Гражданские

В колхозе жила эвакуированная женщина, то ли из Харькова, то ли из Киева, которая работала в детском саду воспитателем. Она мне посоветовала: «Иди к нам в детский сад, там будешь помогать. Там тебя хоть кормить будут». Ну ничего, помогала я там воспитателям. Посылали меня в какой-то сарай лук набирать, а он, этот лук, там и мороженый и гнилой. Выбирала я из него луковицы, которые получше, мы потом их промывали, чистили, жарили и кормили им детей. А мне приходилось ждать, пока накормят детей, да и нянечки тоже есть хотят: они покормят и потом меня позовут.

А когда в июле 1944 года началась известная операция «Багратион», то мост был взорван. Это происходило в то самое время, когда по нему проходили фашистские поезда с горючим. Все это случалось прямо на моих глазах. Еще при мне на железнодорожной станции случился подрыв на железнодорожной станции воинского состава. И еще недалеко от села Гончары была подорвана плотина. Все это как-то осталось в моей детской памяти. Во время тех боев я получил еще и контузию.

Мы ехали в сопровождении преподавателей, не наших, а из разных школ. Детские сады ехали со своими воспитателями. Мне было двенадцать лет, но так жалко было этих деток. Им по три, четыре года, у каждого на рукаве нашивка на которой написано имя, фамилия, отчество и адрес. Их так верёвкой оцепят по кругу, они за неё держатся и так их водили за верёвочку. Плохо одетых, ничего не соображающих.

Тогда олифа изготовлялась из растительных масел, и на ней можно было жарить. Столярный клей, варившийся из мясных отходов тоже шел в пищу. Туалет не работал. Окна коридора выходили на балкон, к весне на этом балконе образовалась огромная куча льда, потому что не было возможности никуда ходить и всё выливали в окно.