А. Б.: Дата и место Вашего рождения?
Родился 23 января в деревне Ларинцы Белохолуницкого района Кировской области.
А. Б.: Кем Вы были до войны?
До войны я закончил школу ФЗО, работал в Кирове электромонтером на ТЭЦ-1. Потом родители переехали в г. Выборг Карело-Финской ССР, там я работал в «Ленэнерго».
А. Б.: В каком возрасте Вы попали на войну?
В 18 лет.
А. Б.: Вас призвали?
Да, призвали!
А. Б.: Там в Выборге?
Нет, здесь в Кирове. Я уже эвакуировался из Выборга.
А. Б.: Как для Вас началась война 22 июня?
Для нас с первого дня. Прилетели самолеты, Выборг в 18 км. от границы. Началась паника. На второй день мобилизация уже проходила. После эвакуации я в Кирове работал электромонтером на комбинате «Искож».
А. Б.: Какие чувства вызвала у Вас начавшаяся война?
В воскресенье я был на танцах в 12 часов, где было много военных. Все они начали куда-то уходить, их вызывали. А потом услышал, что началась война, Германия напала.
А. Б.: Сколько времени Вы воевали и в каких войсках?
Вот у меня здесь есть военный билет … Призван в Львовское военно-пехотное училище. Училище мы не закончили, в мае 1942 г. нас отправили на фронт.
А. Б.: Когда Вы поступили в Училище?
В билете, наверное, есть.
А. Б.: В феврале 1942 г.
Да.
А. Б.: В мае 1942 Вас уже выпустили?
Нет, не выпустили, курсантами отправили на фронт.
А. Б.: По какой специальности Вы в училище обучались?
Это было пехотное училище.
А. Б.: Командир стрелкового взвода?
Да.
А. Б.: Расскажите, как проходило обучение?
Я не знаю, как было в других, но здесь проходили обычные занятия: тактические, стрелковые. Изучали виды оружия, винтовку, пулемет.
А. Б.: Какие винтовки изучали, СВТ, Мосина?
СВТ.
А. Б.: Что больше любили курсанты, мосинскую или СВТ?
Не знаю даже.
А. Б.: Как проходили занятия по тактической подготовке?
Тренировались а поле, ходили на стрельбище для стрелковых занятий.
А. Б.: Где было стрельбище?
В районе второго Кирова был кирпичный завод. За ним находилось стрельбище, там стреляли.
А. Б.: Какие упражнения выполняли по огневой подготовке?
Стрельба стоя, лежа.
А. Б.: Как Вы помните, курсанты из каких мест были, из области?
В основном, из области.
А. Б.: Преподавателей кого-нибудь помните?
Нет, не помню.
А. Б.: Кто у Вас был командиром взвода, роты?
Командир взвода, роты, начальник училища.
А. Б.: Кто был начальник училища?
Я не знаю, это был кировчанин. Он работал в комитете госбезопасности. Вскоре, из Львова приехали уже свои командиры. После войны, года 2 назад, в клубе ветеранов его видел, по фамилии Лацис.
А. Б.: Но говорят, что он уже умер?
Да, может быть.
А. Б.: В каком звании попали на фронт и когда?
Попал я стрелком.
А. Б.: В военном билете у Вас написано - 256 стрелковый полк. А какая дивизия?
Не помню уже дивизию, хотя служил на Брянском фронте. Под Сталинградом враг напирал, а на брянском фронте вели встречные бои. Там меня и ранили.
А. Б.: Вы помните свой первый бой?
Примерно помню. Наc утром рано подняли, начинало только светать. Разбили огневые, на переднем крае выкопали окопы. Собрали всех повзводно и политрук провел беседу: «Как только откроет огонь первая катюша, сразу идти в атаку». Я был пулеметчиком.
А. Б.: Каким номером, первым или вторым?
Первым. Тем утром мы прошли 12 км. вперед, к вечеру заняли оборону. Тут пошли немецкие танки, а за ними пехота. Мне дали приказ открыть огонь. Рядом был подбитый танк. Я до него с пулеметом добежал, но не успел еще ленту заложить, как вдруг сзади снаряд разорвался. Меня ранило в подколенную чашечку, но недалеко окоп был, и в него пополз. Потом кричу, что ранило меня. Крови натекло пол сапога, мне кричат возвращаться. И все таки я приполз обратно, перевязку сделали:
- Куда сейчас?
- Пойду обратно, санинструктора искать.
Спустился в ложбину и там смотрю, он идет с помкомроты. Они направили меня в палатку к санинструктору, сказали, что приедут ночью ездовые.
А. Б.: Кто такие ездовые?
Это люди, которые подбирают раненых.
А. Б.: Быстро ли Вас в медсанбат доставили?
Да, быстро. Ночью забрали и увезли. Находился я все время на улице, потому что тепло было, август месяц. Лежал на раскладушке, утром подошли машины и увезли.
А. Б.: Куда попали, в медсанбат или госпиталь?
В медсанбат, это был скотный колхозный двор. Сначала тут меня разместили, находился двое суток и увезли в Тулу. Из Тулы в г. Вязники Ивановской области. Там эвакогоспиталь, с августа по ноябрь там лежал.
А. Б.: Что можете сказать про госпиталь?
Это обычная школа, оборудована была хуже чем больница. Делали только перевязки, питание хорошее. В школе был спортзал, так вот в нем около 100 человек находилось.
А. Б.: Приходил ли кто к вам из гражданских?
Приходили, девчонки-студентки мыли нас в ванне, а мы перевязаны были.
А. Б.: Что можете сказать о врачах, лечении?
Отношение врачей было очень хорошее.
А. Б.: После госпиталя Вас на комиссию отправили?
Да, после нее нас повезли в Москву. Там на формировке попал в гвардейскую минометную часть.
А. Б.: То есть большу чась войны Вы воевали на «катюшах»?
Да, на них шофером.
А. Б.: На каких установках Вы служили?
Сама установка М-31 на «студебеккере» размещалась.
А. Б.: Какая это часть была?
Сначала был отдельный дивизион, потом уже сформировали 12 гвардейскую бригаду.
А. Б.: Как обучали?
Стояли в Марьиной роще на обучении. Занятия проходили на улице, только в машинах. Огневики изучали свою материальную часть, а мы, шофера, свою.
А. Б.: Почему Вас в шоферы взяли, а не обратно стрелком отправили?
Не знаю, но у меня были водительские права, поэтому наверное. Не было бы водительских прав, попал бы в пехоту.
А. Б.: Куда Вы попали на фронт?
В ноябре 1942 года попал под Великие Луки, Калининский фронт.
А. Б.: Какое полное название вашей бригады?
12 гвардейская минометная бригада.
А. Б.: Были ли почетные наименвания у бригады?
Нет, не было.
А. Б.: Когда бригада стала гвардейской?
Бригада уже формировалась как гвардейская.
А. Б.: Как Вас встретили в бригаде?
Нормально встретили.
А. Б.: Ваш дивизион расформировали или он также целиком воевал?
Не, его не расформировывали, он так целиком и воевал. Когда Великие Луки взяли, нас перебросили на прорыв блокады Ленинграда.
А. Б.: Это был Ленинградский фронт?
Нет, это Волховский фронт. Мы по одну сторону Невы, а Ленинградский фронт на другой стороне Невы.
А. Б.: Различались у «катюш» исходная и огневая позиция?
Бывает, что и различаются. Когда дают залп, то не отдельной машиной, а всем дивизионом. Перед этим командиры выезжают на трассировку, указывают, где машины установить. И в это место я машины устанавливал. Это просто, достаточно машину поддомкратить, подкрутить. Наводчики потом все проверят по буссоли.
А. Б.: Где Вы находились во время стрельб?
В кабине. Весь расчет в укрытии, а шофер с командиром в кабине.
А. Б.: Сколько человек было в расчете?
Семь.
А. Б.: Кроме вождения грузовика у Вас какие-либо обязанности еще были?
Я только водил автомобиль, а также его обслуживал. Даже в наряды нас не посылали.
А. Б.: Как часто минометчики подвергались налетам авиации противника?
А. Б.: Была ли у Вас в экипаже взаимозаменяемость?
Нет.
А. Б.: Какие были потери в дивизионе?
У нас их не было, а вот в соседнем 61-м дивизионе были. Разорвалась мина при снаряжении по неосторожности. Там погибло много, среди них командир дивизиона. Печальный случай.
А. Б.: Какое расстояние было между огневыми позициями и исходными?
Около 20 - 30 км. Когда на огневую выезжали, то и по суткам стояли прямо на огневых.
А. Б.: Как далеко находились огневые позиции от переднего края?
У нас мина летит на 2 километра 600 метров.
А. Б.: Какая во время марша была маскировка?
Фронтовые машины идут, нельзя скапливаться только; кроме сеток ничего особенного не было. На машины камуфляж не наносили, так как они затянуты брезентом.
А. Б.: Есть ли у Вас какие-то награды?
Два ордена Отечественной войны и медаль «За Отвагу».
А. Б.: Какая была первая награда и за что получена?
Медаль «За Отвагу» за Великие Луки.
А. Б.: Какая вторая награда?
Одним меня наградили в конце войны. Командир говорил, что представил меня к ордену Красного Знамени, а получил орден Отечественной войны в 1983 году. Второй я получил в 1985; это оба ордена первой степени.
А. Б.: За что командир представил Вас к награде?
За прорыв блокады Ленинграда, а я сказал: «Спасибо»!
А. Б.: С какими чувствами Вы воевали?
Это была для нас, молодежи, просто работа. Мы не чувствовали, что воюем.
А. Б.: Была ли вера в свою победу?
Да, была!
А. Б.: Какое отношение у Вас было к войне в годы поражений летом и осенью 1942?
Когда отступали, мы не представляли, что такое война, думали, что мы сильнее противника. Оказалось, что у него техника - танков до лешего, авиация, - тут мы чувствовали слабость. А потом перелом-то был! Наши «Лавочкины» не уступали «Мессершмитам». Нам в основном сильно мешала авиация, так как такому оружию стрелковое не страшно.
А. Б.: Какие чувства Вы испытывали в бою? Страх? Возбуждение?
Нет, страха не было, потому что ты идешь не один, с тобой друзья рядом.
А. Б.: И никакой разницы не было: до атаки и во время нее?
Мы молодыми были и для нас не было никакой разницы.
А. Б.: Помните своего первого убитого немца?
Помню, это было на Брянском фронте. Мы вдвоем шли в землянку ночью, хотели переночевать, а там немец убитый лежит, прикрыт шинелью. Никаких особых чувств при этом не испытывали - просто переночевали, а его там и оставили.
А. Б.: Когда Вы увидели первого пленного и какое отношение к ним было?
Много раз видел при поездках на огневые, как разведчики ведут поенных. А что? Мы их не трогали, так как если над ними устроишь самосуд, то тебя тоже расстреляют быстрее.
А. Б.: Какое событие, день на войне были для Вас самыми трудными?
Не знаю.
А. Б.: Что запомнилось больше всего?
Что? На огневые приедешь, ничего особенного. Это была такая же работа, как и всякая другая. Мы молодые, нам не о чем беспокоиться. Труднее приходилось пожилым, ведь они семьи оставили.
А. Б.: Что Вы думаете о наших, попавших в плен?
Несчастье, потому что любой из нас может попасть. Когдамыстояли в Латвии, увели из нашего расположения ординарца помпотеха. Он гулял с собакой ночью и потерялся.
А. Б.: Кого-то наказали за это?
Да никого не наказали; потерялся, война все спишет.
А. Б.: Были у Вас женщины в части?
Конечно, были, санинструктор.
А. Б.: Какое к ним было отношение?
Нормально относиились. Они нас лечили, палец перевяжет. Санинструкторы, они как фельдшеры.
А. Б.: Как относились к командному составу?
Тоже нормальное, как к командирам, куда денешься. Нам ведь водки давали, выпьем, так и пляшем.
А. Б.: Как относились к местным жителям?
Мало мы с местными общались, потому что не заезжали в населенные пункты, все по дорогам лесным.
А. Б.: Какое у Вас мнение о немцах как о противнике?
В те времена они - враги, а сейчас нормальные люди.
А. Б.: Была ли к ним ненависть?
Была.
А. Б.: А почему?
Потому что они залезли на нашу территорию.
А. Б.: Как относились к коммунистам?
Нормально, тогда нормальное отношение, это сейчас ненормальное.
А. Б.: Что значит быть коммунистом на войне?
На войне всех агитировали вступить в партию.
А. Б.: Чем отличался партийный военный от других?
Ничем, может быть, это на командиров влияет. Почти все, с кем я служил, были членами партии. Человек 15 в дивизионе.
А. Б.: Техника у нас и у немцев позволяла воевать на равных возможностях?
Когда я стал шофером, примерно на равных. Мы служили на американских машинах, наши родные были слабыми. «Студебеккеры» крепче, устроены лучше, у него проходимость. Были у нас ЗИСы трехосные и двуосные, они были сделаны обляписто.
А. Б.: Какое время года было самое трудное на войне?
Тяжело приходилось осенью и зимой. Дороги заметает. Мы в основном ездили на колесах, и осеннее и зимнее бездорожье нам очень мешало.
А. Б.: Случались между солдатами неуставные отношения?
Нет, что нам делить, когда из одного котелка ели. Сейчас дедовщину выдумали. Тогда товарищу, если он застрял, даже незнакомому человеку старались помогать. Если я еду, а бензина не хватит, то попроси встречного, он всегда поделится, если есть у кого. А нет, так он сам не доедет. Помогали даже запчастями, так как конденсаторы часто выходили из строя.
А. Б.: Получали ли Вы на руки деньги на войне?
Нет, мы отдавали все на военные нужды, сдавали на вооружение. Агитировали нас по этому поводу, и деньги эти просто негде было потратить. Всем обеспечивали, хорошо кормили, ну а если когда двое суток без питания, то привезут позже.
А. Б.: Как с питанием было у Вас в части?
Хлеба мало было, вместо него сухари. Хватало. Не всю войну так, хлеб видели когда были в населенных пунктах.
А. Б.: Существовали какие-то поощрения за пораженную цель?
Нет, не было. Мы коллективно стреляем.
А. Б.: Приходилось ли Вам воевать против власовцев?
После войны их много было. Мы их принимали военнопленными в Курляндии. Часть разбежалась, они вроде партизан, вылавливали их в лесах.
А. Б.: Какое к ним было отношение?
Самое плохое, так как они являлись изменщиками.
А. Б.: Как Вы понимаете, что они из себя представляли?
Это обыкновенные солдаты. Они в Мясном Бору на нашей территории на Волховском фронте, там Власова армию сдал.
А. Б.: Вы с ними лично встречались?
Нет, я их не встречал.
А. Б.: Вы слышали, их наши вообще в плен брали?
Конечно брали, они вместе с немцами сдавались в плен.
А. Б.: Выделяли Вы национальности среди врагов: финны, немцы, литовцы?
В основном я встречал финнов и немцев, разницы между ними я не делал.
А. Б.: Что помогало выжить на фронте: приемы, уловки, хитрости?
Не знаю ничего. Какие хитрости у солдат?
А. Б.: Встречались Вы с заградотрядами?
Нет.
А. Б.: Как Вы можете описать быт, трудности на войне?
Что трудности? Надоели землянки, а летом легче. Зимой-то холодно.
А. Б.: Вши были?
Были, в баню-то не ходили по году. До тепла, летом-то выкупаться можно. А зимой где? Приезжают [банно-прачечные отряды - А. Б.:] не на передовую, в тыл немножко надо. Натопить, палатки настелят, воду накачать, нагреть - большое дело.
А. Б.: Были ли Вы суеверны?
Нет.
А. Б.: К религии какое отношение было?
Я коммунист. Я не верю.
А. Б.: Почему мы победили в той войне?
Потому что мы должны были победить. Мы не завоеватели, а немцы, мало того, что они залезли на нашу землю, начали грабить. Нас-то снабжали продуктами, а они свинью, корову, весь скот резали, все против населения.
А. Б.: Когда Вы вступили в партию?
Уже я на «Катюшах» был. Я комсомолец был, а тут пригласили, говорят: «Рекомендуем тебя». Ну я вступил, ускоренно приняли: сначала кандидатом, потом в партию.
А. Б.: какие письма Вы писали домой?
Жив, здоров. Отца взяли в армию тоже, а мать погибла в блокаде Ленинграда. Так что у меня были брат с сестрой. Сестра в 4 классе училась, они жили у маминой сестры, тетки. Редко писали, и я нечасто писал.
А. Б.: Какие чувства испытывали после возвращения с войны?
Радость оттого, что остался жив.
А. Б.: Какое отношение к фронтовикам было тогда?
Мне кажется нормальное, хорошее. На работе отмечали, поздравляли с Днями Победы, с октябрьскими праздниками.
А. Б.: Какое отношение к ветеранам сейчас по сравнению с прежним?
Почти такое же.
А. Б.: Знакомо ли чувство ностальгии по тем временам? Сны военные мучают?
Нет.
А. Б.: Как Вы относитесь к войне спустя 60 лет?
Чтобы ее не было. Что нам делить, живут все в своих государствах. Живите у себя.
А. Б.: Какое отношение к власти, пославшей Вас на войну?
Тогда мы были защитниками Родины, раз подошел срок службы. И теперь такое же отношение к власти.
А. Б.: Какие впечатления остались от заграницы, Восточной Пруссии?
Если разобраться, то ничего особенного нет. У немцев техники побольше. Дома всякие и у них были. Дороги у них получше наших. С немцами, которые там остались складывались нормальные отношения, не обижали их. У нас на счет грабежа, изнасилований было строго в части. Попробуй, чего утащи!
А. Б.: Какое отношение у Вас было к особистам?
Ничего страшного. Я сам работал после войны в Комитете Госбезопасности после войны 3 года опреуполномоченным, а потом меня в МТС на партийную работу послали.
А. Б.: Сами что-то хотели бы рассказать?
Все уже журналисту Горячих рассказал.
| Интервью и лит.обработка | А. Бровцин |
