Молоканов Георгий Федосеевич

Родился в Ашхабаде 21 января 1921 года. Это как раз три года до смерти Ленина. Я хорошо помню, как гудели паровозные гудки. Отец приходит с работы, мать его спрашивает, что это гудки гудят? Ленин скончался. Это мое самое первое из сохранившихся в памяти впечатлений. В 1938 году окончил 10 классов в Ашхабаде. И добровольно ушел в армию, поступив в Краснодарское авиационное училище штурманов. Его я окончил летом 1940 года. Выпускал меня из училища Степан Акимович Красовский, тогда генерал-майор авиации. И я получил назначение в Воронеж. Там получил должность штурмана звена ….в первой… авиационной бригаде, которой тогда командовал полковник Попивин. В этой бригаде было два полка: 164-й, им командовал майор Царев. Зам. комэска был Василий Васильевич Решетников. А я был в 169-м полку, которым командовал Александров. Прослужив в армии четыре года, когда вышел приказ Наркома обороны Тимошенко, кто не отслужил этого срок в казармы. Нас под Новой 1941 год повели в парикмахерскую, остричь на голо, лейтенантов. И переселили в казармы. Хотя мы и тогда квартир или комнат получить не успели. Там в Воронеже меня и застала Великая Отечественная война. Хорошо помню, как нас выстроил командир эскадрильи майор Кузнецов. Кстати он и его зам, Златковский, отсидевшие и выпущенные по реабилитации. Волнение, тревога, стоим на аэродроме в строю. Как сложиться судьба? Как повернуться события? Слишком все не определенно, не ясно, туманно, волнующе. 3 июля нас собрали около Дома офицеров, и мы по радио слушали выступление Сталина. Это было первое его выступление. Бригада Попилина была вооружена самолетами ДБ-3А, ДБ-3Ф, который потом стал называться Ил-4. Эта резервная бригада занималась тем, что выпускников штурмановских училищ, а там собралось около 200 человек, переучивали на эту материальную часть, и оттуда направляли уже по частям. Я окончил училище с хорошим разрядом, поэтому мы оставили в 169-м полку штурманом звена самолета ДБ-3А. Началась летная работа. Немного послужить и дождались войны. Нам было приказано, все самолеты передать в 164-й полк, он улетел с аэродрома в Воронеж в Левую Россаш. А наш полк перевели на самолеты-штурмовики Ил-2, тогда еще одноместные. Весь шутрмановский состав этого полка оказался вне штата, поскольку Ил-2 тогда был еще одноместный. Двухместный Златковский с моим приятелем Костей пригнал из Ленинграда, чтобы переучиваться на этом. Я вывозить стали на УТ-2. Ушли на полевой аэродром за штатом, штурманом делать нечего. 18-й завод…начал выпускать штурмовики. Летчики переучивались и на фронт. В Академии, которая была эвакуирована в город Чкалов (ныне Оренбург) недобор. Приехал представитель Академии, тогда военный инженер Третьего ранга Николай Васильевич Крылов. И стал набирать из внештатников в Академию. Так я попал в Академию и уехал в Чкаловск. Будучи в Воронеже встречался с лейтенантом Скоробогатовым, который летал в экипаже Гостелло стрелком и погиб. О нем почему-то мало говорят, почти не вспоминают.

Убыл в Воронеж. Академия перешла на годичный срок ускоренного обучения. Но в марте 1942 года пришла директива, перейти на полный курс обучения с выдачей диплома по ее окончанию. Прозанимавшись с октября по март, мы стали сдавать вступительные экзамены в Академию. Учеба была тяжелая. Голодно, холодно, в аудитории сидели в шинелях. Рабочий день был десятичасовой. Было такое задание – постирать комплект солдатского белья. Мы, холостяки, отдавали свои хлебные карточки женатым и отдавали им белье, чтобы постирали. И таким образом выходили из этого положения. Учеба напряженная. Факультет штурманский.

В 1943 году поехали на стажировку в действующую армию. В районе Тулы стояла 113-я дивизия Мичугина. Она была вооружена самолета Ил-4. Обычно на этих самолетах летала дальняя авиация. Она предназначалась для нанесения мощных ударов по опорным пунктам переднего края обороны противника при хорошем сопровождении истребителей. На самолете десять соток …В дивизии три или четыре полка. Наш стоял в самой Туле. А жили мы на окраине Тулы в поселке Мясново на реке Упа. Другие вокруг Тулы. Нас как сдерживали, как называли, академиком. Дело в том, что 6 августа во время боевого вылета, не долетев до линии фронта, дивизия встретилась со ложной погодой, экипажи вошли в облачность и некоторые вывались оттуда, потеряв пространственное положение. Так погиб командир второго отделения старший лейтенант Ворочков, 6 августа разбился вместе с экипажем. Картамышев, лейтенант, капитан сборной команды Академии по футболу, в экипаже. Летали ночью, начал барахлить двигатель, он сбросил бомбы, но по ошибке не взрыв, а на взрыв. И экипаж подорвался, погиб второй слушатель Академии. Нас все время придерживали, хотя мы по молодости все время рвались в бой.

3 августа 1943 года у меня состоялся первый боевой вылет. 8 девяток под хорошим прикрытием истребителей отбомбились по переднему краю. Били по опорным пунктам деревни Улеп, где-то в районе Брянска. Прилетели без потерь. Бомбили по ведущему. Получили фронтовые 100 грамм во время ужина. Вечером готовимся на завтра к очередному вылету. У меня приятель Коля Сименцов, сибиряк с 1918 года, чуть постарше меня. Слушай, ты сегодня слетал, дай я слетаю.

- Уже отдан приказ, обозначены боевые экипажи в приказе командира полка. А командир полка Шаторин…он пошел к командиру полка, и тот меня вычеркнул, а его вписал. Кстати потом историки установили, что 23 августа последний день Курской битвы. 24 августа опять девять или восемь девяток пошли бить в том же районе. При подготовке вылета нам говорили, что в районе Брянска немцы сосредоточили истребительную группировку новых Фоки-Вульф-190. Истребители не прикрыли. По какой причине, сказать не могу. Но с нашего полка не вернулась девятка. В том числе и Коля Сименцов, который высадил меня из экипажа, с которым я слетал накануне. Со 2-го полка из двух девяток вернулся один. Андрей Савичев слушатель нашего приема. Из другого полка тоже девятка не вернулась. То есть дивизия была разгромлена в пух и прах. Это было 24 августа 1943 года. Командира дивизии сняли. Дивизия прекратила боевые вылеты. Ее принял генерал Щербаков, и она убыла на ленинградский фронт. Острое ощущение, что ты мог тогда погибнуть.

- Но никаких предчувствий?

- Никаких предчувствий не было. А ощущения, когда это уже стряслось. Я ждал до вечера на аэродроме в Туле возвращения второй девятки, но увы. На этом наши боевые вылеты были закончены. С нами был герой Советского Союза Поздняков Алексей Петрович. Ему вообще не давали летать, берегли его. А он получил героя буквально в первые месяцы войны, сбил два самолета. Его сын и дочь, двойняшки живут в Москве, часто нас навещают. Мы убыли на учебу. Вернулись в Чкалов. В апреле Академия вернулась в Монино. И в Монино я сдавал государственные экзамены. И летом окончилась учеба. Меня почти оставили в адъюнктуре, с большим трудом мне удалось добиться отправки на фронт. Тогда ожидалось широкое внедрение радиосвязи на самолеты, РПК-10, РПК-2, радиокомпасы. И ввели должность помощником главных штурманов корпусов и армий по радионавигации. И я убыл в 8-ю воздушную армию, помощником главного штурмана по радионавигации. Это было лето 1944 года. …Мы были в составе 4-го Украинского фронта, штаб под Львовом. Там я встретился с главным штурманом ВВС Лас…Виктором Михайловичем. Он воевал в Испании, Финляндии и ныне здравствует, с 14 ноября 1914 года. Ему было 95 лет. Еще работает в Комитете ветеранов войны. А штурманом был Герой Советского Союза в Китае, где наши добровольцы принимали участие с 1938 по 1941 года Иван Павлович Селиванов. Когда я начал рваться, чтобы принимать участие в боевых вылетах. Мне Иван Павлович говорит:

- Ты закончил Академию, тебя учили радионавигации, мне нужно, чтобы армия овладела радионавигацией. А твои боевые вылеты – не главная задача. Я все-таки хочу, чтобы ты к родителям вернулся живым. И вот будучи помощником главного штурмана 8-й воздушной армии, я сделал второй вылет. То есть у меня за всю войну всего два вылета, так сложилась жизнь. В составе 8-й воздушной армии работал до конца войны. В 1945 году в ночь под 9 мая, это было в Чехословакии, на улице Старой Бельской, в семье чехов. Стрельба, пальба чех Ирка Ирачек, почти мой ровесник, говорит, пан капитан… и помощник по бомбометанию был белорус майор Браевич…Не знаем. И вдруг прибегает дежурный по штабу говорит, братцы, война закончилась! Те мурашки по спине, когда произношу эти слова, бегают до сих пор у меня. Такая нервная встряска. Закончилась война. Наш штаб, оставалась оперативная группа, чтобы обеспечить перелет самолетов на родину. Мы стояли в Чехословакии в Маравской….Выпущена директива ЦК КПСС, народ разбалованный, были и грабежи и убийства. Надо было по просьбе чешских коммунистов убрать наши войска с территории Чехословакии, тем более армию кормила местная власть на территории, которой мы находились. Мы переехали на юг Польши. В Генденберг, шахтерский район. Когда уезжали, отношения с чехами были исключительно теплые. Ирка Ирачек даже расплакался, когда мы уезжали. А когда мы должны были только войти, он свою мать и сестричку увез в глубинку, потому что были всякого рода разговоры…приедут варвары и так далее. Забегая вперед скажу. Когда сюда вернулся, Володя Ремек, чешский космонавт, моя супруга преподавала математику в Академии, хотя она из Украина была угнана в Германию, сидела в гестапо, когда праздновали победу под Сталинградом, перенесла жесточайшие американские бомбардировки. И потом вернулась сюда, после проверки соответствующими органами, прошла тщательную чистку. Потом чешский космонавт заканчивал штурманский профиль в Академии, я был начальником кафедры 20 лет, а  потом начальником штурманского факультета. В 1983 году был в командировке в Чехословакии. Володя Ремек известный чешский космонавт, нашел Ирку Ирачека, у которого мы были, когда закончилась война. Мы встретились. Мать была член компартии Чехословакии, отец заместителем председателя думы, за антифашисткую подпольную деятельность 17 июня 1941 был арестован и погиб в концлагере в Австрии. Мне показывали письма. Спустя 38 лет встретились исключительно тепло. А когда в 1984 году с супругой в Карловых Варах, ездили навещать его семью.

Закончилась война. Штаб 8-й воздушной армии был перебазирован в Винницу и передан в систему дальней авиации, стал штабом 2-й  воздушной армии дальней авиации, которая базировалась в Виннице. Она только разворачивалась и создавались новые штабы. Тогда вообще не было 2-й воздушной армии, она только формировалась. И вот штабом 2-й воздушной армии стал наш фронтовой штаб 8-й воздушной армии 4-го Украинского фронта. Меня утвердили заместителем главного штурмана по радионавигации. Селиванов убыл. Ларский убыл еще раньше в Академию генерального штаба. Селиванов стал главным штурманом истребительной авиации ПВО страны. А я из штаба воздушной армии, когда были в Черновицах, заходит кадровик и из академии пришел запрос, чтобы меня в адъюнктуру. В 1946 году по ходатайству маршала Фалалеева был откомандирован в Академию в адъюнктуру.

Живя в коммунальной квартире на три семьи, узнал, что некоторые наши слушатели попали в плен. Маслеников, Володя Сидоров, родов из Егорьевска, Пашка Троицкий, который по характеристике Володи Сидорова показал себя не лучшим образом. Их кормили бурдой, а он ел мясные котлеты и ходил в обнимку с провокатором, который называл себя – другом русского народа. Потом Пашку Троицкого отправили на заготовки. А Володя Сидоров рассказывал, приехал в Монино из Егорьевска, определить свою судьбу. В армии его не восстановили, в партии не восстановили. Он рассказал, когда начали атаковать мессера, он был ранен, выпрыгнул с парашютом, оказался на территории, занятой немцами, попал в плен и лечился в смоленском авиационном госпитале. Его на допрос вызвал немец, блестяще говорящий по-русски.

- Мы знаем, что здесь стажировались академики. Вы один из них. Про академию можете не рассказывать, я о ней все знаю.

Его преподавательница немецкого языка Шклярова была немецкой шпионкой.

- У вас работала наша сотрудница Шклярова.

Он об этом узнает, будучи в плену в авиационном госпитале под Смоленском.

А она, кстати, когда мы еще были под Оренбургом, куда-то исчезла.

Его супруга дождалась. И он работал начальником ОТК егорьевской обувной фабрики. Постарше меня на пару лет.

Масленников пытался убежать из плена. Убит при попытке к бегству. Паников, заместитель начальника курса, погиб. С нашего приема попали в плен и погибли человек 8 или 10. Это был четвертый прием штурманского факультета, и мы заканчивали всего 22 человека.

Из Винницы, там мы познакомились с супругой, убыл в адъюнктуру. С учебой все шло нормально. Окончил адъюнктуру в 1949 году защитой кандидатской диссертации. Сначала был старшим преподавателем. А в 1954 году в июле, начальник кафедры был Полек Владимир Юрьевич, мой научный руководитель, еврей, исключительной души человек. Он настоял и меня в 1954 году спустя всего 5 лет после окончания адъюнктуру назначали начальником кафедры самолетовождения штурманской службы. На этой должности проработал 20 лет до 1974 года. В 1961 году защитил докторскую диссертацию. Оказалось, что в стране нет ни одного докторского совета, который принимал бы диссертации по штурманским вопросам. Начальником факультета был Александр Васильевич Беляков. С ним дружил Иван Семенович Козловский. С ним я тоже неоднократно встречался….пили украинскую самогоночку, которую привозила сестра.

Потом Красовский очень сожалел, встретил меня, он мой выпускник. Кстати в своей книге «Жизнь в авиации» пишет про меня странички полторы.

По совету Белякову было написано письмо в высшую авиационную комиссию, Волков был ученый секретарь, и в Академии Можайского дали право на разовый прием докторской диссертации…успешно защитил докторскую. Это был декабрь 1963 года. И потом активно трудился. Поскольку во время войны мне не довелось принимать участие, Коля Зименков, который высадил меня из самолета, считал своим долгом вкалывать и за себя и за того парня, поэтому сил отдавал много.

С 1954 года по 1974 год был начальником кафедры.

В 1974 году меня назначили начальником штурманского факультета.

Когда я защитил кандидатскую в декабре 1949 года майором. Меня вызывают к начальнику академии Федору Яковлевичу Фалалееву, исключительной души человек. Четыре раза перенес инфаркт. Цвет лица у него нездоровый, землистый.

- Не мог вчера присутствовать на совете, но поздравляю с успешной защитой. А теперь надо отдохнуть. Куда хотите поехать с женой отдыхать.

- К любому вопросу был готов, но на этот ответить не могу.

- Куда попросишь путевку, туда тебе и дадут.

Его сменил Пестов. При котором я был секретарем ученого совета. Пестова сменил Степан Акимович Красовский. Потом маршал Руденко. Потом Скоморохов, дважды Герой Советского Союза, погибшей у нашей южной проходной. Я даже не знал, что он водит автомашину. Хотя у меня были дружественные отношения. Он видел людей насквозь. И тут вдруг он своего зятя высадил, сам сел за руль, при въезде в южную проходную сделал левый поворот, его стукнула встречная машина. Это просто нелепый случай. Ночь еще был жив. С ним разговаривал хирург Мирабишвили…с которым я потом разговаривал, и который меня дважды оперировал.

Скоморохов говорит, генерал-майору полагается до 55 лет, а мне уже 67 лет. Причем 29 парадов отшлепал на Красной площади. Парад победителей, где я веду батальон. А Скоморохов несет Знамя Победы.

50 календарных лет с 1938 по 1988 года у меня за плечами. Вот так моя служба в армии закончилась. В 1948 году будучи адъюнктом я проходил стажировки на Чкаловской в ГКА ВВС, а Стерлингов был снят с должности главного штурмана. Кстати его книга не попадалась? Его сын издал тиражом всего 200 экземпляров. Был назначен председателем государственной комиссии по испытанию системы РЫМ, дальномерная радиотехническая система, аналог американской ШАРАН. По две радиостанции на земле, точно известны геодезические координаты цели и выполнялось бомбометание. Я с согласия Стерлингова был допущен как штурман-испытатель. Летали на самолетах ТУ-2 в Краснодаре на Андреевском полигоне, где я оканчивал училище в 1940 году. Тогда я впервые встретился с высоко точной навигацией. Место самолета определялось с точностью 15, 20 метров, выполняли бомбометание, в том числе по невидимой цели, не выходя из круга, радиусом 50 метров. Как это так? Облаками закрыта цель, а бомбы падают в круг?! Под большим секретом…Стерлингов говорит, тут же бомбят академики, что же вы хотите?!

Этот экспериментальный материал послужил мне основанием для защиты кандидатской диссертации. Я тогда налетал часов 120. Кстати, летчиком был – летчик-испытатель Горбачев, потом он был комендантом ледового аэродрома. В «Правде» читал статью, корреспондент в Арктике встретился с командиром ледового аэродрома наглаженным Александром Горбачевым. МЫ потом с ним встретились. Он приезжал на блестящем ЗИМе. У него была жена, жена погибшего Дважды Героя Советского Союза Сафонова.

В 1988 году я был уволен. Причем никуда не определялся. Меня пригласили работать в 30-й институт, где с 1 сентября 1988 по декабрь 2006 года – 18 лет работал старшим, ведущим научным сотрудником. А потом начались реорганизации предложили меньшую должность.

Махнин, генерал-лейтенант, ученик моей супруги, перетащил меня сюда. Работаю здесь, был на полставке профессора, сейчас на ставке научного сотрудника. Мне поставлена задача, описать, как зарождалась авиационная военная наука в стенах Академии Жуковского, потом нашей Академии, оперативно-тактического характера. …

Герой социалистического труда Красовского…хотели похитить Золотую звезду, закрыли его в ванной, он стал оттуда выбираться, ударился головой и погиб.

В Санкт-Петербурге была организована Академия навигации и управления движения, надо было собрать подписи 10 докторов, чтобы создать такую. Мы с Красовским часто туда ездили. Раз его напоили, и он оказался в лесу в трусах, академик Академии наук СССР. Вот такие эпизоды с ним бывали. А потом трагически погиб.

- Ашхабад 1930-х годов: как шла жизнь? Как были обеспечены продуктами?

- Голодовка 1930-х мне хорошо известна. Помидоры, дыня… Мои родители сдали обручальные кольца, принесли в наволочке муки. Тогда были турсины, торговля с иностранцами за золото. Картошки там нет. Речки нет. Мать из поселка Гер… на границе с Ираном почти. Вот там есть туркменская речка. Там рыбешки ловили. А в Ашхабаде было непросто с питанием. Хотя отец был прикреплен инженерных работников на железной дороге. Я ходил в какой-то магазин повышенной выдачи продуктов, там был очень хороший хлеб. Это начало 1930-х годов. А в 1938 году уехал в училище. Они перенесли сильнейшее землетрясение октября 1938 года. Там погиб семья моего двоюродного брата. По одним оценкам 80 тысяч, по другим 120 тысяч. Но город развалился. Я летал туда с супругой в 1962 году и видел все эти развалины. Отец работал в управлении железной дороги, а мать была дома. Было прохладно. Они делали ремонт. То спали во дворе, а тут она легла в комнате на массивный дубовый стол. Как только затрясло, она успела юркнуть под стол. У него подломились две ножки, до утра сидела под столом. Я отец дежурил в управлении железной дороги, как только затрясло, надо спрятаться в дверной проем, он таким образом уцелел. Родственников у меня там много погибло. Из тюрьмы разбежались. Там был сын генерала армии Петрова убит милиционером, в районе ювелирного магазина сын, капитан. Об этом вспоминает полководец Карпов. В своей книге он этот случай описывает.

- Репрессии 1937 года коснулись?

- Да. В классе Ковалев, у моего приятеля Б… арестовали, у моего одноклассника арестовали отца…Мать работала машинисткой в Верховном суде Туркменской ССР. Она печатала протоколы, потрясающие душу, они часто допоздна перешептывались, обменивались мнениями, но никто не погиб из наших близких родственников не погиб.

- Почему именно штурманское училище?

- Я увлекся авиацией давно. Муж двоюродной сестры был на границе с Ираном начальником заставы. Но потом, пытаясь выбраться из погранвойск, поступил в Оренбургское училище и стал летчиком наблюдателем. Летал на Р-5. Это тогда назывался МЕРФ. Там стояла эскадрилья на этих пограничных самолетах. Я у него нашел книжку про описание самолета Р-5. Обучаясь в школе одну треть натуральной величины мы сделали Р-5 на уроках труда. И на первомайской демонстрации в Ашхабаде, я сидел в кабине, причем, я был руководителем этого кружка, крутил винт, когда проезжали мимо правительственной трибуны. Авиация это мое давнишнее увлечение. Хотел пойти в Ейскую школу морских летчиков, была красивая военная форма. А в 1938 году подал заявление в Академию Жуковского. А до этого можно было еще не имея аттестата зрелости по четвертным оценкам подавать в военное училище. Я подал в Краснодарское военное училище. Утром уехал в Краснодар, а в обед приходит вызов из Академии Жуковского. Туда определился летом 1938 года.

- У всех была мечта быть летчиком?

- Родственник летчик-наблюдатель. Все это как-то…они прилетали в Ашхабад я видел самолет. Он привез какую-то посылку, я завидовал этой посылке, вот она на самолете прилетела, а я ни разу не летал, еще мальчишеское, 17 лет.

- Действительно военная форма отличалась от обычной одежды в лучшую сторону?

- Темно-синий френч с портупеей, петлички обшитые золотыми голубями. Вот тут курица. Отличникам учебы, когда учились в училище, отличникам разрешалось иметь эту нашивку на рукаве. Идешь, локти вперед. Темно-синие пилотки. У курсантов были великолепные шерстяная гимнастерка, темно-синие бриджи с голубым кантиком, хромовые сапожки, пилотки. Это было лучшим, чем средняя одежда на гражданке. Поэтому это толе прельщало молодых людей.

- Три вещи тогда считались предметами роскоши: часы, велосипед, радиоприемник. Что у вас было из этого?

- Радио не было. Перед моим отъездом появилась черная тарелка. Электричества не было. Семилинейная керосиновая лампа. Батареи у нас не было. Печь отапливалась углем. И кирпичная плита в первой комнате. Трехкомнатная квартира была. Я, сестра на два года старше и отец с матерью. Детекторный радиоприемник был у сестры моего отца. Вот такая катушка и антенна, наушники, еле слышно. Правда, электричество провели перед моим отъездом. Это была прямо потрясающая революция. Ходили с отцам по комнатам, кругом свет… Во время землетрясения 1938 и во время войны, тут картошкой пытались поддержать, а там отец выкорчевал все деревья, каракач, черное дерево, и 120 кустов виноградника рассадил. Был мастером делать домашнее вино. Во время землетрясения он шутил, у меня случилось два несчастья, разбило 100-литровую бутыль вина и жена осталась жива. А я в 1940 году после училища приезжал в Ашхабад, он встречал великолепным вином из винограда. Нас с сестренкой заставляли после мытья ног мять этот виноград в корыте, потом он сливал в бочонки. Главное определить момент, когда он не прокиснет, потом фильтровали.

Мой старший брат двоюродный брат Милонов, в 1929 году поступил в ленинградское училище летчиков. Там была теоретическая подготовка, а в Егорьевске практическая подготовка. Я помню его групповой снимок, где он летном шлеме. Не знаю по какой причине, он не закончил это училище, выбыл, но привез английский велосипед марки ДСА. Сначала катался под рамой на этом велосипеде. Помню, по ашхабадской жаре с 9.00 до 12.00, а потом с 15.00 до 18.00 гонял. Так что велосипед я освоил. А младший двоюродный брат неплохо ездил на велосипед и в Ашхабаде на 100 километровой гонке приходил первым. Туда до Ферюзы, там был санаторий Министерства обороны.

- Чему учили в училище?

- В училище в Краснодаре учил английский язык, а в школе немецкий язык учил. Общественно-политические, военные дисциплины. Тактика, топография. Когда сдавали на ГТО, там снега нет, так же как и в Ашхабаде, заменяли 30 километровым походом с винтовкой с каткой шинели. Воздушная стрельба, бомбометание, р-навигация, авиасвязь. Потом еще …помхем, когда на земле выкладывают полотнище, с открывающимися клапанами, и меня конфигурацию этого изображения, разведчик читал это донесение и передавал соседнему командному пункту. Воздушная стрельба по конусу, по земле, бомбометание. В училище первый полет в 1939 году на У-2, потом П-2 стал называться. Потом на Р-5, РЗет, ТБ-1, ТБ-3. Практика была очень слабая. Ну что нас 20 человек посадят в ТБ-1 или ТБ-3, он куда-то летит, а мы должны ориентироваться.

- Как полет на ТБ-3?

- Из ТБ-3 мы прыгали с парашютом, по одному прыжку тогда надо было сделать обязательно. Он хорошо летал.

- Говорят - летали с ведром, всех тошнило.

- Это летчиков-истребителей, когда их провозили, иногда тошнило. Были такие периоды, что мутило, но все это в пределах нормы. Налет небольшой, около 100 часов не больше. Потом он не качественный…бомбометание, когда ходили на Андреевском полигоне, бомба Ц-7, цементная семи килограммовая. Замков не хватало. На все летную группу этих бомб не подвесишь. Последние сбрасывали так, техник становился перед открытым люком, держал бомбу П-7, за ногу привязана веревка и в мосельпроме в первой кабине курсант тянется за прицел….сбрасывает, дергал веревку и этот сбрасывал бомбу. Бомбометаний было много. Были и полеты по маршруту. Первый маршрут вокруг Краснодара, там так называемое Калининское общество, сады были. И первая станица строго на север Новочетаровская….на запад хутор Капанской. Так Новочетаровская – хутор Капанской – аэродром. Вот это самый первый полет. Маршрутные полеты не оставили ни следа ни уверенности, что ты можешь действительно пролететь. Все-таки и спешка была и сроки сокращали подготовки. Осенью 1938 года начали, а летом 1940 года нас уже выпустили. Причем я оказался в числе последнего выпуска, которые получили звание лейтенанта. А в декабре – младший лейтенант, а потом уже сержанты. Почему стали выпускать сержантов? В конце Финской войны командующий Шмушкевич написал доклад, я его в книге цитирую комитету народных комиссаров о состоянии авиации. И он говорит, в зарубежной авиации приходится 7 рядовых на одного офицера. А у нас 1,5 офицера на 1 рядового. Значит, количество офицеров надо было резко рубануть. Вот и начали выпускать с сержантскими званиями.

- Было ощущение, что надвигается война?

- Ощущения не было, но были вот такие события. В начале июня 1941 года нам говорят зарядить пулеметы боевыми патронами, бомб не подвешивать. Будет крупное учение, которое начнется с 10 июня в Воронеже в 169-м полку. Подходят 10 июня говорят, пулеметы не разряжать, бомбы не подвешивать, учение переносится на 18 июня. Подходит 18 июня, очередной перенос на 26 июня, а 22 июня началась война. Мы верили, что действительно учения. Хотя говорили, что германия, империалистическая Япония… но не воспринималось это, что будет настоящая война.

А в конце 40-х начале 41-го ничего такого не предвещало. Тогда авиация показала себя плохо в Финскую войну. До нас все эти вещи не очень доходили. Я еще был курсантом, в марте… Когда немцы начали во Франции, нас срочно начали обучать бомбометанию с пикирования, чего в обычном курсе бомбометания не было. Давали теорию. Поскольку немцы это широко использовали при бомбометании во Франции.

- Давали постельные принадлежности при выпуске?

- Нет, не давали. Я будучи курсантом стал кандидатом партии, до этого еще в школе был комсомольцем. Учился я неплохо, сделать депутатом Краснодарского края, но мне тогда не исполнилось 18 лет. Поэтому стал доверенным лицом. Страшно стеснялся публично выступать. Надо было агитировать в казармах, а там около 200 коек курсантов. Погас свет, и я там что-то промямлил. И в школе не мог выступать, и в училище не научился. Потом уже после длинного педагогического опыта, эта робость пропала.

- Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года оставило след?

- Не помню.

- Какие шли разговоры в начале войны?

- У меня не отложилось в памяти, что мы моментально их забросаем. Было ощущение, что началось что-то непонятное, трагичное, и как все развернется, совершенно не известно. Когда стояли в строю на аэродроме в Воронеже. Там было два аэродрома. Аэродром А на севере около 18-го завода и аэродром Б немножко южнее. Надвинулось что-то страшное, непонятное, неизвестно, как пойдет ход событий. Это было общим ощущением. Трудно было себе представить, как пойдет дальше…

- Как воспринималось отступление 1941 года?

- Настроение было мрачным, как же, в конце концов, это закончится. Отмечали флажками будучи в Оренбурге. В чем дело?! Трудно было себе представить, что именно так будут развиваться события, поэтому волнений было много. Подписывались на заем. Патриотические чувства были высокими. Выступления, семинары.

- Нормальная жизнь была? Кино, танцы?

- Да. В Чкалове после кинокартин были ночные танцы. Молодежь туда ходила, хоть и голодные. Но молодость есть молодость. Помню, фильм «Два бойца». Смотрели по два сеанса подряд.

Жили мы в казармах. В Доме офицеров г. Чкалова был поэт Фатьянов. Хорошо его помню в красноармейской форме высокого роста, такой румяный. Часто выступал, декламировал свои стихи. Композитор Дзержинский. Культурная жизнь была. Ленинградский театр оперы и балета там был. Помню Гефт, Лелиева, ведущая певица.

Черный рынок был. Курсант Захаров где-то приобрел машину пчелки. А преподаватели ездили на железнодорожную станцию Казахстан, продавали свое обмундирование, чтобы как-то жить. Мне там не приходилось бывать.

Кормежка какая…мне повезло, тогда вышел приказ о четырехлетней службе, но с летного пайка перевели на курсантский. В летном пайке было два раза масло, в обед и ужин. А в курсантском пайке один раз. Трудности с питанием ощущались семейными, которые раньше были на летном пайке, а здесь им ничего не давали. А нам курсантам давали масло, мы оказались в выигрыше. Хлеб, норму ужина, мы брали в завтрак. Чтобы его съесть и на занятиях хоть более-менее. Пшенная каша до сих пор вспоминаю с неприязнью с хлопковым маслом. На ужин оставался практически только чай. Иногда удавалось купить на рынке масло, помню, 1200 рублей за килограмм. Бросишь кусочек масла и как-то… основная еда приходилась на завтрак.

- Какое было финансовое содержание?

- Какое-то денежное содержание было, потому что раза два покупал сливочное масло на рынке. До декабря 1941 года в Оренбург еще не дошли многие трудности. Помню, приходили в столовую, и там стояли графины пива. Можно было взять. Когда семинары, то послеобеденные семинары проходили особенно оживленно. Но почему-то руки опухали то ли от холода, то ли от голода. Занимались в шинелях.

- К концу 1942 года было полегче?

- Не помню, чтобы было полегче.

- Стажировка на фронте?

- Там летные. Сказать, что кормежка от пуза не могу. Но все-таки не сравнить с курсантскими.