Родился 20 июня 1925 года в селе Давыдовка Максимовского сельсовета Карловского района Полтавской области. До войны окончил 5 классов (после войны, в 1956 году, окончил школу рабочей молодежи в городе Кохтла-Ярве в 1965 году). До войны был выслан в Онежский район Архангельской области. После смерти родителей воспитывался в детдоме. 2 января 1943 года был призван в ряды Красной Армии. Служил в составе запасного стрелкового полка в городе Муроме. Затем продолжил службу в 618-м армейском минометному полку Резерва Главного Командования наводчиком миномета (5-я батарея, 2-й дивизион). В его составе принимал участие с 15 сентября 1943 года в боевых действиях на Прибалтийском фронте. В феврале 1945 года переведен старшим телефонистом в 1945-й гаубичный артиллерийский полк Резерва Главного Командования, в составе которого участвовал в боях на Прибалтийском фронте до апреля 1945 года. Затем служил автоматчиком в составе 7-го гвардейского стрелкового корпуса (апрель 1946 — апрель 1947), в войсковой части 5/952 (апрель 1947 — март 1950 г.) Военную присягу принял 18 марта 1943 года при 618-м армейском минометном полку. 17 марта 1950 года постановлением Совета Министров СССР от 28 января 1950 года был демобилизован из рядов Вооруженных Сил СССР. Был награжден медалями «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» После войны переехал жить в город Кохтла-Ярве Эстонской ССР, работал на шахтах: на Кява, на шахте № 6 и на шахте «Эстония». В Кохтла-Ярве в настоящее время и проживает.
- Для начала, Иван Михайлович, расскажите о вашей предвоенной жизни.
- Я родился на Украине. Ну и крестился там. А воевать пришлось, в общем, за того парня в 1943 году.
- Помните украинский голод? У вас он был?
- Нет. Нас, как говорится, во время голода выселили в Архангельскую область, и там, значит, и умер отец, и умерла мать, и нас, значит, забрали в детский дом, и я воспитывался в детском доме. И в армию меня уже в 1943 году взяли..
- Войну вообще ждали?
- Да ну! Нет, не ждали. Как и кто ее там ждал? Кто ждал? Не ждали.
- Вы сказали, что воевать пришлось вам за того парня. У вас с этим связана была история какая-то?
- Конечно! Я, как бы вам это сказать, на войну попал в 1943 году. Не 1-го января, а 2-го. Так что воевал, почему я сказал, за того парня? Потому что я работал на Кировской железной дороге, или как она там называется, и работал, кстати, на складе топлива. И нас, кто там работал, по приказу Сталину не должны были в это время брать в армию. А меня все равно как бы взяли.
- Направили вас куда?
- Ну когда я попал в запасной полк, в город Муром, который на реке Оке расположен, значит, проходил ну как бы курс молодого бойца. Ну и после этого на фронт попал...
- Вас много гоняли там вообще?
- Да как бы сказать: гоняли...? День и ночь нас гоняли. Вот такие были дела. Потом, после этого Мурома, когда мы в Муроме-то курс молодого бойца прошли, отправили на фронт. Тогда на фронт, знаете, брали так. Если большой ты по росту — значит, в пулеметчики тебя записывали, а если ты маленький, как я был — в минометчики. Помню, взяли меня в армию. , Так вот, когда мы на комиссии были, тот человек, который мерил меня по росту, бывает, посмотрит и говорит: «Ой нет! Ты ростом - метр 49.» Потом с другой стороны посмотрит и скажет: «Нет, метр 50.» А тех, у которых был рост метр 49, в армию не брали, а с ростом в метр 50 уже брали. Ну и меня там в Муроме зачислили в минометчики: минометная была рота такая. И вот с этими минометчиками я носил 50-миллиметровый миномет, потом — 82-миллиметровый миномет. И попал на фронт я под Великие Луки. Там эти Великие Луки были в таком положении, что их вообще как бы не было. Один только вокзал был, который остался. Остального ничего не было.
- То есть там разрушения сильные были?
- Да вот от этого города там, знаете, ничего и не осталось. Он девять, если не десять раз переходил из рук в руки. И вот там, видите ли, от этих Великих Лук уже не оставалось ничего. Потом из под Великих Лук я попал в Невель, - там, значит, город такой есть, который так называется. И вот этот Невель тоже там переходил из рук в руки. Невель-2, - так называлась там грузовая станция, которая там и была. Мы там, значит, стояли. И потом, уже после этого, попал я под Пушгоры. И вот в этих Пушгорах мы, значит, пошли в наступление и освобождали этот город Остров. И этот Остров когда освободили, то тогда взяли после этого как бы на Ригу направление. Ну там меня после этого, как Остров взяли, направили в гороховецкие лагеря. В этих гороховецких лагерях мы получили эти машины-полуторки. А с этой полуторки вся деревянная была кабина. Все это было брезентовое. И тогда же меня и ранило.
- А как и куда вас ранило?
- А меня в бедро ранило. Так там меня ранили, знаете, в общем, так. Мы стреляли. И вот заряжающий нас обоих ранил. И тогда я попал в лечебный госпиталь легко раненых. С этого госпиталя меня направили в госпиталь в Ригу, я там какое-то время лежал, а потом 2-го февраля меня выписали. И снова попал я на фронт, но уже в связисты. И вот в связистах я уже кончал войну. Потом хотели нас отправить в Японию. С Японией тогда, значит, война началась. Но потом передумали и нас в Прибалтику сюда направили. И тут в Прибалтике я отслужил до демобилизации.
- Где самые тяжелые бои были у вас?
- Ну как про это сказать? Самые тяжелые бои — это бои и под Невелем, и в Великих Луках, и под Ржевом. От Ржева, кстати, там осталось, можно сказать, только одни ворота на кладбище. И всё.
- Какими были потери у вас во время войны?
- Да кто там их, эти потери, считал? Потери как у всех были. Так что не знаю про это ничего.
- Но у минометчиков все-таки меньше были потери, чем в пехоте?
- Ну это-то кто нам говорил? В общем, все думали на фронте, как бы выжить, а кто выжил - тот и выжил.
- Как убитых хоронили?
- Ну как? Хоронили убитых так, что, как говорится, кого как похоронят. Тут, помню, при батарее у нас были татары. Интересно, как у них, у этих татар, значит, погибших хоронили. Значит, они копали могилу сначала прямо, а потом - в бок. Ну и там вместе с убитым его пожитки клали. А потом все заплетали и только тогда всё засыпали этой землей. Вот такие дела. Так и копали: сначала прямо, а потом в бок. И клали его, этого погибшего, там. Ну это когда время было для этого, только тогда так и хоронили. А так - в этой общей могиле хоронили... Немцы в другой раз, особенно — летом, тоже хоронили своих погибших. Так, помню, бывало такое, что договариваются немцы с русскими о том, что, мол, уже дышать нечем, такой смрад. Тогда этих с нейтралки людей собирали, немцы - своих, русские - своих, и закапывали в братские могилы. Там уже это похоронное бюро шинеля снимало, все это, значит, везли куда-то там. И немцы тоже так же делали. После этого воздух немножко почище становился: хоть дышать было чем. А так...
- Как называлась ваша часть, в составе которой вы воевали?
- А я воинской части не знаю. 51932 — это воинская часть наша была, откуда я демобилизовался. А так у нас был 618-й армейский минометный полк Резерва Главного Командования.
- Вас награждали на фронте?
- У меня есть медаль «За отвагу». Потом я отдал ее своим ребятишкам. А потом, после войны, наградили меня еще орденом Отечественной войны 1-й степени.
- А медаль «За отвагу» за что вам дали?
- А там медаль как и за что давали? Мы освобождали этих военнопленных как бы. Вот за это медаль дали мне. А потом Отечественную войну 1-й степени дали. Ну а так-то вообще медалей-то много у меня.
- Под бомбежки, обстрелы как часто попадали на фронте?
- Да это было, как говорится, каждый день. Особенно когда ночью, так сильно бомбили. А еще они тогда фонари такие бросали. Из-за них видно было как, можно сказать, днем. Вот такие дела!
- Потери в основном из-за этого несли, из-за бомбежек и обстрелов?
- Да все там вместе было. А снайперы тоже действовали — этого особенно много было, когда связистом я был. Вот бывало так, что у связистов где-нибудь перебьет кабель, а там - связка кабелей вот таких-то больших. Или - где-нибудь в лощине, значит, перебьет. Связисты идут эту связь налаживать, а он, снайпер этот, по нашим бьет. А все равно шли...
- Вшивость была на фронте?
- Все там было.
- Какие были минометы у вас на фронте? 82-миллиметровые?
- Нет. Были у нас в основном 120-ти. И было сколько-то этих 240-миллиметровых. Те 240-миллиметровые — так они так себе были. А этот-то, значит, работал так, что в него не со ствола мину заряжали, а с казенника. И очень много с ними надо было возиться, с этими 240-миллиметровыми. А этот-то 120 был в большинстве: он, как говорят, самый ходовой был. И он 120-ти миллиметровый был. А стодвадцатка работала эта так: если осечка получалась, то надо было через казенник вытаскивать мины. Вот такие дела.
- Стреляли по каким целям?
- Ну командир батареи стрелял у нас по немецким целям. Они стреляют по нам, а мы по ним, вот такие дела. Кто кого берет.
- Часто перемещались?
- Ну дак как придется.
- Маскировали минометы?
- Да конечно, маскировали. Да это что за маскировка была? Все равно было так, что они по нам стреляют, мы — по ним. Взаимно связано было все.
- Кормили вас как на фронте?
- А кормили как придется. Значит, старшина приносит на батарею этот хлеб. Он там по 800 граммов был. И всегда этой палочкой вдобавок припекал, значит, он хлеб.
- А 100 грамм выдавалось вам перед боем?
- Какие там 100 грамм были? Там 100 грамм было воды, и то, как говорится, только чтоб пахли. Вот такие 100 грамм, как говорится, были. А никаких там 100 грамм нам не давали.
- Это обычно перед наступлением давали?
- Да это было во время, как говорится, когда морозы такие стояли крепкие. Дак в это, значит, время нам их должны были давать.
- Нацмены воевали с вами?
- Конечно, там все были у нас. И латыши, и литовцы, эти латышские, литовские корпуса особенно воевали. Особенно там они были. И никаких там не было случаев, чтобы были конфликты. Один другого уважали.
- Боеприпасов всегда хватало? Или было, что не хватало?
- А мы за боеприпасами, как говорится, сами ездили. На батарею, когда минометчиком был, то, значит, ездили. Помню, с батареи одна машина едет и там снаряды везет. Вот такими путями мы и выживали на фронте...
- О политработниках что можете сказать?
- Ну комиссары в каждом полку были. Например, наш был 618-й армейский минометный полк. Конечно, там был политрук и, и командир полка.
- Как относились вообще к политрукам?
- Конечно, нас, солдат, не спрашивали. Мы выполняли свою обязанность. Я был наводчиком, первым номером, ну и там делал вот что: хорошо стрелял, вот этим и жили все мы.
- В Прибалтике вы местное население встречали?
- Да там они, как бы сказать, уходили в леса, это местное население. А так, чтобы они встречались, никто этого не позволял, чтобы они там болтались.
- Говорят: тут, в Прибалтике, немцы сильно сопротивлялись.
- Да никто тут не сопротивлялся особенно.
- С пленными имели дела?
- А нет, мне с пленными — нет, не приходилось дело иметь. Когда я воевал, там уже не то что раньше было. Это когда их брали в плен. А уже в 1943-м году тут некогда было возиться с ними, с этими пленными.
- Расскажите о том, как сложилась ваша жизнь после войны?
- Да после войны я служил тут в Прибалтике: в Валга сначала, а потом с Валги нас перебросили или перевели в Клоога. А с Клоога, значит, я уже демобилизовался. В общем, я отслужил в армии 7 лет, 2 месяца и 18 дней.
- После армии сразу и остались в Эстонии?
- Да, тут так и остался. Вот, значит, здесь, в Кохтла-Ярве появился. На шахте Кява работал, потом — на 6-й шахте. Но в основном,конечно, работал на шахте «Эстония». Вот вся моя жизнь так прошла...
- Спасибо, Иван Михайлович, что согласились побеседовать.
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
