23371
Пулеметчики

Дайнеко Григорий Дмитриевич

- Григорий Дмитриевич, где вы родились?

Здесь, в с. Большие Щербиничи Орловской области. До войны окончил пять классов. А потом пришли немцы. Освободили нас 17 сентября 1943г.

- Вас призвали, в армию?

Меня не призывали. Я добровольцем пошел. Пошел с друзьями в Злынковский военкомат, вчетвером. Трое не вернулись (сдерживает слезы). Нам было по 17 лет. У нас и повестки не было, мы пришли, упросили, вот так.

- Куда вы попали, в учебный полк?

Когда забрали нас, 30 декабря, повестки дал нам в военкомате полковник, попали в Брянск. Потом, попали в небольшой городок под Тулой, г. Белов (Белово?). Боеприпасы две недели разгружали, в леску был склад, на вагоны грузили. Питания никакого не было. Ходили на станцию в Белов, на станцию, капусту воровали и ели. Оттуда в Брянск приехали, из Брянск в Мелекес, Ульяновская область. Там, нас тренировали, винтовку изучали да и все.

- А пулемет изучали?

А я, пулеметчик и есть. Пулемет - "Максим". Я был в пулеметной роте. В апреле месяце 1944 г. под Ржев. (В данном месте М.С. не сдержал слез). Нас везли на Южный фронт, из Тамбова повернули на Москву и сюда, под Ржев. Разгрузились в Ржеве. Он три раза из рук в руки переходил. Груды камня лежали, трубы печной нигде не было. Там нас покормили и пошли мы пешком, километров 20 отошли. Не доведя километров 6 до фронта, нас остановили, дали сухой паек. 1,2 кг хлеба, "поправляли" нас (смеется), вот. Побыли неделю, а потом по подразделениям. Сначала попал в роту стрелковую. Взял меня командир взвода посыльным.

- Не помните фамилию, взводного?

Вот, забыл, не буду обманывать.

- Часто они менялись?

Так он со мной шел (смеется). Слушай дальше, не торопись. Три дня побыли в траншеях, и нашу пускают роту в разведку боем. Представляешь что это такое, а (вытирает слезы)? На верную смерть, не верную смерть! Потому, что нужно было узнать огневые точки противника.

- Вы ночью пошли или днем?

Да, днем. Наши сделали артналет и мы пошли. Командир взвода потерял ракетницу, а нужно дать красную ракету, чтобы перенесли огонь на вторую траншею. А мы подошли метров 50, к немецкой траншее и снаряды наши рвутся. Командир взвода посылает меня на исходный рубеж к командиру роты. Я прибежал и сказал. Командир роты взял бы, да и выстрелил, и все в порядке.

А он мне вручил (ракетницу), я вернулся, смотрю, снаряды рвутся около наших людей и я ракету сам. И сразу огонь перенесли, мгновенно. Пока я добежал до траншеи, хлопцы уже очистили траншею, прорвали. Я уже не попал к своему взводу, и какой-то другой младший лейтенант. С ним шесть человек рядовых, правда, с ним пулемет ручной Дегтярева. И пошли мы с ним, а как оказались мы в тылу у немцев я не знаю, не скажу. Идем, по лесу через делянку, на встречу три офицера с овчаркой. Они овчару на нас послали, мы ее сняли из автомата. Они по ходу сообщения в блиндаж и в тыл побежали, в лес. Мы выскочили, на лужок, по ним ударили. Да куда, там: по ходу сообщения мелькнет голова да и все. Пошли мы дальше в лес. Офицер увидел пучок проводов связи, и послал меня за саперной лопаткой, чтобы перерубить связь. Я пошел, а по мне выстрелили. Я вернулся и доложил, так и так. Пошли все вместе, пришли к линии связи, а там двуколка и два связиста сматывают провод. Одного мы убили и коня убили, а другой убежал в лес. Стали возвращаться, и столкнулись с группой немцев, человек двадцать, а мы вшестером. Они руки подняли, сдались. Одного направили, он повел их в тыл. "Катюша" заиграла на нашей стороне, клубы пыли поднялись, мы обрадовались. А на этой сопке, где мы ходили, это же тыл, и "катюша" по нам ударила, остался один офицер да я. А тех хлопцев, кого убило, кого ранило. Он мне: "Ну, пойдем дальше". Немцы палатки побросали и все в них, а мы идем. Спустились вниз, ручеек бежит, такой как наша Птунка (название ручья в местности проживания Дайнеко Г.Д. - метра 2-3 шириной), и машина легковая горит ихняя. Стали на бугор подниматься, по нам из пулемета. А валуны были такие, по столу и больше, мы за валуны в кювет. По нам перестали стрелять, немец сматывает удочки, это заслон-отряд был, и ушли они. Мы пошли дальше, и подошли к озеру, небольшому, с обрывистыми берегами. Они там выкопали, укрытия для коней, замаскировали все.

Пулеметчик Дайнеко Григорий Дмитриевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Дайнеко Г. Д. (слева) после ранения в госпитале

- Вот, мы и дошли, семь километров, - сказал офицер, - чтобы нам их артиллерию сорвать, нам надо пройти семь километров, давай теперь будем ждать своих. Откуда мы пришли, стрельба слышна. Потом в колонну и вперед, мы во втором эшелоне шли, вперед других пустили. Шли суток трое, остановили нас, возле немецкой траншеи. Там место песчаное и они траншею укрепили жердочками, заранее сделано. Мы здесь сосредоточились и отсюда должны были пойти на рубеж в наступление. Мы пошли утром, да нет, где утром, вечером пошли, к дзоту расположенному на сопке возле железной дороги. Перешли железную дорогу и пулемет по нам. Но сопка крутая и он нас не задевал, пули выше шли. Я днем разглядел, можно было гранату кинуть и все, а мы отступили за насыпь железной дороги, за будкой обходчика оказался командир взвода. А от меня справа, метров 15 озеро, большое, более километра, дома видны с железными крышами. Командир взвода часов в 12 приказал мне: -Дайнеко, продай воды. А что мне такого, я поднялся и пошел, шагов пять сделал из-за будки и меня в ногу ранило. Он порвал на мне рубашку, перевязал и говорит: - Знаешь, что, вылезай отсюда. Я говорю: - Еще воевать пойду, он говорит: - Это тебя первый раз ранило?, я говорю - да. Он засмеялся. А спать умираю, хочу, трое суток, шли не давали немцам остановиться. Когда не даешь остановиться, меньше потерь. Я в кювет, переспал часа два и меня будят. Ногу мою раздуло уже.

- Ну, так Дайнеко, хочешь у немца, оставайся, нет, выходи отсюда. А это 16 июня. Я за сарай вылез, кто тебе в немцах останется? Там 4 бойца. Раньше "чистые пары" были под рожь, перед посевом вспашут, а до пахоты ходит скот. А потом вторично перепахивают и сеют рожь, того, что удобрений не было, вот так. "Толока" называли это место. Один полез, другой - ранен и назад, ну метров 20 до ржи, уже выколосившаяся рожь. Моя очередь. Я больную ногу на здоровую и по пластунски пополз. На середину выполз, около головы разрывной пулей, у меня и шрам вот тут есть (показывает с левой стороны), царапнуло. Я руки раскинул как убитый, полежал, не стреляют по мне. Зубы стиснул и кинулся в рожь. Дошел изо ржи на исходный рубеж, палку выломал, там ров был и один орешник. Дошел до командира роты, и говорю, что дальше идти не могу. Подъехал санбатальон и повезли меня.

- Вы выходили с оружием?

А, указ - не бросать! Я командиру роты отдал, оно мне не надо уже было.

- Помните, что было у вас из обмундирования и экипировки?

Лопатка была, каска была, но я ее не носил никогда. Только пройду и выбрасывал ее в кювет. А, станковый пулемет как ты будешь тягать? Он 64 килограмма весит. Законно около "станкача" должно быть семь человек, как около пушки. Того, что 64 без воды весит "станкач" и 3 литра воды заливаешь. Тело 24 килограмма несет наводчик, первый номер, станок 32 килограмма надо два человека, и свое личное оружие надо нести. Щит - 8 килограмм, добавляй еще коробку 250 патронов -10кг, одна лента.

Пулеметчик Дайнеко Григорий Дмитриевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Дайнеко Г. Д. (сверху) указывает

сектор обстрела

- Часто были задержки при стрельбе?

Нет, у меня был исправный все время. Ни разу не подвел. И на зенитную установку ставил, так положено 4,5 кг натягивать пружину, а у меня было 3,5 и на зенитной работал. Ленты сами набивали, она парусиновая (брезентовая) была. Это сейчас металлические пошли, у немца тоже были металлические.

- Трофейным оружием пользовались?

Нет, мне не приходилось. Трофейным оружием я только коз стрелял уже после войны, там в Германии. Хватало у нас всего.

- Куда после ранения попали?

Сперва в медсанбате обработали, потом в полевом госпитале неделю или полторы полежал, американские палатки как бараки, двустенные. Потом в санпоезд и в Великие Луки меня, там лежал.

- Как лечили вас?

Перевязки делали, уколы не делали, зеленкой обрабатывали. Потом меня в выздоравливающую команду выписали, в 18 километрах от Великих Лук - деревня Денисовка. Норма на троих - три кубометра дров заготовить для госпиталя. Потом послали меня с медсестрой в Латвию, в Мадонн. Там мы место подобрали, в госпиталь обратно приехали и меня на фронт, обратно.

- В какую часть вы вернулись?

171 дивизия, отвоевал в ней всю войну. Считали дезертиром, меня, из военкомата домой приезжали. Мы попали после госпиталя в запасной полк, да не в свою дивизию, даже не в 3-ю Ударную Армию. Мы с одним офицером, взяли и убежали. Он знал, где стоит наш запасной полк.

Оттуда, меня командир полка взял посыльным. Вечером пришел, на довольствие меня не поставили, а утром в наступление пошли. Кормежки у меня нет, так я с разведчиками давай ходить. Два раза сходил, он взял меня выгнал от себя. Просился к разведчикам, да не пустил. Через две недели встречает на марше, а у меня уже звание младшего сержанта. Спрашивает: - Дайнеко, чего ты не хотел у меня служить?. А я уже в пулеметную роту попал и все время уже с пулеметом "Максим". Было время, что и был командиром взвода пулеметного. По Латвии воевали мы, болота там - Господи Мой! Пошли в наступление на поселок, два дома, там "Столыпинские хутора". Захватили, он в контратаку, наша стрелковая рота, куда я придан был, влево отошли. Я контратаку отбил, ночь просидел. Утром в кустах встретил начальника штаба Шаталина, нашего полка 380. Я ему доложил. Он мне указал, где моя рота, на сопке, и говорит: - Из кустов не вылезайте, кустами идите! Идем, а там выкопана канава для осушки полей, и видим, писарь наш лежит, на мину наступил. Он нас предупредил, мы стали приглядываться и прошли, не взорвались. Вот так два раза по минному полю приходилось ходить. Пришли на сопку и залегли. Другое подразделение начало по полю наступать, а мы на сопке лежим. Ниже нас, за ровиком пулемет немецкий заработал и положил нашу пехоту. А мне отсюда хорошо стрелять. И я его заглушил, этот пулемет, ранил пулеметчика. Те хлопцы поднялись что наступали, и взяли трех офицеров и пулеметчика. Мне приходилось не раз давить пулеметы, я за щитом, а они без щита на двух ножках, как наш Дегтярев.

Вышли мы на берег Балтийского моря. Вклинились на 120километров, а шириной 30 километров. Но поезд наш заходил сюда и боеприпасы привозил. Мы западней Риги вышли к городку на букву "Д", забыл.

Наша дивизия была прорывная, сибирская. Оттуда нас снимают и под Варшаву. Тут пополнение получили мы - молдаван, и пошли в наступление. Нашу дивизию пускают отрезать Померанскую группировку. Это самая большая группировка в Отечественной Войне, вот. Обратно вышли на берег Балтийского моря на Приморскую косу, раньше Курской (?) называлась. 90 километров выходит в море. Она небольшая, шириной метров 800- 1 км. На этой косе город-порт Пилау. Пошли в наступление, а лесной бой ведется на близком расстоянии. Немцы выстроили укрепления: противотанковый ров, проволочные заграждения, завалы, траншея и за траншеей еще много ячеек позади траншеи. Я уже был там командиром взвода, у меня было три "станкача", а в роте 12 "станкачей" - 4 взвода. Пошли в наступление, слева от меня одно отделение вырывалось вперед, и ворвалось в траншею. Дивизию засунули туда, туда надо было один батальон, и пошло бы дело, а от больших успехов головокружение у начальства получилось. И один не хочет наступать, голову терять и другой. Один старший лейтенант ко мне подбежал: - Что ты тут стоишь? Надо вперед идти! Я ответил: - Если не знаешь тактики пулеметной, то иди-ка ты подальше, отсюда. Хлопцы мои сразу его окружили, он развернулся и пошел. В третий раз пошли в наступление, а они в контратаку, и дивизия моя побежала, а я остался со своими пулеметами. Я отбил контратаку и держал 12 часов оборону, вот. Часов в 10 вечера подходит батальон другой части, не нашей дивизии. Я выскочил на встречу, окликнул, подошел ко мне майор. Он говорит: - Разведи-ка моих солдат, как вы оборону занимали. Я показал, по сопке оно видно, уже и окопы были. Майор и говорит: - А теперь можешь идти, ваша дивизия за 12 километров стоит. Я пошел, километра 4 прошел, а это же море, туман, лес. А в тылу немцы могут встретится, я остановил своих хлопцев и решил отдыхать а на рассвете снова идти. Куда мы в ночи пойдем, не видно ничего. Своих предупредил: - Знайте, в тылу могут быть немцы, на часах стоишь, не можешь, дремлешь, буди любого. Но не спать! Надо и меня будите не стесняйтесь. Выходим из леса и дивизия наша построена. Командир дивизии: - Откуда вы?!. Отвечаю: - Оттуда, так и так. Так он нас посадил на танки, и мы поехали. А дивизия шла на Одер пешком, километров 260 наверно. Так мы там с танкистами отдохнули, отъелись.

Кюстринский плацдарм на Одере, от него 60 километров до Берлина. Вот здесь мы наступали, прорыв делали. По 12 человек на лодку при полном боевом и вперед. Прожектора включили, вся техника заревела, и пошел бой. А там уже был плацдарм уже нашими немного захвачен. И пошли мы в Берлин. На речке Шпрее у меня пулеметчика Гришанова, молодого 1926г.р. - убило, хороший паренёк был. А по Берлину шли и что. По улице не ткнись. На каждом перекрестке хоть колпак металлический с пулеметом, хоть танк закопан, из чердаков фаустники бьют. Пробивали в стенах домов проходы и шли, дом за домом. И мы прошли, Рейхстаг миновали, северней шли. Жуков нас с тыла повернул, и с тыла наш батальон Самсонова зашел в Рейхстаг.

Тут у меня все командиры записаны.(У Григория Дмитриевича есть "Памятная книжка ветерана 171 сд, в которой указаны адреса многих людей, о которых он рассказывал, и его тоже. В этой книге кроме адресов ветеранов 171 сд, есть описание её боевого пути).

А в Москве будешь, так в 636 школе, кажется, есть памятный уголок комбата Самсонова. А в Ленинград, почему меня вызывали, вот, потому что было 200 студентов горного института, а в живых осталось четверо, потому что прорывная дивизия была. Но они уже были доцентами, так я два раза был в Ленинграде, два раза в Киеве в кино "Я живу тобою Родина!", фотографировали.

А вот в Рейхстаге мы были трое суток, снизу немцы и сверху. 1537 человек сдалось. Нас вышло человек 50 или 60, а человек 120 зашло. И надо было биться, и боеприпасы были на исходе. Командир армии генерал Кузнецов командиру дивизии, по политической части, приказал, направить в Рейхстаг 13 бойцов с боеприпасами. Ни один не дошел. Этого полковника ранило, так ему присвоили ГСС. Когда мы наступали к Рейхстагу, пред ним был ров, чем зря залит - фекалии. Глубина - с головой, шириной метра четыре. Мы нашли бревно, двоих послали сперва, Савенко Григория и Еременко Мишу. У меня есть книга, "До стен Рейхстага", где они с комбатом сидят, герои наши. И они поставили флажок на колонну, мол, наши вот уже где, и сидеть там не надо, двигайтесь сюда, через этот ров. В пробоину залетели первые, паники там наделали. Потом молодой парень, из химвзвода или отделения при полку с огнеметом залетел. Мы первый этаж заняли, а со второго их огнеметом выжгли наверх. Второй этаж был как нейтральная зона. Потушили пожар, а ни воды ни еды не было трое суток и пополнения боеприпасов не было. Так вот я ездил на съезды на эти, и скажу - начальство наше жадное на награды. Кто был в Рейхстаге, тот достоин ГСС, каждый. Ни у кого не было и мысли сдаться в плен. Так вот послали нашего комбата с документами и Еременко и Савенко, которые ставили знамя. Он москвич, встретился с 150 дивизией - эти Егоров, Кантария. Тоже их как ходоков послали. Они из дивизионной разведки, но они после нас пришли! (Имеется в виду в Рейхстаг).

А в то время разве можно было поставить на Рейхстаг флаг? Поставили уже, когда сдались люди. А вот первый флаг - наши поставили. И вот, подпоили нашего комбата, он разлегся спать, они папку цап и в туалет. Он проснулся, давай это самое спрашивать, так Кантария к нему драться кинулся. Только в 1957 году присвоили нашим. И Жуков, и все знали, что кроме наших, никого не было впереди. В 57 году присвоили комбату нашему и им ГСС.

- Попадались "власовцы"?

А как же, одного власовца мы в плен взяли, в лесу. Слава Богу, нашу роту пулеметную пустили по лесам. Основной полк шел по трассе, а мы по проселочной дороге, и там его в лесу поймали. Так он, молодец, километров 10 или более тянул мне станковый пулемет. А вышли на трассу, а там уже были офицеры такие, что семьи, погибшие у них. Ударил один его. Потом в карман, а он власовец, офицер пистолет вынимает и пулю прямо в лоб и дальше пошли. Так вот за это спасибо, что помог пулемет тянуть.

- А вы знали, что он власовец, он по-русски говорил?

Сперва нет, он по-немецки говорил, потом полезли в карман, а он командир отряда был власовского. Его расстреляли и дальше пошли.

- Какое было у вас личное оружие?

Карабин, еще и пулемет в добавок.

- Гранаты применять приходилось?

Нам всегда противотанковые гранаты давали. Применять не приходилось, обманывать не буду.

- Как вы считаете, авиация наша хорошо действовала?

Сейчас про авиацию скажу. Только авиация нас в Латвии и выручала. Шли только по дорогам, кругом болота, технику не пустишь, а дороги все обстреливаются. Бьешься день, то полтора километра продвинешься, то три, все грудью надо было брать.

- Отступать приходилось?

За всю жизнь, я не отступал, а вот дивизии пришлось побегать.

- За отбитую контратаку на косе Балтийского моря в Польше, чем Вас наградили, кроме того что довезли на танке 200км.?

Дали орден "Славы" третьей степени.

- А еще, какие у Вас награды боевые?

Еще медаль "За отвагу", за первый бой получил, когда ранило. Потом орден "Славы" я получил, потом медаль "За освобождение Варшавы" - самая красивая медаль, но я ее испортил, и за Берлин. В военкомате все записано.

- Когда демобилизовались?

4 апреля 1946 года уже был дома. А мой призыв до 1950г. служил. Мне дали инвалидность 3-й группы. Отцу платили 8,5 рублей, тоже инвалид 3-й группы, глаз выбили, а мне 17 рублей, я сержантом пришел домой в деревню. Учился на "колесника"- колеса могу делать (для телег). В военный билет записывают мою квалификацию, а не плотника, не столяра не записывают.

- Что с наградами получилось, расскажите?

Научился трубки паять в трактор. Длинная трубка в тракторе идет от бака до насоса. Около головки трубка лопнет, и солярка течет, я за нее и в кузню. В медалях в колодках, фольга хорошая, медная (красная медь). Фольгой паяются трубки: в горн, буры, подогрел - запаяю, и поехал далее. Зато первое место взял по области. Так награды пошли в дело, поднимал сельское хозяйство. Даже её, награду туда (показывает на жену). У нее тоже была награда "За победу над Германией", за доблестный труд.

- Расскажите про бои в городе? Как танки вас поддерживали?

А как же, а как же, в Берлине поддерживали хорошо. Я когда ехал домой, так одно место видел. В небольшом сосняке высотой метра 3-4, насчитал перед немецкой траншеей 93 танка наших! Один наш танк Т-34 и их "Фердинанд" на сопке стояли, друг друга уничтожили и стояли напротив.

Пулеметчик Дайнеко Григорий Дмитриевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

На обороте надпись: "На память

Грише Дайнеко, боевому другу

от комсорга Рабиновича И. В."

- У Вас в части воевали солдаты разных национальностей, были какие-то трудности с этим как сейчас?

Да, нет! Все друзьями были, друг за друга держались, выручали.

- У вас были случаи, что забирали в особый отдел за анекдоты или еще за что?

Не было, у нас этого не было. Это в мирное время - "стукачи".

-Когда воевали на побережье Балтийского моря, не применяли ли немецкие войска "морскую пехоту"?

Нет, там части - обыкновенная пехота. Они там прорвались, и один наш батальон ножами вырезали. Захватили нашу артиллерию и начали нашими снарядами по нам бить. Нас бросили на этот прорыв. Построились в колонну по четыре, немцы, пулемет их режет, а они идут. Боеприпасы у них кончились. Смелые они, воинственный народ, вот так. Кто еще начинает войну? Это была психическая атака. Я сам лично не видел, нас на подкрепление кинули, а трупы видел. Но и в плен они сдавались, смерть каждому страшна. Всякие были, и коммунисты были немцы, вот так.

Был такой случай на Приморской косе. Встретились мне два наших офицера, один полковник, а другой майор. Плащ немецкий у одного, и я их заподозрил. Из тыла могли два командира немецких к своим идти. Я у Рабиновича (комсорг) спрашивал: - Наши не посылали на переговоры? Он ответил, что не знает, наверно не посылали. Я ему сказал, что наверно немцы проходили через нас и обманули, полковник так хорошо по-русски говорил, а майор молчал. Когда отрезали Померанскую группировку, в тылу у нас много немцев осталось.

- Вы в начале разговора упоминали, что ходили в разведку, расскажите.

Ночью ходили за языком, удачно. Я просился, не пустили меня в разведку. Я с одним разведчиком, он сибиряк, уже в Киеве встретился, он, правда, тоже инвалид войны, ранен был.

Наша дивизия брала Старую Руссу, под Ленинградом, а сперва ее кинули под Москву на Валдайские высоты, когда сформировали на Урале. Она и Киев держала 72 дня. После взятия Киева, через два месяца, вынесли знамя к своим. Её сперва сформировали в Житомире. Два человека раненых, участвовавших в обороне Киева, после войны нашлись, а кто вынес знамя, неизвестно.

- Про оккупацию что-нибудь вспомните?

У нас немцы не стояли, в с. Малые Щербиничи в школе стояли. Там один немец и полицаи. Мадьяры приезжали партизан гоняли. Мадьяры приехали, а мы втроем в лес, в партизаны. Её брат (брат жены), меньший брат Сафонового (односельчанин), и я. А отец был на мельнице и увидел, да вернул нас. Мы в партизаны шли, знали, где они, мы там сенокос косили.

Пулеметчик Дайнеко Григорий Дмитриевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец
Интервью и лит.обработка:С. Бачегов

Наградные листы

Рекомендуем

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты...

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus