21954
Минометчики

Колоденко Лев Шаевич

Г.К.- Вашему поколению, рожденным в 1925 году, выпала честь заканчивать войну в фашистском логове. Нашел сейчас двух ветеранов 301-й стрелковой дивизии, бравшей Берлин. Вы один из них. Расскажите о себе.

Л.К.- Родился в городе Тульчин Винницкой области. Обычное довоенное детство в маленьком провинциальном украинском городке. Успел закончить семь классов. Началась война, отца сразу забрали на фронт, он погиб в 1942 году под Ростовом. Вскоре после начала войны, по приказу военкомата, собрали молодежь 1924-1926 годов рождения и отправили пешим маршем в тыл страны. Вел нас какой-то «деятель» из горсовета, по фамилии Дехтярь. Шли через Кировоград, Днепропетровск, очень голодали, иногда доходило до того, что клянчили краюху хлеба у крестьян. Многие разбежались по домам, но мы, несколько сотен человек, добрались до Ворошиловграда, где были распределены по колхозам. Через некоторое время, всю молодежь направили на окопные работы под Воронеж. Когда немцы приблизились к границам области, ребят постарше направили на призывные армейские пункты, а нас, «подростков», эвакуировали в Чкаловскую область. Я попал в село Крамеровка Халиловского района. Началась моя крестьянская жизнь, познал труд хлебороба. Ждал призыва в армию. В то время, уже толпы добровольцев не осаждали двери военкоматов, мы имели достаточное представление, что такое война и что нас на ней ожидает. Сотни инвалидов, комиссованных из армии после увечий, колесили по стране, рассказывая о солдатской доле, горечи отступлений. Одним словом, относительно достоверная информация о фронте была, и уже никто помирать не торопился . Поздней осенью сорок третьего меня призвали, а потом, все пошло по накатанной дорожке: запасной полк, полковое артиллерийско-минометное училище, маршевая рота, фронт. Шесть месяцев голода, тупой муштры и боевой подготовки. Незадолго до отправки на фронт, нас выстроили в поле, возле вырытой ямы. Начальник штаба запасного полка вышел перед строем и объявил, что сейчас будет расстрелян за трусость и дезертирство красноармеец, дважды сбежавший с фронта в тыл. Вывели какую-то «личность» в нижнем белье, босого. Подтолкнули к яме и расстреляли...Воспитывали нас таким вот образом... Подготовили меня на должность командира расчета 82-мм, перед отправкой на передовую дали звание младшего сержанта. Ночью погрузили в теплушки, и « айда, в бой за Родину»...
Попал я на 1-й Белорусский Фронт, в 5-ую Ударную Армию, в 301-ую Стрелковую Дивизию, в 1050 -й Стрелковый полк. Начало лта 1944 года. Дивизия стояла на отдыхе в третьем эшелоне. Привезли нас под Ковель, выстроили на лесной поляне. Пришли «покупатели», начали вызывать - «Пулеметчики, два шага вперед...Кто в разведке воевал выйти из строя...Минометчики ко мне...И так далее...». К минометчикам подошел старший лейтенант Неясов, мой будущий ротный командир. На меня посмотрел и сказал -«Что же ты парнишка, ростом не вымахал, да и худой такой». Отвечаю -«На тыловых харчах не сильно разгуляешься, товарищ командир». «Ничего,- говорит-, мы тебе в роте усиленный паек дадим». Вот так и попал я в 1-ый стрелковый батальон, в минометную роту. Представили меня расчету- «Вот ваш новый командир.». В расчете были все украинцы, молодые ребята : Яковчук, Борщ, и наш «дедушка» - 36-летний заряжающий Жевченко. Взводом командовал лейтенант Чуркин, обладавший феноменальной способностью везде находить выпивку и пить 24 часа в сутки, при этом оставаясь внешне - трезвым и вменяемым, а главное - не терял способность прицельно стрелять. В роте было три офицера, и, примерно, человек сорок солдат и сержантов.
Ковельское наступление и бои в Польше - были для меня первыми уроками фронтовой, окопной жизни, и дали тот необходимый опыт выживания, позволивший мне дойти до Берлина. В октябре сорок четвертого года фронт «встал», и до января, мы не продвигались вперед, и вроде, даже не атаковали. Тогда же, осенью сорок четвертого года, меня ранило во время массированной жуткой бомбежки. Очередью с самолета, нашему полковому радисту прострелило ноги. Штабная машина стояла рядом с повозками минометной роты. Он выполз на дорогу, а дальше двигаться не мог. А немецкие бомбардировщики идут волна за волной, уничтожая все живое на дороге. Мы уже отбежали в лесок, метрах в 50-ти, но я, увидев раненого бедолагу, вернулся к колонне, и потащил радиста в лес. Уже пару метров оставалось до спасительной чащи, и тут, мне осколок в правое плечо попал. Кость не раздробил, просто торчит зазубренным краем наружу. Подбежал санинструктор, перевязал радиста, а потом разрезал на мне гимнастерку, смотрит на плечо, и засмеялся - «Сейчас мы тебе операцию сделаем!». Что я тогда в этих делах понимал?... Плоскогубцами(!) вырвал осколок из плоти, повязку наложил и говорит - «Беги в санбат, месяц на госпитальных простынках точно поваляешься». Бойцы меня отговорили -«Не ходи, не дай Бог после госпиталя в танкисты попадешь!» Для нас самым страшным было - не в пехоте воевать, а попасть в танкисты. Заживо в железной коробке гореть никто не желал. За пару недель рана зажила, только рука плохо работала еще долгое время.

Г.К.- За бои на Висло-Одерском плацдарме Вы награждены орденом Славы. Расскажите о тех боях?

Л.К.- Никаких особых подвигов я там не совершал, просто, воевал как все.
16 января 1945 года форсировали Вислу. Это где-то в районе города Сохачев. Потом переправа по тонкому льду через реку Пилица, батальон пошел в тыл врага и неожиданным ударом захватил укрепленный пункт немцев, уничтожив несколько сотен фашистов.
500 километров прошли по немецким тылам и за две недели дошли до Одера. С ходу переправились на правый берег, дивизия захватила плацдарм, примерно 4*5 километра. Я не помню точного названия этого места, но наш участок обороны мы называли «барский двор». Огромное поместье с маленьким спиртзаводом. Все сразу напились. Под вечер, не со стороны немцев, а откуда-то сбоку, появилась машина «виллис». Все удивились, мол как это? - «легковушка» на плацдарме? Вышли два офицера в нашей форме, один с погонами подполковника. Спрашивают -«Какой полк? Ищем своих артиллеристов.». Кто-то им показал рукой направление, артиллеристы за нами стояли и на левом фланге. Эти офицеры сели в машину и... рванули в сторону немцев, к ближайшему лесу. Тут, до нас дошло - «Власовцы!». Уйти им не дали, успели расстрелять эту машину. Но через час, на нас пошли в атаку немцы. Выбили нас с этой усадьбы, отходили мы в панике, минометы пришлось бросить. Откатились на полтора километра. Всех «драпальщиков» комбаты собрали, развернули в цепь, и мы пошли отбивать поместье назад. Дикий ночной бой, рукопашная...Там я своих первых двух немцев лично убил...На рассвете на нас пустили танки. Что можно из миномета танку сделать?...Мы в низине, а немцы с возвышенности атакуют. Очень тяжелый был день, полк занял круговую оборону, отбил 12 атак, но позицию удержал. Мы все мины расстреляли, и кто жив остался - пошли в стрелковые роты.
«Власовцы» нам по репродуктору сдаваться предлагали... Там, на Одере, я кстати видел такое «чудо», как немецкие управляемые малые танкетки- торпеды с грузом взрывчатки. Их пускали на наши позиции. Говорите «Голиаф» называется?...Пусть будет «голиаф». Довелось также наблюдать еще одну военную «диковинку». Через Одер был постороен понтонный мост, так немцы применили бомбардировку планерами-«снарядами», груженными взрывчаткой. Бомбардировщик их буксировал до цели. На наших глазах такой планер взорвался рядом с мостом.
После пошли с боями дальше, обошли Кюстрин с запада. Там тоже бои были очень кровавыми. Уже находились в 60 километрах от Берлина. Часовые ночью заснули, стоявшую перед нами пехотную роту немцы вырезали и накинулись на нашу минроту. Выручили стоявшие рядом пулеметчики, а иначе... Пока дошли от Одера до подступов к Берлину, полк потерял 90% процентов личного состава стрелковых батальонов, почти тысячу солдат и офицеров. Эти данные я знаю точно. Командир батальона Давыдов, в моем присутствии озвучил эту цифру. Привезли пополнение, уже 1926 год рождения, из бывших «ост-рабочих», украинцев, угнанных немцами в Германию. Мне из них запомнился паренек по фамилии Волков, впоследствие за героизм в Берлине получивший орден Красного Знамени. Моему расчету в этих боях повезло, погиб только один боец.

Г.К. - Отличались ли бои на немецкой земле по ожесточенности и накалу , от боев, скажем в Польше?

Л.К.- В Германии тяжелей было. Обычно минрота располагалась в полукилометре или более от позиций нашей пехоты, а на немецкой земле приходилось чуть ли ни в пехотных траншеях воевать. Да еще бои в малых городках. В уличных боях требуется большая точность стрельбы, чтобы из миномета по своим не попасть. Ну и стрелковые стычки с немцами стали частыми, не в чистом же поле сражаешься, из- за каждого угла немец мог появиться. Мы карабины свои заменили на автоматы ППШ. Еще старались диски к автомату заменить на рожки, уж очень пружина в дисках была «капризной».

Мне несколько раз посчастливилось случайно остаться живым в эти весенние месяцы сорок пятого года.
Питались с батальонной кухни. В каком-то маленьком немецком городке остановились на отдых, сразу после боя. Кухня подъехала, образовалась очередь. Меня кто-то окликнул, я развернулся, и в это время какой-то юркий боец -пехотинец встал на мое место. Спорить с ним не хотелось, народа после боя немного осталось, еды для всех бы хватило. Буквально через мгновение, с чердака ближайшего дома, выстрелил очередью немецкий автоматчик, и этому бойцу попал точно в голову... Наповал...Я должен был стоять на его месте... Немец успел с чердака еще две гранаты кинуть, пока мы его убили. ..Так что, не все немцы сдавались в плен , даже в безвыходной ситуации. А то, кого не послушаешь, сплошной «Гитлер капут». Немцы воевали часто до последнего. Про сопляков из «фольксштурма» я не говорю.
Через пару дней после того случая, идем колонной. Рядом со мной шел командир нашей пулеметной роты, старший лейтенант, еврей из Николаева. Как раз, в этот момент, он рассказывал мне, что немцы убили его жену и двоих детей. Остановился он, хотел закурить, развернулся ко мне, чтобы огонек от ветра прикрыть. Вдруг, - немецкий артиллерийский залп, рядом снаряд разорвался, все осколки в ротного, а я - цел и невредим. Он на земле лежит, хрипит -«Застрели меня!Добей!»...Санитары его унесли, но вряд ли он выжил. Вся спина и ноги - сплошное кровавое месиво.
Снайпера нас донимали, нет слов передать как сильно. Пехота вещмешки трофеями забила, у каждого за спиной «торба», - в атаку идут, так их снайпера безжалостно «выщелкивают». Даже кто на землю упал, все равно «горб» от «сидора» торчит, только успевай прицеливаться. У нас в Германии, пополнение пришло из Средней Азии, так офицеры все глотки посрывали, заставляя «чучмеков», выкинуть трофеи к такой-то матери. Так вот, по поводу снайперов. Не всегда товарищами в расчете приветствовалось, если ты смело воюешь и умеешь точно стрелять. Если ты такой «боевой», то всегда будешь первым кандидатом в «кочующие минометчики». Все отдыхают, а ты по передовой с минометом бегать будешь, пока тебя немец не достанет. Что такое тактика «кочующего миномета». Один расчет, с подносчиками, (это может быть 7 человек), вместе с командиром взвода постоянно перемещается по передовой линии. Заметили пулемет или пушку, сразу кидаем штук 5-7- мин, и тут же, бегом меняем позицию. Никаких укрытий. Рулетка, если так можно выразиться. За тобой тоже моментально начинается охота. Так вот, я в роте был: «кадровый кочевник». Разведка артиллерийская на «передке» засекла что-то подозрительное. Мы, «кочевники» подбежали. Сначала взводный лейтенант Морозов в стереотрубу посмотрел, потом я, за мной разведчик только успел к трубе нагнуться - сразу снайперской пулей был убит. И таких, подобных случаев за мой, относительно недолгий, срок пребывания на фронте, у меня наберется много. Тут невольно фаталистом станешь.
За каких -то два дня, 2 раза мина застревала в стволе.ЧП. Извлечь ее оттуда - дело опасное.. Страшно было, но это было моей обязанностью. Ствол отделишь от гнезда опорной плиты, наклонишь и принимаешь мину в раскрытые ладони осторожно, как новорожденного ребенка, стараясь не задеть колпачка, иначе мгновенный взрыв. Пока это делаешь - душа в пятки уходит, а извлечешь мину - и как будто заново родился. Обматеришь заряжающего Жевченко, а он -«Не моя ошибка, наверное ствол от заводской смазки не очищен». Какая к черту смазка, миномет то не новый...

Г.К.- У меня в руках наградной лист, на орден Отечественной Войны 1-й степени, на Ваше имя, датированный маем сорок пятого. Читаю - «В боях за здание гестапо и рейхсканцелярию сержант Колоденко огнем из миномета уничтожил 3 пулемета, до роты пехоты, из личного оружия истребил семь фашистов». И подпись комбата Давыдова. Почему Вы не получили это орден?
Вообще расскажите о боях в Берлине.

Л.К.- С чего начнем? С ордена? В конце мая сорок пятого состоялось вручение наград в батальоне, весь мой расчет получил ордена Славы. Мне не дали ничего. Стало как то обидно, досада меня взяла, хоть и не за ордена воевали, но все-таки... Подошел к капитану Неясову, и говорю - «Что же, выходит, за берлинские бои, я, единственный в расчете, никакой медальки не заслужил?». Неясов ответил - «Твой наградной в штабе корпуса, скоро и тебе орден придет». Прошло несколько недель, подходит ко мне наш писарь Скибицкий, и смотрит как-то виновато в сторону. Сует, мне какой-то лист бумаги в руки. Разворачиваю - мой наградной лист. Никто его в корпус не посылал. Как рассказал Скибицкий, начальнику штаба мое отчество не понравилось, так и закинули наградной в «долгий ящик для отходов », а наш писарь, просто, через знакомых штабных его забрал назад. Вот, храню этот листок на память. Что говорите? В соседнем полку еврей Натан Полюсук звание Героя за Берлин получил? Так то в соседнем полку, а у нас: « в каждой избушке, свои погремушки». Ладно, это все лирика, давайте лучше про Берлин расскажу. Перед началом наступления собрали сержантский состав полка, перед нами выступил замполит, и сказал -«Вы опытные воины, надеемся на ваше мужество и умение». Потом провели партийное собрание в роте, дали слово драться до последнего патрона, но добить врага в его логове.
На Зееловских высотах мы стояли прямо перед прожекторами, во втором эшелоне атакующих. И эту незабываемую картину ночного штурма при свете прожекторов я запомнил хорошо. Первая волна атакующих погибла, потом пошли мы. Стреляли из минометов без передышки, От выстрелов тысяч орудий в воздухе стоял невообразимый грохот. Очень трудный бой был на станции Гузов, где-то через три дня после начала наступления. Вообще, в Берлине, мы море своей крови пролили. Каждый квартал брали по 3 дня. Наши самолеты висели в воздухе день и ночь, бомбили этот последний оплот нацизма. Да еще американцы с больших высот бомбы сбрасывали. Если «фольга» с неба сыпалась, значит союзники бомбят. Мы шли в пехотных порядках, вместе с огнеметчиками и стрелками. Через Шпрее переправлялись под сильным огнем, на катерах Днепровской флотилии. Матросы, почему то с надписью -Балтийский флот- на лентах бескозырок. Ширина реки была где-то метров двести. Вышли к железнодорожному полотну Ангальского вокзала. Немцы перешли в контратаку, пехота стала отходить. Вдруг, встает в полный рост, женщина-офицер, помню ее рябое лицо. Пистолет в руке держит и кричит -«Не отходить! Немцы нас тогда в реке утопят!». Ну мы и поднажали, рванули вперед, прямо на врытые в землю танки, и на зенитки, стрелявшие прямой наводкой. Потери у нас были страшные... А женщине этой, я потом слышал, дали звание Героя. Был бой в здании типографии, там в рукопашной меня чуть -чуть здоровенный немец не удушил, спасибо, что ребята спасли. Воевали следующим образом: мины есть - мы к минометам, мины кончились - мы становимся пехотой, пока боезапас не поднесут. В здании гестапо мне, прямо под ноги, кинули немецкую гранату, но повезло!- она не взорвалась !. Первого мая вышли к рейхсканцелярии. Ротного ранило. Получилось так, что впереди других мой расчет оказался. Мины кончились, вперед поползли, и случайно, обнаружили за баррикадой, ящики немецких 81-мм мин. Этими минами можно было стрелять и из наших минометов. Если нашей миной стреляешь - звук при выстреле шипящий, а немецкая вылетал «хлопком». Перед рейхсканцелярией и в ее дворе был сад. Наши в него сунулись, а оттуда, по нашим, просто смертельный адский огонь, головы не поднять. Гаубицы 203- мм ведут по бункерам огонь, пробивают дыры в стенах, через которые пехотинцы врывались в здание, но повторная атака снова захлебнулась в этом саду, перед серым длинным монолитным зданием рейхсканцелярии. Вот туда мы, из нашего миномета, ящиков «...надцать..» немецких мин и закинули. Расстреляли все мины, и пошли в пехотный бой. Такое было воодушевление, такой порыв! О том , что в последнем бою убить могут, даже не думалось. Когда слух пошел, что в бункерах Гитлер прячется, все хотели до него добраться и убить! Так и встретили Первомай, в последнем, но в очень кровавом и тяжелом бою... Закончил войну в 200-х метрах от рейхстага, на стене которого и расписался 2 -го мая. Видел вблизи, как немцы выходили из подвалов рейхстага сдаваться в плен, бросая оружие в «огромные скирды» металла у наших ног. Такая неописуемая радость была на душе. Мы ликовали, обнимались и плакали, не веря, что остались живыми. Внутрь личного бункера Гитлера я не попал, уже было выставлено охранение из солдат нашего второго батальона, а потом их заменили «особисты». Полк выстроили на площади. В строю оставалось, чуть больше трехсот человек. Остальные : или погибли в берлинских боях, или, после ранений - отправлены в медсанбаты. Командир полка, башкир Гумеров, лично обнял каждого стоящего в строю, и сказал -«Ребята !Герои мои! Даю вам два дня на отдых, только друг друга на радостях не перестреляйте!»... Уже пятого мая мы приступили к несению комендантской службы в Берлине. В городе еще изредка шла стрельба, вылавливали эсэсовцев, нежелавших сдаваться в плен. В тот же день, в меня стрелял из подвала, с расстояния в десять метров, недобитый немец, но опять повезло мне, я остался живым.
После войны я еще два года отслужил в Германии, затем, три года служил уже в Союзе, и только в 1950 году демобилизовался из армии, и вернулся на родину.

Интервью:

Григорий Койфман

Лит. обработка:

Григорий Койфман


Наградные листы

Рекомендуем

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно - лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр...

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus