает, что с ними делали. Наши как въехали в село и по первой только квартире зайти, а там бандеровец был. Он выскочил, и в конюшню. Хотел на лошади тикать, но не успел, потому что наши быстро подскочили. Так он пеший выскочил с села и в лес убежал. Ну после этого его, правда, окружили да споймали. А вообще-то они, когда наши вошли в село, обстреливали. Ну пехота окружила это село, прочесала. В лес заскочили. А в лесу, недалеко там, метров 10, кухня, и на кухне хлеб, масло сливочное, сало, ещё некоторая закуска ихняя. Но они взяли да отравили всё это.

- Отравился кто-то?

Не, мы когда подошли, то сразу заметили, что отравлено.

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- Как заметили-то?

Ну это ж не так просто: взять и начать кушать. Мы уже опыт имели. Это ж не продукты первой необходимости - хлеб там или ещё что такое. А раз сало, масло, то тогда уже заметно. Да и запах был. В Черкассах, нам присваивают звания "младшие лейтенанты", и меня направляют в Карпаты: в 242-ю стрелковую дивизию, в 903-й полк. Был я уже командир пехотного взвода. Дали мне наган, пехоту и два "максима". Автоматы в основном давали пехоте, а командиры - кто имел автомат, кто не имел. Немец полностью заминировал дорогу, по которой мы наступали. И нас командир батальона вёл по лесу, обходили. А в лесу - там и дождь, и слякоть, и туман. Комбат сказал, что сапёры должны идти впереди - разминировать. К утру вышли к какому-то селу: пехота наступала, а я своими пулемётами поддерживал.

- Вы сами за пулемётом были?

Не, там расчёт 4-5 человек: пулемётчик, заряжающий, те которые ленты преподносят. А ленты были тряпичные, не такие как у немца - железные. Патрон залаживаешь и полностью ленту набиваешь, ставишь патронник в заряжающий, и, когда тебе надо стрелять, нажимаешь пальцами, этим и этим (показывает), и он как огонь: даёт 250 в какую-то секунду, сыпет. Ну и мы, значит, наступаем, а я перебегаю с одного пулемёта к другому, координирую: там стАнковый пулемёт и там. А рядом был колодец, и возле колодца заминировано. Ну а что, ты будешь смотреть, где заминировано? Там же прикрыто, ты не увидишь, свежее или не свежее. И, когда я перебегал, наскочил на мину. И всё. Мне отрывает вот так вот (проводит по левой ноге рукой), и я упал.. Ну что: кровь у меня сочится, боли. В чашечку поранило, здесь вырвало кусок осколком. У меня была планшетка, там записи, конспекты с учёбы, - попало в планшетку. А могло ведь и по яйцам дать. Я лежу на правой стороне, а эту так ещё чувствую - больно. В это время выскакивает санинструктор, я, увидя, кричу. Он и хлопцы, пехота увидели, что я лежу, санинструктор подбегает: "Ну выползай-выползай, смотри, чтоб ты часом не попал ещё на какую мину." Я выползаю, упираюсь вот так одной ногой, а эту поддерживаю. Кровь течёт, осколками раздробило полностью. Инструктор подбегает ко мне: "Ну всё, давай я тебя перевяжу." Наложил один пакет, вот здесь перевязал вену, здесь и здесь перетянул. Взяли меня вдвоём, занесли в дом - там кушетка. Санитар говорит: "Ложись и не развязывай. Так и держи, чтобы кровь не стекала. Только через некоторое время ты чуть-чуть опускай, чтоб нога не синела, чтоб кровь сходила." И так я пролежал некоторое время, потом меня положили на подводу, на которой раненых возили в госпиталь. Дали одеяло: "Ложись вот, закутайся". Я закутываюсь, ко мне ещё одного ложат: мужчину, но не военного - гражданского, тоже подорвался на мине.

 

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- Какой это месяц был?

26 ноября 1944 года. Мне оставалось пять с лишним месяцев пережить. Это уже последняя рана была.. Положили и куда везут? Чёрт его знает - ночь. Ехали мы километров 7-8. Приезжаем в лес, там натянута палатка брезентовая, в которой операции делают. Электрический свет от лампочек, костёр маленький развели. Меня снимают с этой подводы и ложат на кровать. Я думаю, что ж они будут делать, хирург и сёстры. Хирург на нос мне капает эфир: "считай". Считаю-считаю: 2-3-5, и всё перекинулся, ушёл. Ничего не помню..

- Как вы вообще от болевого шока не умерли? Вам кололи какие-то обезболивающие?

(Смеётся) Та не, до самого медсанбата никакого обезболивающего не давали. У санинструктора ничего нет. Потом, правда, перед операцией, дали укол, чтобы не так больно было.. На утро нас хирург будит на завтрак: там лежали раскладушки, и на этих раскладушках я и ещё человека четыре. Подносят и рюмку вину. Ну я выпил - хорошее вино. После этого мне ещё перевязку сделали и через некоторое время отправляют в какой-то госпиталь. Опять подводы подъехали, и нас погрузили на самолёт У-2, где-то в Мукачево или ещё где-то, и через горы (того гражданского оставили в лесу). Лечу, думаю: налетит мессер, подобьёт. Лётчик один, я с ним не переговариваюсь. Прилетаем в Чехословакию, и нас отправляют в госпиталь, где нас, безногих, много. Без двух ног некоторые. Лежим, приходят чехословаки и нас развеселяют: один с трубой, тот на скрипке играет, женщины виноград приносят, ещё кое-чего. А что нам? У нас, конечно, боли. Боли такие, что страх.. Когда мы уже подлечились, нам перевязку сделали, оттуда на эшелон и куда? Не знаю, куда. С нами в эшелоне девочки, которые приносят нас на руках - мы же не можем. Приезжаем в Киев, в госпиталь № 3985. И я там лежал с ноября месяца 44-го года по 16 декабря 45-го - год с лишним. Ну, конечно, врачи хорошие были. Оба врача - женщины. Хирург хороший, операцию сделал хорошую. Мне, во-первых, ещё делали реампутацию: долго не заживала рана.. Там мы с женой познакомились, она в этом госпитале работала.

- Немцев много побили?

Что их считать? Тогда мы не считали.

- В спину вас где ранило?

В Крыму, под Севастополем, когда я был в артиллерии 76-й. Я ж ещё не рассказал: когда мы отступали, под станицей Крымская нам дают трёх девочек с этими счетверёнными пулемётами (смеётся). Они неопытные, я-то уже кадровый. А командир роты был азербайджанец. И я с ними прошёл весь путь обратно до Краснодара. А под Краснодаром нашу ПВО передают в артиллерию, а девочек передают у связь. А нам говорят: "Кто хочет в артиллерию - пожалуйста." Я думаю, ну что, в артиллерию идти? Нема уже таких, с которыми можно было воевать. И вот я говорю: "Пойду в артиллерию." Какую? 76-миллиметровую. Всё.

- Против танков приходилось воевать, когда в артиллерии были?

Нет, против танков нет. Мне приходилось по бронемашинам стрелять, по самолётам. Под Курском приходилось по пехоте: они сидели на машинах, а мы в это время пулемётом по этим машинам били.

- В артиллерии вы кем были?

В артиллерии я был заряжающим: этот снимал колпак, они же с колпаком, мне давал восьмикилограммовый снаряд. Я беру этот снаряд и бросаю в ствол. А в это время другой закрывает затвор, а тот нажимает кнопку и стрялет. Ну я подал снаряд и не успел: рука попала между стволом и снарядом - полностью снял ноготь.

- Про бои в Крыму можно подробнее?

Осенью 43-го мы на переправе установили артиллерию. Поставили чуть не через 10 метров орудия, обстреливали берег ночью. А пехота должна в это время через Азовское море катерами на Керчь переправиться. Четыре с половиной километра Керченский пролив, немец укрепился на другой стороне, а воды полностью минированы. Ну и когда мы обстреляли берег, а пехота высадилась, мы тоже свои орудия на катер и на тот берег. А там же берег такой, что катер не подойдёт вплотную. И нам пришлось в плавь высаживаться, а это был ноябрь месяц, 21 ноября. Катер после смог подплыть ближе, потому что освободился от нас, и мы начали эту пушку 76-ю вытягивать на берег и после на гору. Там пехота немцев уже выгнала и заняла оборону. А после мы продвинулись километров на пять, установили свою пушку и продолжили обстреливать, чтобы пехота дальше наступала.

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- Сапун-гору не штурмовали?

Сапун-гора, она ж под Севастополем, а мы чуть правее Керчи высадились. По берегу Азовского моря двигались. Правда, когда мы уже несколько километров по берегу прошли, так к нам Черноморские флот начал подплывать: помощь оказывать артиллерией, высаживались моряки. Вот таким путём мы двигались на Симферополь, а когда Симферополь взяли - двинули на Севастополь. И здесь, под Севастополем, я был ранен: немец начал обстреливать наш полк, мина взорвалась недалеко и осколком меня по спине. Я на самой пушке сидел, потому что нам надо было выдвинуться - там был такой ярок, надо было перебежать с пушкой. Артиллерия наша на лошадях была. А когда вдарил по спине - я с пушки упал, и мне через ногу, одну и другую, колесом прошло. Ноги у меня опухли полностью. Меня в госпиталь отправили, в Мелитополе лежал, есть справка.

- У артиллеристов было личное оружие?

А как же, конечно: у них или пистолеты или автоматы.

- Пленных вам приходилось брать?

За всю войну пленных я сам не брал. Потому что я то в артиллерии, то со станковым пулемётом - его ж не бросишь (улыбается). Это пехота, когда наступала, так они могли взять в плен. Или могут "языка" взять - это ночью посылали. Нас как-то командир роты послал в разведку, человек пять: узнать, какая часть соседняя.

- Как вы к Сталину относитесь?

Нормально.

- Что с семьёй вашей случилось во время войны?

Родители были в оккупации. Брат Иван, который 18-го года, погиб под Орлом. Будто бы он тяжёлое ранение получил и в госпитале умер от ран.

 

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- Пили много на войне?

Ну на войне давали по сто грамм. Вот под Керчью, когда высаживались, так нам дали по шкалику водки.

- У солдата что обычно было с собой, какие вещи?

Давали нам бритвенные принадлежности, помозок. Парикмахер иногда приезжала. Ну это уже ближе к концу войны.

- Сейчас модной стала тема про НКВДшников, мол везде сидели заградотряды с пулемётами и своих стреляли.

Во-певых: по 227-му приказу "Ни шагу назад!" - это когда Ростов второй раз сдавали, то нам объявляли этот приказ. Заградительные отряды были: если ты где-то думаешь отстать или перебежать на другую сторону - значит расстрел.

- У вас были такие случаи?

Были два случая: один под Смоленском, один на Кавказе. Когда наши Смоленск сдали, стояли мы в обороне, и в одном селе, Ярцево, кажется, в ОБХСС кто-то доложил, что один, видно, самострел сделал и дома сидел. Если он ранен в бою, на передовой, так ему санинструктор должен перевязку сделать, дать направление в госпиталь. А этому кто даст справку? Ну и особый отдел узнал: передали в штаб нашей дивизии, начали разбираться, а он самострел. А раз самострел - полевой суд в течение трёх дней, расстрел и всё. Ну а что ты будешь? Там не считаются ни с чем. Вывели подразделение, которое должно стрелять, человек 7-8 с винтовками, выкопали окоп, чтоб он туда упал, вывели батальон, чтобы посмотрели на результат, суд прочитал приговор: расстрелять, "пли!" - все выстрелили ему в спину, закопали и на этом закончили.

Когда мы на Крым шли по Краснодарскому краю (Абинская, Крымская станица), а это была зима или весна, там такие места: то лес, то болота, глина. Там немецкие танки и автомашины не могли пройти, застревали. Они их поджигали и сами убегали. А наши лошадьми и подводами продвигались еле-еле по грязи и тоже застревали. Пехота наша помогала артиллеристам переносить снаряды. Были случаи, что освобождали селения, а в них - кубанцы, которые отступали и, проходя через своё село, оставались дома. Ещё молодёжь была, которую не брали сразу, когда война началась: 25-й, 26-й год. А теперь уже наши военкоматы мобилизовывали их и направляли на фронт, на передовую. А они необученные.

- Не обучали разве?

Да когда? Когда их обучать? Их даже не могли переодеть. А как же: надо нашей пехоте помогать освобождать сёла, чтоб немец не задерживался. Пехоту ж тоже не могут как следует обеспечить, они ж тоже теряли - бои же, многие погибали. А эти необученные. Тоже были случаи, что пойдёт в бой непереодетый. Это когда была возможность отправить в запчасть, если наши где-то двинули немца далеко и там держат оборону - он потерял много своих бойцов и не может поднять на бой, то в это время военкомат брал и несколько дней обучал. Ну и пополнение давали с госпиталей.

- "Товарищ Чуприна, находясь со своей зенитной установкой 27 апреля 1943 года при налёте авиации противника, в хуторе Майорский Краснодарского края и лично ведя огонь по вражеским самолётам из крупнокалиберного зенитного пулемёта, несколькими длинными очередями сбил в 17 часов 30 минут пикирующий бомбардировщик типа "Юнкерс - 87". Воспламенившийся самолёт упал в районе полевой стан 1,5 километра северо-восточнее хутора Мазепа.Товарищ Чуприна проявил себя смелым и хладнокровным командиром. Когда боевая обстановка бывает особенно напряжённой, он сам лично ведёт огонь по врагу, показывая пример личной отваги и мужества."

"... составили настоящий акт в том, что 27 апреля 1943 года, в 17 часов 30 минут при налёте авиации противника на Хутор Майоский Краснодарского края, командир зенитно-пулемётной установки Гвардии сержант Чуприна Алексей Гаврилович после длинной очереди сбил пикирующий бомбардировщик типа "Юнкерс - 87", который загорелся и упал в районе полевой стан квадрат 80 умноженное на 23 Крымского района Краснодарского края."

Расскажете подробнее?

Мы возле маленького селения выкопали окопчик, круглый обыкновенно. Нас отделение было, шесть человек. Ну в основном, значит, один стреляет, а остальные подготавливают: там же эти железные коробки, и набиты патроны в них. По 50 патронов, по-моему, в ленте. У нас машина была - ЗИЛ 530, трёхколёсная: там запасные ящики с патронами. Пулемёт ДШК устанавливается прямо на машине. Он на треножках, но закрепляется так, чтоб не качался. Причём самолёт же летит: ты должен определить расстояние, высоту полёта, будет ли он пикировать или лететь вверх, или куда-то в сторону. Навести его на упреждение, определить, какая скорость у него. Там есть такой кольцевой прицел: ты наводишь и должен вести. И когда уже навёл приблизительно - нажал, и он мгновенно стреляет с таким дрожанием. Когда мы только пошли на фронт, под Смоленск, так в нас на машинах был счетверённый "Максим": соединённые два и два пулемёта. Нажимаешь одним и другим пальцем, и все четыре стреляют. И причём стреляют так, что не пропустят нигде - один от другого очень близко. Ну а у ДШК один ствол. Ну и, значит, мы выкопали окоп на огороде, установили этот пулемёт и закрепили его. Пехота залегла отдельно - там лесок маленький был. А с левой стороны наши танки. А немцы разведку сделали - там два-три самолёта-разведчика налетели. И через каких-нибудь 30 минут летят 5,6,7 самолётов немецких. Начали бомбить танки. А я должен направить против того места, откуда они будут лететь, и их встречать пулемётом. Там надо выгадывать: если он чуть-чуть в сторону - ты тоже должен в сторону. И если я успел их сразу встретить огнём - хорошо, не успел - они могут свернуть. И там же не один самолёт летит. Значит я навожу на какой-то, какой мне более удобный: когда он на меня направился, я в это время ему в нос должен навести. А после этого, когда уже он перелетел, я должен стрелять вдогонку. Самое удобно, когда он на тебя летит, вот ты прямо в лоб ему и даёшь. И когда я вижу, что он на меня, - навёл и в это время дал огонь. А этот пулемёт если стреляет, так уже наверняка. Если попал - значит готовый он. Его зацепило. И когда я увидел, что он вспыхнул, дым пошёл - всё ясно. Он через лесок перелетел и впал. Ну, конечно, я уже износился - выстрелил, сколько мог патронов. Уже мне нечем стрелять. Командир мой с командного пункта видел. Видел огонь, видел самолёт, всё это. и мне рассказывает, что вот так и так. Кажу: "Да, вот это я стрелял". Со мной, правда, тоже ж были бойцы. У нас в окопе человека 3-4, а остальные могут в стороне где-нибудь. Пулемёт тяжёлый конечно. Но разбирается, и вдвоём можно нести: один за ствол, а другой за ручки. А лента отдельно. И командир после этого составляет рапортичку, что я, такой-то, вёл огонь и подбил самолёт. Ну и мне после этого дали "Красную звезду".

Ну, это по самолётам. А был случай, зимой, под Курском, мы по машинам стреляли. Там пехота на машинах, они куда-то двигались по шоссе. Три-четыре машины одна за другой, а мы в это время сидели замаскированные в лесу. У нас, по-моему, два пулемёта было крупнокалиберных. А они примерно метров 400 от нас. Мы направили, ну и обстреляли их. Машину, значит, подбили мы. Ну а раз подбили одну - пехота быстро разбежалась. А мы в это время по ним с пулемёта. Они скрылись в лесок. Ну, несколько может там ранили, но надо было уходить: у нас дисков было мало. А когда мы отошли, так они передали, видно, по радио и вызвали танки. И штук 30 танков по этой трассе прошли, но совсем в другом направлении. А мы ушли. Против танков этими пулемётами.. Это рееедко ты можешь попасть в окошко.

 

Бывало и по пехоте. В Кабардино-Балкарии: мы на горе, а село поднизом. Мы окоп выкопали и этот пулемёт поставили крупнокалиберный. И в это время заметили, что немцы, по-моему, с румынами начали наступать на село - это было днём. До них примерно метров четыреста. А этот пулемёт бьёт чуть не два километра. Обстреляли их, пехота сразу немецкая залегла. А раз залегла - и по ним чешешь. В это время миномётная рота подошла и по ним с миномётов. Сорокопятки подошли, и то же самое. Вот такой период боёв был.

Ещё мы охраняли штаб полка. Вот, допустим, командир полка где-то занял себе место для наблюдения, а мы в стороне должны охранять, чтоб часом самолёты не разбомбили этот наблюдательный пункт.

А бывало, что по 15 самолётов. А раз 15 самолётов, то там уже думаешь: или самому спасаться, или по самолётам. Приходилось прятаться в окоп: там же каждый примерно по 8-9 бомб бросит, а бомбы сыпал такие, контейнеры. Он когда бросает, они раскрываются и ракеты падают. Пистон вдарил и всё, поражает пехоту, осколки. Возле Крымской станицы, так он бросал по полтонны, по 200 кг бомбы. Ну были конечно случаи, когда бомбу бросил, а она и не взорвалась.

Чуприна Алексей Гаврилович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Со мною был один азербайджанец из тыловой части. Он был сапожник. Мы когда за Ростовом держали оборону, а немец начал наступать и обстреливать, а он же, ты ж понимаешь - это нестрелянный солдат. Я лежу и он рядом лежит. И он мне: "Слушай, сержант, я боюсь". Кажу: "Что ты боишься? Ты окопчик держишь, держись и всё". А он: "Я боюсь, я боюсь". И вплоть до того, что слезы текут. Ты понимаешь, такое положение, что нервы. А, причём ещё, видишь, что немцы наступают или стреляют - так это большая паника бывает. Если ты держишься в окопчике, то ещё сносно. А его танки нашу пехоту как мозолили. Наши сделали оборону, пехота выкопала окопы. А у них танки штук 10-15 двинули - мы под Таганрогом держали оборону, там песчаная местность. А что песок? Танк пошёл, да и завернул полностью. И всё. Бывало такое, что он мог где-нибудь вывернуться, а то и бывает.. Артиллерии не было. Кто имел, может быть, гранаты или бутылки с жидкостью.

Когда уже наступали, то в основном пехоту поддерживали. Пехота пошла - в это время идёт штаб за пехотой, автоматчики с командиром полка, ну и вся его свита: адъютант, охрана. Ну и мы, рота ПВО, тоже - машинами.

 

После демобилизации я приехал в Одессу, расписался с женой - она год за мной смотрела, когда я лежал в Киеве. Она 22-го года рождения. Когда в село приехал - там были некоторые мои товарищи, с которыми я учился в школе. Некоторые попали под Донецком в плен. И какими-то судьбами, уже когда освободили Одессу, они убежали от немцев домой. Один был ранен, а другой - Петя Загорняк - со мной учился в классе. Здоровый парень, старше меня примерно на два года.

- Как же вы в одном классе учились?

Потому что в селе у нас было такое, что по два года в одном классе были. Сначала была неукомплектованная школа. Был голод, были индивидуальные селения. Кто как мог выживал. Это ж тогда, после революции, после 21-го, 22-го года, тоже голод был. Когда полностью забрали землю у помещиков-капиталистов. Ну а когда уже был НЭП, и индустриализация была - каждый имел право иметь землю. Раздали землю крестьянам, в зависимости от количества человек в семье. Давали пол-гектАра, гектАр давали. Кто мог - имел лошадь, вола. И таким путём жили до колхозов.

- Хорошо при НЭПе жилось?

Ну, при НЭПе каждый имел хозяйство: вот у нас дома были лошади, корова была, овцы были, свиньи были. Отец, правда, был здоровый: он в Гражданскую воевал. А когда колхозы начались - всё сдали полностью. Вот такой период был..

- Про вас книгу можно писать.

Та я ж и говорю, если б мне возможно было какого-нибудь корреспондента.

- Ну так вот чем я вам не корреспондент? На диктофон всё записываю.

Так ты записываешь на диктофон, если б ты мог ещё взять и написать.

- Напишем обязательно: страна должна знать своих героев.

Интервью и лит.обработка:Д. Куринной

Наградные листы

Рекомендуем

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно - лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр...

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus
Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!