Пехотинцы

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты...

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

После всех этих зверств люди поняли, что немцы не успокоятся, пока всех  постепенно не перебьют. Появилось подполье. В школе я дружил с двумя  ребятами, Сеней Кусакиным и Нечипаевым, и как-то при встрече на улице  последний весьма резко отозвался о немцах. Он до войны перешел из нашей  хулиганистой школы в другую, где, как считалось, ученикам давали более  качественное образование. Дело в том, что его отец был интеллигентом, он  в советское время даже носил при себе маленький пистолетик, и  воспитывал сына грамотным человеком. Потом еще несколько раз  встречались, он осторожно рассказывал мне новости с фронта, и я стал  понимать, что Нечипаев каким-то образом связан с подпольем. Вскоре  узнал, что у него стоял в подвале радиоприемник, по которому он слушал  сообщения Совинформбюро. Он работал от электрического аккумулятора, и  Нгечипаев как-то встретил меня на улице, и сообщил о том, что питание  практически на исходе, и он не знает, что делать. Тогда я предложил  передать ему свой аккумулятор, который мы использовали в подвале для  лампочки. Зачем он мне, если нужно для дела. Так что как-то у нас  сложилось, что мы друг друга стали доверять, и он начал передавать через  меня различные сведения людям, жившим на окраине города.

Нам на следующий день разведка сообщила, что мы 29 или 30 повозок и  человек 150 уничтожили. Потом мы взяли немца, он что перед тем, как мы  открыли огонь, командир дивизии на машине легковой проскочил. Не успели  мы его прихватить. Но это позже, а пока мой взвод на поляне лежит, а  батальон вперед пошел, я на прикрытие остался. Лежал-лежал, сколько  можно лежать? Батальон ушел. А у меня ни карты ничего нет. Куда идти?  Вижу в поле кто-то пошел. Я поднялся. Мне солдаты говорят: «Там  по-русски говорят». Я кричу: «Русские есть?» «Есть». «Власовцы?» «Да».  «Бросайте оружие, переходите». «Мы боимся, нас расстреляют. «Если руки в  крови, то могут, да». Мы сидим в кювете, с одной стороны дороги, а они с  другой стороны в кювете сидят. Я думаю, надо уходить, а не то крышка  будет. Потихонечку даю команду солдатам, чтобы отойти и уйти в том  направлении, куда пошел батальон.