9049
Медики

Хайруллина Махтута Гиздатовна

Родилась я в деревне Кузяково Сармановского района, это татарское село.

Когда война началась я училась в школе в городе Чистополе, потом пошла учиться на медсестру, на фельдшера, прибавила себе один год, потому что на учебу брали с 18 лет. 1942 году закончила, приехала домой в Татарстан, и отнесла диплом в военкомат. Меня направили в сельский медпункт, я помню подумала: «Ой какое хорошее село, сейчас я тут всех вылечу!» (смеется)

Проработала я пару месяцев, и приходит повестка. Колхоз выделил повозку, и я поехала в райцентр. Приехали, а в военкомате говорят, что комиссия уже разошлась. Отправили назад, и через неделю опять пришла повестка. Опять добралась до райцентра, в военкомате говорят: «Теперь вам нужно до железнодорожной станции добираться» А сами не сказали, забрали меня в армию или нет. Сказали мне, что через три дня надо быть в Москве.

Повезли меня в Москву, а я же до этого не видела ни паровоза, ничего. Видела только пароходы, и то только с берега. Зашла я в вагон, а кругом одни мужчины, встала у двери и стою. Один пожилой меня пожалел, пригласил присесть. Спрашивали пожилые: «Дитё, а ты куда?» - «В армию!» Доехала до Москвы, у меня мешочек был, мне туда мама покушать сложила. Подошла к солдату показала направление, он показал куда идти, подхожу к другому солдату, он мне в другое место показывает, так я и проходила до вечера.

Когда пришла по назначению, мне говорят, что принять не могут, нужно ехать на Казанский вокзал пройти санобработку. Пришлось идти, но добралась, к утру вернулась, меня покормили. Там я где-то дней 10 пробыла, каждый день построение, называют фамилии и забирают. Скоро и мою фамилию назвали.

Обмундирование не выдали еще, я в гражданском поехала в часть. Механизированная была часть, мотострелки когда надо пешком идут, когда надо быстро - на машинах едут. Формировались мы в пионерлагере, я была в санчасти, начальник у меня был хирург, помню к нему жена в гости приезжала.

Побыли там не много, и мне хирург говорит: «Собери сумку, для оказания первой помощи, поедешь с шоферами в Горький получать машины». Меня уже одели по военному, дали брюки, ботинки с обмотками. А свою гражданскую одежду, я отправила домой – младшим сестрам.

Пошла к шоферам, поехали мы затемно на станцию. Ночь уже, они сумки свои покидали, и на них спать легли, а я в сторонке стою – что же мне делать? Тут и поезд подошел, Все мы сели, я в уголок присела на досточку, мне один шофер говорит: «Ложись спи, что ты сидишь?» А мне страшно... Двое суток до Горького ехали, стыдно сказать... я и в туалет побоялась выйти. Когда шоферы пошли машины получать, я дошла до кустов и уже все равно было смотрят на меня или нет…

Своим ходом поехали назад, я в машине ехала с пожилым солдатом, он сразу сказал: «Если надо, говори, остановлюсь». Вот тут жизнь у меня началась (смеется) Так потихоньку привыкала.

Так у нас появилось четыре санитарные машины, в них лежали аптечки, шины, бинты. Как мне объяснили в мои обязанности входило осматривать поступающих раненых, и определять кого куда отправлять. На машину и в госпиталь, а кого и обратно с винтовкой.

Через несколько дней приехали под Смоленск, и с первых же дней начались бои. С утра начали бомбить, одни самолеты улетают другие прилетают. Сразу же появилось очень много раненых. У первого раненного к которому я подошла, была почти оторвана рука, я стала шину накладывать, как опять закричали «воздух», я рядом легла и бинтовала. Потом второй, третий, и уже со счета сбилась… Чуть стихло мне говорят: «Мария, что с тобой?» Я глянула, а у меня все штаны в крови, даже не почувствовала сначала, что мне осколок в ягодицу попал. Меня тоже в машину посадили, и хотели отправить в госпиталь. А я подумала, так я ж никого больше не знаю… и вернулась. Хирург меня осмотрел, перевязал, и осколок так до сих пор сидит.

Где-то месяц мы держали оборону, ни немцы ни наши убитых не убирали, запах стоял, это ужас…

- Номер части помните?

- Да, 13-я гвардейская мехбригада, там несколько бригад было. Скоро нас отвели на переформировку, а осенью мы приехали под Сталинград. За Волгой одели нас очень тепло: ватники, валенки. Старшина привез бочку, из плащ-палаток делали баню. За ту зиму, может пару раз делали баню. В домах мы никогда не останавливались, все время на улице. Один раз нас предупредили, что бы одни не ходили, в степи калмыки убили одного майора. Это уже наверное на этом берегу было.

Когда началось наступление, мы стали двигаться - кругом степь. Стрельба была страшная! Какая радость была, когда сообщили, что замкнули кольцо! Были бои, были раненные. Собирали раненых, и я сопровождала их в машине в тыл. Хоть немцы и в окружении были, а самолеты ихние все равно нас сильно бомбили. Немцам два раза предлагали сдаться: сдавайтесь, голодных накормим, раненых полечим, а они все равно воевали.

- У вас было личное оружие?

- Не было никогда.

- Что у вас в санитарной сумке было?

- Стерильные пакеты, жгут.

- Вы видели пленных немцев? Какое впечатление они произвели?

- Под Сталинградом и не помню… Здесь под Бахчисараем видела, но некогда было и посмотреть мы двигались к Севастополю. У Сапун-Горы были сильные бои, наша часть там оборону занимала, артиллерии были окопы. А немцам с верху все видно, очень сильно они стреляли. Очень много раненых было. Я видела как пехота шла на гору на штурм, идут падают, идут падают. Очень большие потери были, но со всех сторон наши надавили и взяли гору. Немцев когда согнали в море, то захватили трофеи - огромные продуктовые запасы.

- Какое у вас звание было?

- У меня же диплом был, и мне сразу дали – гвардии лейтенант медслужбы. Я сначала и не знала, что мне деньги платят. Думала, война же идет. Помню старшина принес мне пачку папирос, я ему: «Посмеяться на до мною решили!» - «Нет… офицерам папиросы положены, а солдатам махорка». Потом зовет меня: «Идите получать зарплату». Думаю опять что ли шутит. Пошла и правда, выдали 130 рублей. Бои начались, и я у одного раненого увидела сберкнижку, а солдаты говорят, что не успел он своим отослать. Пошла я в финчасть, и оформила свои деньги чтобы маме домой отправляли.

А потом меня вызывали и требовали, чтобы я переоформила деньги в фонд обороны, но я отказывалась все время, дома мама и четверо сестренок. Мама рассказывала, что голодно в тылу было, ни кошек ни собак не осталось, но они выжили.

Когда немцев в море столкнули и взяли Сапун-Гору, у всех было такое настроение, что сейчас мы отдохнем. А тут приказ: «Грузитесь на эшелон, и на освобождение Литвы!»

В Литве когда шли, то местные даже молоко в бидонах выносили, не враждебно относились. Дальше перешли границу с Восточной Пруссией. Там немножко не так как в Литве, там хозяин, его земля, коровы хорошие, но никого нет, очень они боялись Красную Армию. Бои были по направлению Кенигсберга, там нам говорили, что может быть отравленная вода. Медики должны были проверять воду, занимаем территорию, и у нас специальные реактивы были, мы брали пробы воды. Заходили в дома, у немцев в кладовках чего только не было, консервы, компоты, там можно было еще одну войну пережить.

Под Кенигсбергом к нам командующий приезжал, забыла… Рокоссовский. Там пушки стояли в несколько рядов, а за ними «катюши», все были наготове, перед штурмом города. И как начали они стрелять, из всех орудий, это ужас что было. Как огонь прекратился от немцев стали идти пленные обезумевшие и испуганные. Пленных ведут, а рядом «катюши» опять залп дали, так они попадали на землю и боятся вставать. Когда город взяли, то в одном месте долго выбивали «власовцев», они заняли хорошее место и долго еще отстреливались.

- Как на фронте кормили?

- Хорошо, у нас свой повар был, как затишка он готовил и кормил нас. У меня был свой котелок и ложка.

- На машинах, на которых вы возили раненных был красный крест?

- Нет не было.

- Девушек медиков много было, с кем общались?

- Не много, на машине которая медикаменты возила, работали девушки. Но имен уже никого не помню.

На Украине один раз мы прорвали оборону, а пехота не успела, и мы попали в окружение. Началась какая то суета, я сразу и не поняла, что окружение. У нас были раненные. Меня командир подзывает и говорит: «Оставайся с ними, я пришлю машину» В лесочке мы остались, а все перепуганные, еды нету. Скоро машина подошла, раненых погрузили, я у шофера спрашиваю: «Где госпиталь поблизости?» А он кричит: «Быстрее! А то не проскочим!» Но проехали, отвезли всех, назад едем, а наши кто как выходят из окружения. Оказалось, что весь санвзвод там остался, и они поехали искать штаб, многие жили с офицерами, и наверное решили их найти. Одну медсестру снарядом у штаба разорвало, врач попала в плен, она беременная была и когда ее немцы гнали она потеряла ребенка. Была там и боевая такая москвичка, и ее тоже в плен забрали, она в плену до конца войны была. Потом военврач убежала, и вернулась во взвод, ей местные женщины помогли, когда пленных загнали за проволоку, они приходили покормить пленных, и принесли ей одежду, и она вышла. Она была жена замполита бригады и он ее искал, когда это место освободили, он ездил и у местных спрашивал, были ли тут пленные врачи. Ему сказали, что одна врач в соседней деревне вылечила больного ребенка, он туда доехал и ее нашел.

Мы встретились с ней… ой наплакались тогда, ее из НКДВ проверяли, она старше меня была, и очень хотела ребенка. А наш хирург пока был в окружении наблюдал за немцами, и когда вышел, вызвался в разведку. Уже войска подошли, и подъехали разведчики на бронетранспортере, а он им стал рассказывать что и где видел, и сам попросился с ними. Но только они вперед проехали как этот бронетранспортер прямым попаданием… Так наш хирург погиб… он был очень хороший человек… тяжело вспоминать.

В Кенигсберге я узнала о Победе, пленные немцы идут плачут, кричат: «Гитлер капут». В конце войны я познакомилась с будущим мужем, он связист был, Рубель Григорий Васильевич. Сразу после войны я демобилизовалась и уехала домой, а он потом за мной приехал. Мы решили жить в Цюрупинске, понравился нам этот городок. Устроилась работать в детский дом, и собирали мы детей прямо с дороги, много было сирот. Привыкла как в армии, без выходных без всего, так и тут сначала работала. Потом в Керчь переехали, тут на заводе трудилась, а при заводе был пионерлагерь, и все летние смены я там с детьми занималась.

Наградные листы

Рекомендуем

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

Мы дрались на истребителях

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью "сталинских соколов" - и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом...

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно - лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus