Top.Mail.Ru
17412
Разведчики

Панкратов Алексей Алексеевич

Родился я в хуторе Кузмичи Городищенского района, 28 февраля 1923 года. Отец проработал в Кузмичах председателем колхоза «Новая жизнь», а мать дояркой была. Школа в хуторе была 4 класса, и в 5-6 классы я ездил в Сталинград в 6-ю школу на Красном Октябре.

Война уже началась, меня призвали, и я попал 384 запасной полк. Маршевые роты провезли через Москву на станцию Русский брод Орловской области. Там я попал в 16-ю литовскую стрелковую дивизию. Командир дивизии был генерал Карвялис, я его очень хорошо запомнил, начальник полит отдела был Мацияускас, начальник артиллерии был Петронис.

Мы только разгрузились, и сразу налетели самолеты, мы по низинке сбежали вниз, там сад был. Уже стемнело, и самолеты улетели. Мы слышим кто-то ходит и не по-нашему балакает, а это, оказывается, были литовцы, которые приехали нас забрать.

Дивизия была многонациональной. Когда перед нами начальник политотдела Мацияускас выступал, он говорил, что в дивизии примерно 40% литовцы, 30% западные и местные евреи, 20% русские, 10% хохлы и другие национальности.

К нам с Володей Мошкиным подошел начштаба 282-го истребительно противотанкового дивизиона капитан Фахуртдинов, и один литовец, фамилию не помню. Начали хвалить артиллерию, что это хорошее дело. Рассказывали про ПТР, противотанковые ружья Дегтярева и Симонова. Ну мы и согласились.

Нас погнали пешком до села Козинки, не далеко была передовая - Курская дуга, не долго мы постояли, и 25 июня 1943 года, не июля, а июня, был первый бой. Разведка боем называлась, чтобы выявить огневые точки немцев. Нас с Володей поставили на правый фланг с противотанковым ружьем, я за ствол его нес, я был 2-й номер, а он за приклад – он 1-й номер расчета, Володя был грамотный парень. С левого фланга тоже были расчеты ПТР. Началось с артподготовки, и мы побежали к укреплениям немцев. Много мы пробежали и Володю ранило в ноги, он не мог идти, я начал тащить его назад, а ружье-то бросать нельзя, и я привязал его к ноге и так полз. Наши тоже начали отступать. Ползли мы всю ночь, и выползли левее к траншеям штрафной роты, это были позиции 156 полка нашей дивизии. Из траншеи мне кричали – правее или левее – там минное поле было.

В окопы к штрафникам спустились, а братва кричит: «Ордена вам точно дадут». Нас особисты к себе: «Где были?» Мы начали объяснять, а один лейтенант особистам сказал, что видел как мы в немецкие окопы прыгали. Но потом разобрались, не помню, кто-то нашу историю подтвердил.

Володю в санбат отправили, а меня взяли в разведчики 282-го ОИПТД. Дивизионом командовал подполковник литовец (фамилия не разборчиво), начштаба Фахуртдинов, я говорил, политотдел возглавлял Коновалов из Оренбурга, пожилой мужик был.

5 июля началась Курская дуга. Я стоял на охране штаба дивизиона. Когда начался обстрел, я знамя скрутил и с ним спрятался в траншею. Рассветать стало, и я глянул на небо, а там самолетов армия целая. Хотел посчитать их, но быстро сбился.

Рядом с деревней Кубань что под Малоархангельском меня ранило. Мы вдвоем сидели в окопе, соседа насмерть, а меня в плечо. Меня вынесли, положили в полуторку, на солому, помню нашего санинструктора Виктора Захарова с Горького. Ранение было касательное от плеча по спине, разодрало осколком. За неделю я в этом кузове оклемался, за мной ухаживал наш фельдшер, лейтенант.

Через некоторое время я вернулся в строй, и стал командиром отделения разведки. Володя тоже вернулся, его определили в писари, в штаб. Как-то у нас исчез заведующий боеприпасами, этим случаем СМЕРШ занимался, и Володю поставили на его должность.

Вот не могу вспомнить, кто командовал взводом управления. Было отделение разведки и отделение связи. Отделением связи командовал Борис Иосифович Коварский, еврей, отличный парень, грамотный, 4 или 5 языков знал.

Дошли мы до какого-то села, и там всю дивизию вывели с передовой и отправили в Тулу на отдых. С месяц мы там побыли, и отправили на Калининский фронт. Еременко командовал, я из далека его видел, он с бадиком ходил. Там пошли по болотам, помню, по гатям кавалерия шла, а у командира уже был ГАЗ-67.

Я с убитого румына снял шапку, а у них были как папахи генеральские, и с Никитенко – украинцем, шофером командира – едем по гатям, дорогу все уступали.

Перешли границу с Белоруссией, Витебск, Полоцк, сильные бои мы приняли за город Городок. Там разведчиков послали вперед, наблюдать. Мы кто на дом, кто на дерево залезли, там убило двух разведчиков, одного помню – Романенко.

Дальше перешли границу с Литвой. Под Шауляем была сильная группировка, когда немцев выбили, нас водили посмотреть на расстрелянных евреев. Там устлана вся земля была, женщины, старики, все евреи лежали расстрелянные.

Через всю Литву мы прошли, и у Тильзита, чтобы отрезать пути отхода немцам, создали передовую группу, командовал группой полковник Матека. Когда перерезали дорогу со стороны Клайпеды показалась человек 100 немцев, они отступали, впереди ехал верховой. Мы выскочили, я схватил лошадь под уздцы, а Боря Коварский закричал им по немецки, и они подняли руки. На седле у лошади я нашел несколько банок консервов. Пленных мы загнали в подвал, и оттуда пошли на Клайпеду.

В Литве я видел командующего фронтом Баграмяна, его человек 10 охраняли, все в белых шубах, все армяне. Дальше нас направили в Латвию, к Курляндской группировке. Там недалеко Екатерина Вторая родилась, про это нам замполит рассказывал.

Там мы много взяли в плен немцев и власовцев, молодые ребята, как сейчас помню. Их много вели, один парень, мой одногодка, подходит и сует мне маленький дамский браунинг, ну я взял. Он спрашивает: «Что же с нами будет?» - «Я откуда знаю? Я такой же как и ты». Мы их отвели дальше, а там уже «особняки» их забрали.

Война кончилась, а мы еще воевали, но и тут потом немцы вытащили белые флаги. Наши все равно продолжали их бомбить, а мы стояли в траншеях и смотрели, и позже только прекратили – все, Победа!

После нас отправили в Вильнюс, там был военный городок, из командира отделения разведки меня перевели в артполк командиром орудия, 76 мм, в противотанковый дивизион.

- Чем были вооружены батареи дивизиона?

- В дивизионе было три батареи. В батареях были все орудия ЗИС-3 противотанковые. В батарее по три взвода. Была рота ПРТ, командовал Попов, в роте были ружья и Симонова, и Дегтярева. До того как меня забрали в разведку, у меня и то и то ружье было. Симонова было полегче таскать. У Дегтярева отдача была посильнее, в плечо сильно било. Патрон весил 200 грамм, 15 штук уже 3 килограмма, плюс каска, шинель, лопатка, противогаз, а фляжки не было. Сначала у меня был карабин, потом автомат.

Дивизион был в распоряжении начальника артиллерии дивизии Петрониса. Мы ему строили НП на передовой, наката в четыре, по-моему, и мы с Мошкиным и еще с кем-то притворились, что у нас куриная слепота, строить-то не охота. Нас к медикам отправили, но все обошлось по-свойски.

Иногда дивизион стрелял с закрытых позиций, командуют: ориентир, прицел, правее столько-то, какой снаряд.

- С ПТР по технике стреляли?

- Нет. Мы до Понырей дошли и нас вернули. Есть станция Поныри, а есть село. Там много видел битых танков, а самому стрелять не пришлось. После того как я ушел в отделение разведки несколько раз видел как рота ПТР стреляла по самолетам. «Рама» прилетит, ребята на колесо ставили ружье и стреляли по ней.

- Батареи дивизиона подбивали танки?

- Не много, но подбивали, обстоятельств уже не помню.

- У отделения разведки был транспорт?

- Мы сначала на полуторке ездили, а потом нам дали додж 3/4, я как командир отделения в кабине сидел, шофером был Адамайтис, здоровый такой парень.

- По-литовски разговаривали?

- (говорит по-литовски) «Я хочу кушать», «Мне нужна водка». Разговаривал я слабо, но понимать научился хорошо.

- А ругались по-русски?

- По-русски, хотя у них тоже слова были, и ребята блатные песни по-литовски пели, и частушки всякие.

- Как кормили на фронте?

- Помню, сухари кучкой сложим, один отвернется и называет имена-фамилии. Неважно сначала кормили. А когда немцев стали прижимать, и Америка стала больше присылать, и колбаса консервированная, яичный порошок, и т.д. Поваром у нас был Стас Суходольский, он до войны в ресторане поваром работал, в Москве. Хороший был повар, но его, не помню когда, от нас забрали.

- 100 грамм давали?

- У нас на отделение был всегда термос с водкой, но любителей пить не было. Так выпьем по 100 грамм, ну когда с задания придем то по 200. Как-то мы заспорили, кто больше наперстков выпьет, 7 человек нас было. Мошкин выпил 17 наперстков, а я девять, и меня стошнило. В затишье то, делать нечего было.

- Вши были?

- Да, одежду приходилось в бочках прожаривать. Санинструктор у нас хороший был, командовал нам: «Форма двадцать».

- Какие задачи ставились разведчикам дивизиона?

- В основном наблюдение. С деревьев наблюдали. Из окопов в стереотрубу. Иногда выползали вперед, к колючей проволоке, но у них она была, такая плоская. Слышно было, как они котелками гремели.

- В атаке, что пехота кричала?

- Под Клайпедой бои были сильные, там я и слышал, и сам кричал – За Родину! За Сталина! Хоть сейчас и отказываются от этого, но тогда такой патриотизм был.

Когда уже в совете ветеранов работал, как сейчас помню, стояли на приступках, и один из наших же говорит: «Захватили бы нас немцы, мы бы лучше сейчас жили». Я на него попёр: «А кто же немцев убивал, да в плен столько брали». Он «Я не убивал». Вот ведь…

 

Панкратов Алексей Алексеевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец- Женщины служили в дивизионе?

- Да, связистки были. Была литовка симпатичная, Мария. Когда война кончилась, наш замполит поехал ее сватать, хотя у него в Оренбурге семья была, дети. Взял Семенова с собой, и еще кого-то. А Семенов был брат Марии. Поехали на додже, и по дороге застряли, хорошо на машине лебедка была, шофер зацепил и вытащил машину. Приехали к её родителям, мы то все молодые, а майор в возрасте. Они думали, что кто-то из нас свататься будет, а когда майора представили, они загалдели (говорит по-литовски) «Старый, старый». Но уговорили, и потом свадьбу играли.

У нас был секретарь парторганизации Шелест, а ППЖ у него была тоже еврейка Роза, она за него потом замуж вышла, не знаю уехали они в Израиль или нет.

Командир первого взвода (фамилия не разборчиво) уехал в Израиль и стал потом правой рукой Голды Меир. Много евреев потом уехало, а Мошкин ездил в Израиль, мы то все хорошо друг к другу относились.

Случай был когда он приехал встретился там с ребятами, а один к нему кинулся благодарить, что откопал его из окопа, когда снарядом его засыпало. А Мошкин сказал, что Панкратов тебя откапывал. Да был такой случай, они там вспоминали.

- После того как вошли в Литву и евреи узнали судьбу своих близких, они стали мстить?

- Когда мы освободили Шауляй, я помню, площадь меж домами вся усыпанная трупами убитых евреев. Страшно было смотреть. Как же тут не мстить? Я до сих пор на их стороне.

Я в немцев стрелял… и если уж на то пошло, то одного убил ножом. Мы вдвоем были, и поймали немца, и поспорили «на слабо» – кто? Ну и я…

А когда с далека стреляешь, ведь не поймешь попал или нет.

- Какой был обязательный уход за личным оружием?

- У меня был и карабин, и автоматы ППШ и ППС, даже был ППД. ППС был легкий и удобный. Был случай, когда один наш чистил карабин, и уж не знаю как так, выстрелил в потолок, но никого не задело. Чистили конечно… но лень-матушка была.

А браунинг, который мне власовец подарил, меня уговорил отдать майор Коновалов: «Сдай его мне, а то возьмешь его с собой после войны - беды наживешь». Ну я и отдал, и хорошо.

- Гранатами пользовались?

- Да, были у нас ГРД, лимонки, были трофейные, французского производства, похожа на РГД, но синего цвета. В тылу кидали гранаты - кто дальше - соревновались. Противотанковые были, они тяжелые, далеко не укинешь. В танк не довелось кидать.

- Трофейным оружием пользовались?

- Почти нет. Хотя их автомат хороший был. В руках держал, а в бою – нет. К танкам подходил, смотрел, «Тигр», «Пантера». Видел маленькие танкетки, они на проводе пускали их на нашу передовую и они взрывались.

- Потери большие были?

- Из отделения разведки Романенко на моих глазах погиб. Еще под деревней Кубань, мы лежали вместе с Зубитским, его убило, а меня ранило. Были потери в общем.

Как-то Мошкин и Порос – еврей был немного заторможенный, попали под бомбежку. У Мошкина 17 осколочных ранений было, мы его погрузили на повозку и отправили в тыл. Он попал в Свердловск, потом демобилизовался, а 70-хх нашел меня, и приехал в Россошку. Я встретил его как полагается, с неделю он пожил у меня, и пригласил к себе, в Тюмень. А на улицах Вильнюса я встретил Пороса, он стал директором кинотеатра.

- Разведчики дивизиона действовали как пехота?

- Под Клайпедой шли в атаку вместе со всеми. Под Богородицким тоже, помню на закате шли в атаку, кричали «Ура!», а после нас в Тулу отправили отдыхать.

- На ваш взгляд Красная Армия умело воевала?

- На мой взгляд, сверх умения. Пехота же с винтовками или карабинами, с противогазом и лопаткой, слабо оснащены были, но воевали нормально.

- Заградотряды видели?

- Видел. Нас как-то собрали, весь дивизион. Приехал начальник политотдела дивизии, полуторка стояла под деревом. Не далеко вырыли яму. Привели трех литовцев, я не помню что они сделали, им петли на шею, поставили в кузов, и машина тронулась и они повисли.

- Надеялись выжить на войне?

- Жить хотелось, чего уж говорить. Как только сядем, все разговоры по жизнь после войны, про родных, как они, где они. Писали письма, а ведь бумаги не было, писали на каких-то обрывках, на газетах, помню, несколько писем я домой отправил.

Из дома мне тоже писали, писали еще женщины, посылки присылали, кто-то прислал мне вязанные перчатки.

- Как мирное население встречало?

- Редко они попадались на пути. В Белоруссии наше отделение поселили в один дом. У хозяйки муж в партизанах был, а она с дочерью дома. Она сильно боялась, говорила, что за то что нас пустила ее могут убить. Там разные банды действовали, и «лесные братья».

«Лесные братья» после войны во всю действовали в Прибалтике. В Вильнюсе был огромный базар, нас поднимали в 4 утра, и мы окружали рынок, и проверяли документы. Подводы едут на базар мы остановим, и требуем деньги, нам дадут, мы пропустим – езжай торгуй. И такое было.

Один раз нашу машину обстреляли из леса, мы кинулись туда, но никого не нашли. Местная молодежь, они же в гражданке, и не поймешь кто он. В Курляндии когда группировку ликвидировали, то много немцев в лесах попряталось, мы прочесывали лес, ловили их, и отбирали часы. Одни позолоченные часы я домой привез.

24 июня 1945 года в Москве был парад, и в Вильнюсе был парад, наша дивизия и еще какие-то части. Прошли, литовцы цветы нам дарили. Вернулись в расположение, а в одном букете записка «Освободили от немцев, освободите от евреев и русских». Мы ее в СМЕРШ отнесли.

- Посылки посылали?

- Нет, посылки я не посылал, но когда первая демобилизация, в конце 1945 отправляли стариков и по ранениям, то им давали с собой подарки. А когда я демобилизовался – 15 февраля 1947 года, нам с собой ничего не давали.

За службу меня наградили знаком отличный разведчик и дали 10 дней отпуска, не считая дороги. Я через Москву приехал в Кузьмичи. Сошел на Конном разъезде пришел домой. У меня был младший брат Сашка 1926 года рождения, и перед моим приходом, домой принесли на него похоронку. Его в 1944 призвали, и на запад он не попал, он поехал на Японскую. Я как-то был в Калачевском доме отдыха, и встретил его одногодку. Разговорились, и оказалось, что он воевал с братом, и даже отсюда на восток они ехали вместе. Где он погиб он не смог уточнить, там говорит, сопки кругом. Саша был пулеметчиком на «максиме».

Хутор был сильно разрушен. У моего отца была бронь. Он был председателем и весь колхоз «Новая жизнь» эвакуировал в Паласовский район, а после Сталинградской битвы, они вернулись и стали все восстанавливать. Вообще, с хутора много погибло, вот помню не вернулись: Чирков, Орлов, Дулин, и еще многие.

- Вы встречались с немецкими ветеранами?

- Не только встречался, два раза я с ними выпивал. В начале девяностых к нам стали приезжать делегации немцев, они приезжали на кладбище в Россошках. Хоть и старые уже были, но шнапс пили - будь здоров. По-русски они не очень разговаривали, я так посидел, и конечно неудобство ощущалось. Тогда мне показалось, что молодежь, которая с ними приехала, настроена против нас еще сильнее стариков. Австрийцы помню тоже приезжали.

- Ваше отношение к Сталину тогда и сейчас как-то изменилось?

- Нет, тогда хорошо относился, и сейчас. Если бы он из Москвы сбежал, России бы не было. Я в 1956 году был в Гори, и как раз, Хрущев развенчал культ личности. Так там грузины восстание подняли, к собакам за хвосты привязывали портреты Булганина и Хрущева и они так по улицам бегали.

- Вы помните как начиналось ветеранское движение?

- По-моему в 1950 году, собрался оргкомитет, Василевский, Рокоссовский, Батов, забыл… без ноги еще был. Они провели пленум и председателем избрали Василевского. А как пришел Хрущев все замолкло, у него же с сыном дело было. И настоящее движение началось с 1965 года.

Со всей страны стали приезжать люди, те кто воевал под Сталинградом, так как я работал в Россошках замом председателя совхоза, с продуктами было попроще, и мы много принимали людей. Четыре человека приехали из 87 стрелковой дивизии искать места где воевали, как бы на разведку. Когда они тут были, лесополос не было, их с 1948 года стали сажать. Я говорю Иванову, который ими занимался: «Отвези их на самый высокий курган». Потом в 1972 году приехали 22 человека, я их размещал, кормили их и поили, все организовывали. Лебедев был, он якобы редактор дивизионной газеты, Антонов начальник политотдела 87 СД, это помню. У одного спросил, где же они служили, говорят, что в роте связи, и проболтались мне, что они свои катушки таскали, аж за Новым Рогачиком. Через три дня приехал командир дивизии, генерал-лейтенант, фамилию забыл. Я с ним общался, и оказалось что этот Лебедев не Лебедев, а Кошкин и он мошенник, в районе Россошек никакой 87 СД не было. А я заказал снаряд с надписью, чтоб заложить его в этот бугор.

Потом приехали осетины, я их возил-возил, лесополосы кругом, пахоты много, привез на этот курган, они вышли, и как на землю легли, кричат: «Мы здесь воевали!» Вот и поди разбери, документов то нет. Люди ехали и ехали, хорошо что в совхозе столовая на 50 человек была. В начале много таких случаев было.

Уже после демобилизации, отец запил, а меня вызвал первый секретарь райкома и говорит: «Давай иди помощником к председателю, вникнешь, и мы тебя потом поставим». Я отказался, думаю, чего мне на отца переть. Потом меня сделали инструктором в райкоме. Председатели менялись, кто-то сильно пил, кто-то гулял, а кто-то работал. В 1947 году была реформа, до этого хлеб по карточкам давали

Помню меня направили в Вертячий и Песковатку. В Песковатке были красные казаки, там Зотов жил, начштаба 1-ой Конной армии Буденного, а в Вертячьем белые, и они все время меж собой ругались.

Работал я на разных должностях. Последние годы директором совхоза в Россошках, и уже 10 лет как стал горожанином.

Интервью и лит.обработка:А. Чунихин

Наградные листы

Рекомендуем

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus
Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!